Временные трудности 2 (СИ) - Томилко Максим
Наконец, они всё же добрались к месту назначения и их начали в обратном порядке перегружать в автозаки, на сей раз оборудованные тесными узкими клетками из мелкой металлической сетки. Первое время Егор настороженно наблюдал за своими новыми соседями, справедливо ожидая от них каких ни будь неприятностей, но на него не обращали никакого внимания, и он слегка успокоился.
Массивное серое каменное здание бывшей губернской тюрьмы, построенное более ста лет назад за чертой города, теперь уже располагалось если и не в самом центре города, то уже и не на окраине. По меркам тех лет, трехэтажный корпус отвечал всем требованиям: стены толщиной в целый метр, караульные башни, высокий деревянный забор, паровое отопление, водопровод и тщательно продуманная система естественной вентиляции, которая, впрочем, не избавляла от характерного тюремного запаха. После завершения строительства тюремный комплекс выглядел на фоне окружавших его одноэтажных деревянных домишек грандиозно и монументально, и долгое время оставался одной из главных достопримечательностей Саратовской губернии.
В огромную камеру, рассчитанную, наверное, человек на сорок или пятьдесят, набилась, пожалуй, целая сотня. Небольшая группа вновь прибывших сгрудилась на входе, опасливо поглядывая на своих новых сокамерников.
— В основном политические, — решил про себя Егор, с интересом рассматривая контингент. От небольшой группы заключенных, державшейся несколько обособленно от остальных, отделился один персонаж и чуть ли не пританцовывая на ходу, приблизился к ним расхлябанной походкой уверенного в себе блатаря. Остановился, внимательно оглядел их плотоядным взглядом хищника понимающего, что загнанной жертве деваться некуда, и безошибочно выделив Егора из толпы, поманил его к себе пальчиком.
— Начинается, — обреченно подумал Егор, протискиваясь в первый ряд. Он уже приблизительно прикинул количество блатных в этой камере и прекрасно понимал, что шансов справиться с ними в одиночку нет никаких.
Позвавший его худой, коротко стриженный парнишка, скорее всего ровесник Егора, с улыбкой пробежался взглядом по его шинели и двум мешкам, доставшихся в наследство от убиенных соседей по этапу, внимательно осмотрев новые хромовые сапоги, наконец поднял не предвещавший ничего хорошего взгляд и неожиданно спросил:
— Иванов?
Егор удивился и молча кивнул.
— Пошли, — мрачно бросил уголовник, и повернувшись, направился обратно к своим. Егор двинулся следом. Там играли в карты, но при их приближении игра прекратилась, и его встретили неприязненные взгляды нескольких десятков глаз.
— Слушай сюда, мусор, — зло процедил один из них, — За тебя уважаемые люди слово сказали. Всё это очень странно… Я всю жизнь по кичам маюсь, но такого что-то не припомню. Живи пока, до выяснения, а там видно будет.
— Поляк отписал? — поинтересовался Егор, понимая, что пока, вроде бы, пронесло.
— Нет, — тот удивлённо приподнял брови, — А ты и его знаешь?
— Пересекались, — неопределённо ответил Егор и протянув ему один из своих мешков, кажется безымянного здоровяка, пояснил, — Это на общее.
— Каша, прими, — говоривший даже не пытался скрыть своего удивления, — Так ты че? Не легавый?
Егор безразлично пожал плечами. Кто-то из толпы забрал у него мешок.
— Ты смотрящий? Куда тут выпасть можно? — поинтересовался Егор.
— Вали отсюда. И моли Бога, чтоб люди объяснить смогли, с чего это вдруг такое отношение к цветному… — зло сверкнул на него глазами уголовник и вернулся к прерванной игре.
