Джо Аберкромби - Прежде чем их повесят
Ищейка похолодел от ужаса: еще один, в кустах. Не дальше десяти шагов. Он бесшумно наложил на тетиву стрелу и медленно обернулся. Перед ним стояли двое. Во рту у Ищейки стало кисло, как от старого пива. Так они и таращились друг на друга. Тогда Ищейка прицелился в более крупного и натянул тетиву.
— Нет! — вскрикнул тот.
Стрела вонзилась ему в грудь; он со стоном обмяк и рухнул на колени. Отбросив лук, Ищейка потянулся за ножом, но достать его не успел — второй северянин сбил его с ног, и они покатились в кусты.
Перед глазами все мелькало: свет, тень, свет, тень… Так, пиная друг друга, молотя кулаками и царапаясь, они катились вниз по склону. Ищейка ударился обо что-то головой и в конце концов оказался на спине, чертов ублюдок навалился на него сверху. Они рычали и шипели — не слова, одни лишь звуки: так рычат грызущиеся псы. Противник высвободил одну руку, и в ней будто из ниоткуда возник блестящий нож. Ищейка в последний миг успел перехватить запястье.
Стиснув нож обеими руками, северянин всем весом толкал его вниз, а Ищейка обеими руками изо всех сил его отталкивал. Только сил не хватало. Клинок медленно, но верно приближался к лицу. Ищейка, скосив глаза, смотрел на сверкающий в футе от носа металлический клык.
— Сдохни, скотина!
Острие клинка опустилось еще на дюйм. У Ищейки от напряжения горели пальцы, руки, плечи, силы покидали его. Он уставился противнику в лицо. Заросший щетиной подбородок, желтые зубы, кривой нос в оспинах, болтающиеся волосы. Кончик ножа качнулся еще ниже. Все, Ищейка — труп. Помощи ждать неоткуда.
Вж-жик!
Голова северянина улетела в сторону. В лицо Ищейке брызнула горячая липкая кровь, заливая глаза, нос и рот. Он быстро столкнул с себя обмякшее тело и, пошатываясь, встал на ноги. Жадно глотнул воздух, закашлялся, сплюнул.
— Все хорошо, Ищейка. Все в порядке.
Тул. Наверное, подобрался, пока они дрались.
— Я еще жив, — прошептал он те же слова, что говорил всегда после схватки Логен. — Еще жив…
Во имя мертвых! А ведь смерть уже дышала в лицо.
— Не густо у них вещей, не густо… — пробормотал Доу, осматривая лагерь.
Над костром висел котелок, вокруг валялось оружие и всякая мелочь, но еды для путешествующих в одиночку через лес было маловато.
— Наверное, разведчики, которых выслал вперед какой-то крупный отряд… — сказал Тридуба.
— Они и есть, — согласился Доу.
Вождь хлопнул Ищейку по плечу.
— Ты как, оклемался?
— Ага, вроде бы, — ответил тот, соскребая с лица кровь. Колени у него еще дрожали, но это пройдет. — Отделался порезами и царапинами. Ничего смертельного.
— Вот и хорошо. Мне тебя терять нельзя. Сползаешь наверх, посмотришь, что за деревьями, пока мы тут приберем? Попробуй выяснить, чьи это лазутчики.
— Само собой, — ответил Ищейка, глубоко вдохнув и выдохнув. — Само собой.
* * *— Ну как, тупое занятие, Доу? — прошептал Тридуба. — Задание для сосунков? Что теперь скажешь?
— Наверное, я ошибался.
— И глубоко ошибался, — добавил Ищейка.
Внизу на темных склонах горели сотни костров. И, понятное дело, там сидели люди. В основном легковооруженные трэли, но карлов тоже хватало. Вокруг реющих на ветру штандартов сгрудились члены кланов; наконечники их копий, обода щитов и кольчуги — начищенные, готовые к бою, — тускло поблескивали в гаснущем свете солнца. Сколько же здесь штандартов! На беглый взгляд, двадцать, а то и тридцать. Прежде Ищейка больше десяти кланов вместе не видел.
— Такой огромной армии на Севере еще не бывало, — ошеломленно пробормотал он.
— Ага, — отозвался Тридуба. — Все сражаются за Бетода. До южан им пять дней пути. — Он указал на одно из знамен. — Это штандарт Щуплого?
— Его, — буркнул Доу и сплюнул в кусты. — Его метка, точно. У меня с этим ублюдком счеты.
— Да здесь полно тех, с кем надо бы расплатиться, — сказал Тридуба. — Вон знамя Бледной Смерти, вон Белобокого, а за ними полощется флаг Крэндела Бодливого. Чертова шайка! Они с Бетодом почти с самого начала. Разжирели, наверное, на кровавых харчах.
— А вон там кто? — спросил Ищейка, указывая на незнакомые ему зловещего вида эмблемы из шкур и костей. Вроде горских. — Это случаем не Круммох-и-Фэйл? Не его штандарт?
— Нет. Он никогда не склонится перед Бетодом, да и вообще ни перед кем. Этот ненормальный сидит где-нибудь в горах, взывая к луне, ну и все в таком духе.
— Если Бетод его не прикончил, — хмыкнул Доу.
Тридуба покачал головой.
— Сомневаюсь. Краммок — умный малый. Много лет уже не дает Бетоду забраться в Высокогорье. Говорят, он в горах все ходы-выходы знает.
— Тогда чье же это знамя?
— Понятия не имею. Может, ребята с востока, из-за Кринны. Живет там какой-то странный народец. Ты не знаешь, какие у них знамена, Молчун?
— Угу, — отозвался Хардинг, но не добавил ни слова.
— Да какая разница, чьи штандарты, — раздраженно пробурчал Доу, — главное — сколько их! Вы только посмотрите! Тут же, черт возьми, половина Севера!
— Худшая его половина, — заметил Ищейка.
В центре лагеря на длинном сосновом стволе зловеще колыхалось знамя Бетода — алый круг, намалеванный на огромных, как поле, черных шкурах, площадью с добрый акр. Оглядев гигантскую штуковину, Ищейка тихо усмехнулся.
— Не позавидуешь тому, кто тащит Бетодов штандарт.
Доу скользнул вперед, к ним поближе.
— Может, когда стемнеет, проберемся в лагерь? — зашептал он. — Может, нам удастся прокрасться в шатер Бетода? Прирежем эту сволочь!
Все переглянулись. Ищейка задумался: риск, конечно, большой, но дело того стоит. Разве не мечтали они вернуть Бетода в грязь?
— Воткнем в него, ублюдка, клинок! — с энтузиазмом подхватил Тул, расплываясь в улыбке.
— Угу, — буркнул Молчун.
— Вот достойная задача! — прошипел Доу. — Настоящая мужская работа!
Не сводя глаз с костров, Ищейка медленно кивнул.
— Верно.
Благородная работа. Дело для названных, вроде них — или, по крайней мере, тех, кем они были прежде. И об этом деянии сложат песни. У Ищейки от предвкушения закипела кровь и зачесались руки. Однако Тридуба общим энтузиазмом не проникся.
— Нет. Риск чересчур велик. Мы должны вернуться и предупредить союзные войска. Предупредим, что к ним гости. Гости незваные, недобрые и многочисленные.
Вождь сосредоточенно подергивал бороду. Ищейка понимал, как он раздосадован, как ему не хочется отступать. Никому не хотелось отступать, но все знали, что он прав. Даже Доу. Возможно, они не добрались бы до Бетода, а если бы и добрались, из лагеря уже не вышли бы.
