Джим Батчер - Грязная игра
Молли, которую я подвёл, так же как и Харви.
Что я, чёрт возьми, здесь делаю?
Я вышел из машины и побрёл к калитке. После небольшой заминки я открыл её и направился к входной двери.
Я постучал, пытаясь представить, кто может быть дома. Середина дня. Все дети, должно быть, в школе. На секунду я задумался о трусливом бегстве. Что я надеялся здесь найти? Ничтожный шанс обдурить и победить Никодимуса?
В этом не было никакого смысла.
И только на крыльце дома Майкла Карпентера я понял, что плачу, и плачу уже давно. И снова подумал о том, чтобы сбежать, как ребёнок. Но мои ноги не двинулись с места.
И через мгновение хороший человек открыл дверь.
Майкл Карпентер был заметно выше шести футов, и даже если его мускулы были уже не так внушительны, как у действующего рыцаря Креста, но всё ещё казалось, что он может уделать кого угодно, даже не вспотев. Его каштановые волосы чаще, чем раньше прорезали серебряные нити, а борода была почти совсем седой. На лице прибавилось морщинок, особенно вокруг глаз и рта. Наверное, от улыбок. Он был одет в джинсы и синюю фланелевую рабочую рубашку и опирался на трость.
Он был ранен в сражении, помогая мне, потому что я был недостаточно быстр, чтобы это предотвратить. Я подвёл и Майкла тоже.
Всё перед моими глазами потекло, размылось и заколыхалось.
— По-моему, мне нужна помощь, — услышал я свой скрипучий шёпот. — По-моему, я потерялся.
Ни следа колебаний не было ни в его ответных словах, ни в глубоком мягком голосе.
— Входи, — сказал мой друг.
Что-то рвалось у меня из груди, и я выпустил одинокий всхлип, прозвучавший как сдавленный стон.
* * *Я сел за стол на кухне Майкла.
Кухня в доме была большой, и сейчас в ней было куда меньше беспорядка, чем я привык видеть. Две большие кладовые снабжали продовольствием целый взвод, который звался его семьёй. Стол мог вместить дюжину, даже если его не раскладывать.
Я покосился вокруг. Всё выглядело чище и аккуратнее, хотя и раньше здесь царила безупречная чистота.
Майкл заметил мой взгляд и слегка улыбнулся.
— Меньше людей, больше места, — сказал он одновременно с гордостью и сожалением в голосе. — Знаешь, они быстро растут.
Он подошёл к холодильнику, вытащил пару пива в простых коричневых бутылках и вернулся к столу. Бутылки он открыл консервным ножом в форме Мьёльнира, молота Тора.
Я взял открывашку и прочитал надпись:
— «Кто бы ни взял этот молот, если достоин — будет обладать силой Тора». Или хотя бы силой открыть пиво.
Майкл улыбнулся. Мы чокнулись бутылками, выпили по глотку, и я положил руку на стол.
Он бросил взгляд на мой рукав и медленно выдохнул. А затем сказал:
— Давай, помогу.
С его помощью я избавился от плаща. Когда снимали рукав, всю руку и запястье пронзали яростные вспышки боли. Наконец я смог разглядеть свою руку.
Кость не торчала наружу, но казалось, что она порвёт кожу от малейшего толчка. Моё предплечье распухло как колбаса. Выступающую кость окружали фиолетовые пятна, а по коже пошло что-то вроде волдырей. Майкл взял мою руку, расположил на столе и начал осторожно обследовать её кончиками пальцев.
— Перелом запястья, — сообщил он спокойно.
— Ты что, теперь врач?
— Был санитаром во время службы в армии, — ответил Майкл. — Видел много переломов. — Он поднял взгляд и спросил: — Ты, конечно, не хочешь ехать в больницу?
Я покачал головой.
— Конечно же нет, — повторил он и потрогал руку ещё пару раз: — Думаю, кость не раздроблена.
— Можешь вправить?
— Скорее всего. Но без рентгеновского аппарата мне придётся делать это на ощупь. Если я сделаю что-нибудь не так, срастётся криво.
— Большая часть этого оборудования выйдет из строя, даже если я просто войду в комнату, — возразил я.
Он кивнул.
— Сразу, как закончим, надо будет зафиксировать запястье.
— Не знаю, могу ли я себе это позволить.
— Без вариантов, — ответил он прямо. — Если я наложу повязку, стоит тебе повернуть руку, и кости опять переместятся. Или закрепляем запястье, или концы костей будут скоблить друг друга вместо того, чтобы срастаться.
Я поморщился.
— Может, обойдёмся повязкой?
— Слишком сильный отёк, — пояснил он. — Придётся наложить шину и ждать, пока опухоль спадёт и можно будет сменить её на гипс. Я могу позвонить доктору Баттерсу.
Его предложение заставило меня содрогнуться:
— Он… типа немного опасается меня в данный момент. И ты знаешь, насколько он не любит работать с ещё живыми людьми.
Майкл на мгновение нахмурился, внимательно изучая моё лицо, потом сказал:
— Понятно, — кивнул он и добавил: — Подожди здесь.
Он встал и вышел в заднюю дверь, ведущую в его мастерскую. Вернулся он быстро, принёс с собой ящик с инструментами и поставил его на стол. Он вымыл руки и приложил несколько антибактериальных полотенец к моей руке. Затем взял меня за запястье и предплечье своими большими сильными руками.
— Будет больно, — заметил он.
— Да ну, — сказал я.
— Отклонись назад и тяни руку на себя, — он принялся тянуть одной рукой, другой мягко надавливая на кость.
Оказалось, даже мантия Зимнего рыцаря имеет свои пределы. Или так, или в ней сели батарейки. Тупая боль билась глубоко внутри моей руки, похожая на ту, которую вы ощущаете, когда ваши конечности немеют в ледяной воде, только во много раз сильнее. А я слишком устал, чтобы кричать.
И кроме того.
Я это заслужил.
Спустя минуту ужаснейших ощущений, Майкл выдохнул и сказал:
— Думаю, что она встала на место. Не шевели рукой.
Я сидел, тяжело дыша, неспособный даже ответить.
Майкл начал оборачивать мою руку бинтами, сначала его руки двигались медленно, но со всё возрастающей уверенностью — старые рефлексы давали о себе знать. Затем он взял кусок листа алюминия, который принёс из мастерской, бросил на мою руку беглый взгляд и с помощью плоскогубцев ловко согнул его в форме жёлоба. Он положил в него мою руку, оставив снаружи пальцы. Шина охватывала большую часть моей руки, от запястья до локтя. Майкл снял её и ещё немного подправил угол изгиба, прежде чем снова приложить к моей руке. Затем плотной тканью зафиксировал шину на моей руке.
— Ну, как? — спросил он, когда закончил.
Я проверил очень, очень осторожно:
— Не могу шевелить запястьем. С этим определённо возникнут проблемы.
— Правда?
Я говорил так беспечно, как только мог:
— Да, не могу шевелить запястьем. Что мне делать, если вдруг возникнет смертельно опасная ситуация, решить которую я смогу, только пошевелив левым запястьем? Это может произойти. Честно говоря, я не уверен, как это вообще может не произойти.