В камере зашумели. Егор только сейчас понял, что до этого было очень тихо — все с интересом ждали, чем всё закончится и теперь разочарованно вернулись к своим делам. Егор оглядел переполненную камеру — мест не было. Он прошелся взглядом по лицам, выбирая слабое на вид звено, и такие, конечно же, нашлись. Егор подошел и остановился напротив сидящего на нарах грузного мужика лет пятидесяти с перепуганным, можно даже сказать, затравленным взглядом. Егор какое-то время молча смотрел ему прямо в глаза, и наконец, мужик не выдержал и вскочил на ноги. Егор уселся на его место и вздохнул с явным облегчением. Похоже, какое-то время можно будет жить спокойно. В том, что Юля приложила руку к этой маляве от уважаемых людей, Егор не сомневался ни секунды. Непонятно было, как ей это удалось, но то что это она — факт. Больше попросту некому…
Целые сутки провел Егор в этой камере, постепенно втягиваясь в арестантскую жизнь, полную тягот и всевозможных лишений. Старался прислушиваться к разговорам и присматриваться к окружающим. Его не сторонились и вести при нем разговоры не опасались. Большинство склонялось к тому, что всех их отправят в Сарлаг (Саратовский ИТЛ) для строительства железной дороги Сталинград — Саратов — Сызрань по правому берегу Волги. Это была основная версия, как говорили, услышанная от одного из конвоиров.
Егору, в принципе, было всё равно. Он одинаково не умел ни валить лес, ни мыть золото, ни добывать руду. И железные дороги ему раньше как-то не доводилось строить…
Бывалые сокамерники оказались правы. На следующий день, с самого утра, их отправили, невзирая на мелкий дождь, большой пешей колонной куда-то на северо-запад, и к вечеру они уже входили на территорию большого лагеря, обнесенную двумя рядами колючей проволоки. Большой красный транспарант над входом гласил: «Ударный труд — путь к досрочному освобождению!». Егор тут же припомнил похожий лозунг «Труд освобождает» и грустно вздохнул. Ему, судя по всему, досрочное освобождение не грозило.
После долгой и нудной процедуры переклички их, насквозь промокших под дождем, разместили в двух длинных деревянных бараках и нескольких сырых земляках, наспех «обустроенных» незадолго до их прибытия. Никакого карантина, в общепринятом понимании этого слова, не было, да и специальной санобработки при приемке не проводилось. Их только постригли и дали ополоснуться под холодной водой, будто они недостаточно вымокли за целый день пути. Единственное, что порадовало, так это выданная здесь сухая одежда и обувь. Егор получил бушлат, ушанку, ватные штаны, кальсоны, черную гимнастерку и зимнюю обувь на резиновой подошве. Понятное дело, что всё это было старое, шитое-перешитое, да вдобавок, абсолютно не подходящее по размеру. Егор потом долго бродил по лагерю, пытаясь обменять эти вещи на более подходящие. Наконец, с большим трудом, ему это удалось.
Уром Егор обнаружил, что ночью его атаковали целые полчища разных мелких паразитов, оставивших после себя множество красных зудящих следов по всему телу. С этим нужно было что-то решать, но что именно Егор не знал. Слышал где-то, что может помочь керосин или дуст. Но где это всё раздобыть, и самое главное, на что выменять?
Над этой проблемой он размышлял целый день, попутно таская тяжеленную тачку с землёй по узким уложенным прямо в грязь доскам. Его сразу же самым строгим образом предупредили о том, что тачки здесь — дефицит и в случае порчи оной ему не поздоровится. Причем, сказано это было таким тоном, что Егор сразу же поверил. К слову сказать, тут много чего не хватало, начиная от рукавиц и заканчивая экскаваторами. Под конец рабочего дня, продолжительность которого тут была регламентирована исключительно объёмом поставленной задачи, непривычное к подобной работе тело Егора было измотано до предела, чему не в малой степени способствовало низкокалорийное питание.
После вечерней поверки, когда Егор уже брёл по своему бараку и предвкушал, как он сейчас вытянется на своём месте и заснет, к нему подошел какой-то скользкий вертлявый тип и шепотом позвал за собой. Неприятное предчувствие возникло где-то в глубине живота. Проходя мимо бесконечных рядов двухэтажных нар, он успел поймать несколько сочувственных взглядов и приготовился подороже продать свою жизнь. Краешком свободного от переживаний сознания, он даже успел пожалеть о заточке Александрова, хотя прекрасно понимал, что ему не удалось бы пронести её сюда незаметно. Не с его квалификацией, как сказала бы Юля. Вот она на его месте, наверняка бы сейчас уже жрала тушенку с блатными, да и зная её — не на сухую…
