Георгий Левин - Барон Легран Гепард
А фаланга и конники продолжали медленно приближаться к противнику. Лучники, опорожнив колчаны, снова укрылись щитами. Вновь запела свирель. Конники пришпорили лошадей. Пересекаясь, они брали в клещи разбегавшихся "гостей". Когда оба строя конницы пересеклись перед разбегавшимися "гостями", защёлкали тетивы арбалетов. До противника было шагов 90-100. Тяжёлые болты пробивали панцири, обшитые металлом кафтаны из воловьей кожи и щиты. Кони, люди сыпались на землю. Один болт доставал двух, как минимум. Расстреляв фронт, конники охватывали фланги. Как я и учил, кольцо они не замыкали, оставляя противнику путь к бегству. Руководствовался простой истиной. Загнанный в угол заяц, звереет и от безвыходности бросается на любого врага. Дел наделать может немало.
Конники охватили фланги и остановились, ощетинившись пиками и укрывшись шиитами. Только арбалетчики продолжали стрелять, не подпуская противников к их строю. Часть баронов, виконтов и наёмников обратились в бегство. Путь отступления был свободен, а умирать не хотелось. Герцоги тоже геройствовать не стали. Но среди наёмников были люди и с гонором. Бежать они не хотели. Они сбили ряды и бросились вперёд…
На подходившую фалангу. Это было смело, но глупо. Железный, ёж ощетинившийся копьями снёс передних, нанизав их на копья. Дальше, уперев щиты в землю, первые пять рядов фаланги, опустились на одно колено, а за их спинами стояли арбалетчики и лучники уже сменившие пустые колчаны. Защёлкали и захлопали тетивы луков и арбалетов. Они были в упор. Выкашивая всех попадавшихся на их пути.
Впервые увидел, что такое безумство боя. Люди превращались в зверей. До мечей дело не доходило. Мой страх прошёл, я рванул вперёд. Увидев этот ужас вблизи, услышав запах крови, едва не вырвал. Тошнота комом застряла в горле. Не знаю даже как смог проглотить его. Это тело имело мой разум или душу, даже не знаю, как сказать, а все нервные окончания и сам мозг принадлежали человеку этого мира, этой среды. Может быть, это и помогло мне не опозориться. Подлетев, бросил две свои "гранаты" и выстрелил в воздух с "пистолета". Гром и вспышки заставили замереть и моих воинов, и воинов врага. Да ещё усиленный шлемом голос гремел, казалось с небес:
— Прекратить! Всех сожгу и испепелю! Противиться Агору? Кто хочет в подземелья Абу? Ну?
Когда до всех дошло сказанное мною, все едва не упали в обморок. Хотя люди были не неженки. Просто впали в шок и только. А потом упали на колени и склонили головы.
На этом бой и закончился. Оставив разбитых противников, зализывать раны, подбирать убитых и раненых, мои воины ускоренным темпом рванули домой. Потери были незначительные. 17 легкораненых по собственной глупости. Да и то не противником. Даже говорить стыдно.
На этом наши приключения не закончились. Сначала стоявшие, на крепостной стене, поселенцы приняли нашу колонну за врагов. Выпустили даже десяток стрел. Нас спасли от потерь две вещи. Первая это панцири. Стрелы отскакивали от них, не причиняя вреда. А вторая, это то, что стреляли они плохо. Со стороны колоны им ответили матами. Перепуганные поселенцы узнали родные маты и голоса воинов, которые ими сыпали. Они открыли ворота и впустили нас. Но на этом паника не закончилась. Поселенцы решили, что мы разбиты и просто бежим, спасаясь от преследующих нас врагов. Согнать их со стены было нелегко. Это оказалось даже труднее, чем выиграть бой. Они хватались за любые выступы, когда их тащили силой, кусались и вырывались. 53 воина получили ушибы, синяки и лёгкие травмы. Но с задачей справились. Дальше нас встретила толпа плачущих женщин. Они оплакивали погибших. Тоже думали, что мы бежали, бросив убитых. Плакали, стенали, рвали на себе одежды. Успокаивались, только находя своих мужей, женихов, братьев, отцов. Паника улеглась, плачь и стенания затихли, а воины рванулись к столам. Есть хотели.
Понятно! Утром слегка перекусили, были без обеда, а стресс боя добавил аппетита. Вот и спешили, наестся. Я и Гуд от них не отстали, тоже добрались до еды в обеденном зале замка. Ели молча, сосредоточено. Только через два часа с осоловевшими глазами отвалили от стола. Сытость разливалась по моему телу, глаза слипались. Голос Гуда вывел меня из этого состояния:
— Я понял! Почему Вы прекратили бой, проявив свою божественную силу. Трусы бежали, а оставшиеся были настоящими воинами! Они остались умирать! А небесной рати Лабе нужны настоящие воины и Вы дали им шанс! Ваша мудрость поражает меня. Я, к своему глубокому сожалению, это понял только сейчас. В этом каюсь! Простите меня! Больше никогда в Ваших поступках сомневаться не буду! Ваша божественная суть для меня неоспорима! Простите!
Сил, что-то сказать, не было. Я просто кивнул головой и с трудом пополз, в свою спальню. Сил у моего тела уже не было. Приходилось его уважать!
Утром встал поздно. Выспался, отдохнул хорошо. Только ягодицы болели после вчерашней скачки. Обычно ездил шагом, а здесь пришлось пустить лошадь галопом. Оголодавшее моё воинство домой неслось лихо. На сиденье стула за завтраком пришлось положить подушку. Иначе сидеть было мукой. Да и она не сильно помогала. За столом долго не задержался. Отправился на обход.
Погода уже портилась. Тучи затягивали небо, временами моросил дождь. Утром уже было прохладно, холодный ветер уже не бодрил, а заставлял кутаться в плащ. Тело пыталось сохранить тепло, наперекор погоде.
В силу физических неудобств, на лошадь сесть не решился, а отправился ковылять пешком.
Ковылял и думал. Вчерашняя версия, что моё голодавшее воинство сломя голову бежало домой ужинать, стала вызывать сомнение. Все воины были бывалыми наёмниками, жить, строго придерживаясь распорядка дня, в отношении приёма пищи, не могли. Это было глупостью. Долго пытался вспомнить, от кого услышал эту версию об оголодавших воинах? С удивлением обнаружил, что родил её сам. Какая же была истинная причина их бегства? Это нужно было выяснить.
Строительство замка, крепостных стен, хозяйственных построек уже было закончено. Только кое-где ещё строили дома вновь пришедшие поселенцы. Жильё моего майората было построено. Но я на этом не останавливался и строил дороги. Понятно это были не укутанные в асфальт шоссе. Но оставлять раскисающие от дождей грунтовые дороги не хотелось. Кое-что из технологии моего времени применил. Дороги были насыпные, с водоотводными канавами по бокам. А в замке и на пристани верхняя подушка из мелкого щебня была залита усовершенствованным мной раствором. Мой майорат был покрыт сетью дорог пригодных для использования в любой период, при любой погоде. Но часть дорог ещё находилась в стадии строительства. Воины работали на них. Вчера был бой, ано сегодня все ударно трудились. Была только одна странность. Едва завидев меня, они начинали носиться, как угорелые. Это заметил и обзавёлся ещё одним вопросом. Почему?
