Ник Перумов - Разрешенное волшебство
Буян повиновался.
Одна из стен домика внезапно посветлела, и в самом деле став громадным, от пола до потолка, блистающим зеркалом.
Несчастный парень взглянул.
И тотчас же с тяжёлым грохотом грянулся оземь, лишившись чувств.
— Гм, — недоуменно пробормотал Дромок. — Эмоциональная перегрузка? Может, зря я не пошел на имплантацию ограничительных контуров?
Он вздохнул и склонился над распростертым телом — или, вернее, тушей.
Оно было поистине громадно, это тело. Мощные задние лапы предназначались и для бега, и для
дальних прыжков. Пара передних была настоящими косами смерти — на остриях когтей играли зловещие синеватые огоньки, обещая нечто похуже простой честной стали. Голову, всю в защитных чешуйчатых выступах, опоясывал пояс глаз. Веки были забронированы не хуже, чем все остальное тело. В росте Буян тоже увеличился, хотя и не слишком, зато в плечах раздался мало что не вдвое. На толстом, прочном костяке наслоены были пласты могучих мышц. Он по-прежнему напоминал человека — только всего покрытого серой чешуёй да со множеством горящих алым глаз, опоясывавших шишковатый череп. Впрочем, когти могли убираться, и тогда его рука вновь становилась почти как у людей — только пальцы длиннее и толще. Смертоносные лезвия хитроумно прятались в мускулистых складках. Такими же когтями, только чуть поменьше, чтобы не мешали ходить, снабжены были и пальцы на ногах, так что вздумай Буян вскарабкаться на дерево, он проделал бы это легче, чем гибкая рыжая рысь.
— Такая отличная копия, — чуть ли не с обидой проворчал Дромок, колдуя над недвижным Буяном. — И что ему не понравилось?..
* * *Чарус стоял в середине круга. Со всех сторон молчаливой стеной замерли родовичи. Клан Твер-дислава слушал своего нового вожака.
— На Твердиславе был Долг Крови. Кто мал ещё, может не понять — ну так я скажу, и не говорите потом, что не слышали! Долг Крови — это когда перед человеком один только враг. Враг, которого ты не победил. Понятно? — Он обвёл взглядом народ. Эх, эх, друг Твердислав умел говорить лучше. Когда он вот так в середине круга стоял, никто и глаз поднять не смел. А эти вон, глазеют. Малышня чуть ли не рожи корчит. Им хоть кол на голове теши, ничего не помогает. — Эй, вы, там!
Ну-ка потише! Скальтесь-скальтесь, пока вас самих этот страх летучий не уволочет.
— Так ведь Учитель сказал — только недужных, — послышалось из толпы.
Мальчишки всегда мальчишки. В тринадцать лет они, кажется, и самого Великого Учителя Иссу готовы осмеять.
— Тихо! — разозлившись не на шутку, гаркнул Чарус, поднимая повыше Ключ-Камень, чтобы все видели, чтобы напомнить лишний раз, кто в клане хозяин (Твердислав, кстати, никогда так не делал, мелькнула у Чаруса мимолетная мысль. Да, он-то не делал, а мне сейчас как быть?). Твердь с Джейа-ной, считай, на смерть пошли. (Что против воли Учителя — говорить не стал.) Чтобы вам, дуракам, жилось спокойно. Поняли? Так что если услышу ещё — мол, бросил нас наш вожак — розгой отхожу, уж не обессудьте. Всё понятно?
Родовичи было загомонили — и тут воздух над головами внезапно прорезала визгливая сигнальная стрела. Судя по звуку — часовой на входной баррикаде. И тотчас же десятки голосов загомонили, затараторили:
— Учитель, Учитель, Учитель!..
Чарус остолбенел.
Круг родовичей разомкнулся, и на свободное пространство быстрым, совершенно ему несвойственным шагом вышел, нет, почти выбежал Учитель. Подол его серого плаща, всегда идеально чистый, был на сей раз заляпан высохшей грязью. Всегдашнюю свою шляпу он держал в руке; седые волосы слиплись от пота.
Он обвёл толпу ребят быстрым взглядом — и тотчас воцарилась мертвая тишина. Кое-кто из малышей поспешил спрятать за спину измызганные ладони — до мытья ли тут было, когда такое творится! Только ведь Учитель, пожалуй, никаких объяснений и слушать не станет.
— Так, — Наставник произнёс это очень тихо, но услыхали все, от мала до велика, и даже часовые в своих орлиных гнездах на скалах. — Что здесь происходит, Чарус? Почему у тебя в руках я вижу Ключ-Камень? Иди сюда!
Ясно было, что ответы на это Учителю прекрасно известны.
Чарус ощутил, как к горлу подступил холодный и липкий комок. Никто и никогда ещё не видел Учителя в таком гневе. Ох, Великий Дух, что же теперь будет? Ноги внезапно стали мягкими, и Чарус, бесстрашный Чарус, хладнокровно выступавший навстречу любой ведуньиной твари, запинаясь и обильно потея, поплелся к Наставнику.
— Твердислав ушёл, — только и смог прохрипеть он.
— Ушёл, — с яростной издевкой передразнил юношу Учитель. — Это я и сам знаю — Раз Камень клана очутился у тебя! Куда ушёл? Почему ушёл? Зачем ушёл? И почему вы все дали ему уйти? Фатима! От тебя я такого не ожидал.
Худенькая девушка с сотней тонких чёрных косичек отделилась от толпы, встав рядом с растерянным Чарусом.
— На Твердиславе Долг Крови, Учитель.
— Не повторяй мальчишечьи глупости! — Старик даже топнул ногой. — Не вы ли с Джейаной сами считали этот самый Долг нелепым пустословием? Скажи, не вы ли?
Фатима потупилась.
— Видно, плохим я был Учителем, если даже лучшие мои ученики так легко отбросили всё, что я им говорил! — гневно продолжал Наставник. — Они погибнут, Твердислав и Джейана, если их не остановить, понимаете, погибнут, но этого мало — они могут разбудить к жизни такие силы Зла, что не справиться будет ни мне, ни всем Учителям во главе с самим Иссой! Понимаете ли вы это или нет! — Он уже почти гремел. Кое-кто из малышей, не понимая, начал испуганно плакать. — Короче.
Отвечай мне, Чарус, как вождь, отвечай мне, Фатима, как главная Ворожея клана — вы остановите их?
— Но, Учитель, — выдавил из себя несчастный Чарус. — Вы такой… такой сильный, разве вы не можете…
— Не могу! — со злой досадой бросил старик. — Не могу, потому что не имею права никого задерживать сам. Я могу лишь побудить к действию, понятно? Принцип свободы воли.
Бедняга Чарус ничего не понимал. Кроме лишь одного — случилось что-то страшное, и теперь ему, Чарусу, придётся за все это отвечать. Эх, Твердислав, Твердислав, как же ты меня подставил, — мелькнула вдруг злая мысль.
— Вы хотите, чтобы Твердислава и Джейану остановили бы мы? — прозвенел голосок Фатимы.
— Первые разумные слова, которые я здесь сегодня услышал, — проворчал Учитель. — Да! Слышите, вы, все?! Сам я вмешаться не могу. Таковы уложения Великого Духа. Если вы не хотите, чтобы его гнев пал на весь клан, — вы отыщете Твердислава с Джейаной и уговорите отказаться от их безумной затеи! Тогда и только тогда я смогу заступиться за вас на Совете Учителей. Не иначе. Понятно?
