Свидетель Мертвых - Эддисон Кэтрин

Занарин, казалось, забыла о необходимости давать показания, но мы с Парморин отправились в Амал’тэйлейан и выступили перед верховным судьей Эримаром, поскольку Парморин обратилась ко мне с официальной просьбой поддержать ее. Неудача Занарин послужила важным доказательством правоты Свидетеля – так сказать, «от противного». Когда аудиенция была окончена, она поблагодарила меня и сказала:

– Нам кажется, что ваша роль в этом расследовании была еще более неприятной, чем наша.

– Это наше призвание, – сказал я.

Она сурово взглянула на меня.

– Эта чепуха не имеет ничего общего с вашим призванием; просто эта фанатичка, отало Занарин, принудила вас выполнять бессмысленную работу. Мы прекрасно понимаем, что произошло, и не нужно играть с нами в эти игры.

– Это неважно, – пробормотал я, чувствуя себя очень неловко.

– Почему? – воскликнула Парморин. Дар Свидетеля побуждал ее задать самый неприятный из всех возможных вопросов. – Потому что страдали при этом только вы?

– Мы не…

– У нас есть глаза, – резким тоном перебила она меня. – Вчера мы не раз замечали, как вы едва не падали в обморок. Ваш дар нельзя эксплуатировать подобным образом, и вы это знаете.

– Вы правы, – неохотно признал я. – Нельзя.

– Вам следует подать жалобу Амал’отале.

– В этом нет необходимости, – возразил я. – Неудача Занарин и без того сильно повредит ей в глазах начальства.

– Может быть, нам следует подать жалобу, – предложила Парморин.

Я пришел в ужас.

– Пожалуйста, не делайте этого!

Она окинула меня долгим оценивающим взглядом и сказала:

– Хорошо. Мы не будем поднимать этот вопрос. Но только потому, что мысль о жалобе, по-видимому, сильно огорчает вас.

– Нам хотелось бы, чтобы Амал’отала обращал на нас как можно меньше внимания, – объяснил я и тут же пожалел о своей откровенности.

Она рассмеялась.

– Мы вас понимаем. Доброго вам дня, отала Келехар, и всего вам наилучшего.

– Вам тоже, – ответил я.

Мы разошлись в разные стороны, и я тут же наткнулся на компанию репортеров. Здесь были Горонедж, Викеналар и двое других, чьих имен я не знал. Они окружили меня, и Горонедж, явно радуясь подвернувшейся возможности, воскликнул:

– Отала Келехар! Что вы можете рассказать нам о «Превосходстве Умвино»?

– Взрыв произошел случайно, – ответил я. Эримар вынес этот вердикт еще до того, как мы покинули его кабинет. – Это событие никак не связано ни с деятельностью последователей Курнара, ни с крушением «Мудрости Чохаро».

– Вы уверены? – разочарованно спросил один из незнакомых журналистов.

– Совершенно уверен, – отрезал я. – Проведено тщательное расследование.

– Может ли такое повториться? – спросил Викеналар.

– Это вопрос к сотрудникам Амало-Атамарского Авиационного Завода, – сказал я.

Но ответ был известен каждому из нас. И он был положительным.

На следующее утро газеты с различной степенью скептицизма обсуждали версию случайного взрыва. Однако вскоре мне пришлось отвлечься от чтения и заняться делом одного эльфийского семейства. Родственники хотели похоронить прадеда по старинному обряду, но потратили все деньги на приобретение освященного участка на приличном кладбище.

Им нечем было заплатить прелату даже за похороны в полдень.

Жалованье мне выдавало прелатство Амало. Просителям я помогал бесплатно.

Строго говоря, решение этой проблемы не входило в мои должностные обязанности, но, с другой стороны, никто не запрещал мне проводить похороны. А мне хотелось заняться какой-то простой и полезной работой, так что я согласился.

Новый глава семьи Селимада с огромным облегчением сказал, что, поскольку им не хватало только прелата, а его прадед умер несколько дней назад, они хотели бы похоронить его сегодня на закате. Я честно признался, что у меня нет планов на вечер, и поэтому выполнение их просьбы не доставит мне никаких неудобств. Он нарисовал мне подробную карту окрестностей с названиями всех улиц и указанием того, как добраться до кладбища от ближайшей трамвайной остановки. Я поблагодарил его, мы раскланялись, и весь остаток рабочего дня я был свободен.

И это было очень кстати, потому что мне уже давно хотелось поговорить с главой совета попечителей кладбища Улчорани и выяснить, почему мин Урменеджен была похоронена именно там. Пообедав в «Мечте рыжего пса», я пешком пошел на кладбище. Табличка у входа сообщала, что попечительский совет возглавляет некий мер Озива Тратонар. Я отправился его искать.

Поиски оказались недолгими. Расспросив хозяина ближайшей лавки, я узнал, что мер Тратонар – мясник и живет через две улицы; более того, пройти мимо его магазина было просто невозможно. Вывеска с огромными буквами «Тратонар и сыновья» размером почти во всю витрину была выполнена в кремовом и алом цветах. Меня несколько покоробило это напоминание о костях и крови, служивших источником дохода мера Тратонара.

В лавке я нашел эльфийку с усталым лицом и выбившимися из прически волосами, которая разрывалась между покупателями и жилыми комнатами, откуда доносился детский плач.

– Добрый день, отала, – поздоровалась она. – Чем мы можем быть вам полезны?

– Мое имя Тара Келехар, я Свидетель Мертвых. Я ищу мера Тратонара.

– Его здесь нет, – ответила женщина. – Если он вам срочно нужен, вы, скорее всего, найдете его в «Ежевичном пони».

Я невольно приподнял брови, и она покраснела. Чайная «Ежевичный пони» была хорошо известна как нелегальный игорный дом. По слухам, хозяин платил Братству Бдительности за то, чтобы те закрывали глаза на его деятельность.

Я сказал:

– Вообще-то вы тоже можете мне помочь.

– Я? – изумилась она.

– Меня интересует молодая женщина, которую звали Инширан Авелонаран. Ее тело недавно эксгумировали на кладбище Улчорани.

– Да, – сказала эльфийка. – Озива – то есть мер Тратонар – был очень расстроен. Прошу прощения, отала, одну минуту.

Ребенок заплакал громче, и она скрылась в задней комнате. Я услышал голоса, и плач затих. Потом меррем Тратонаран – я решил, что это и есть жена лавочника, – сказала:

– Нет, ты не виноват.

Вскоре она вернулась в лавку со светловолосым эльфийским мальчиком на руках; ребенок постарше, лет пяти-шести, остановился на пороге. Малыш все еще шмыгал носом, но его большие голубые глаза смотрели на меня с интересом, и он, судя по всему, уже забыл, из-за чего плакал.

– Ваши сыновья? – спросил я.

Она застенчиво улыбнулась и ответила:

– Озивис и Панеджет. А меня зовут Мевиджо Тратонаран. Я могу немного рассказать вам об Инширан. – Она нерешительно помолчала и внезапно предложила:

– Хотите чаю?

Меррем Тратонаран закрыла магазин и провела меня по узкой винтовой лестнице, расположенной в задней части здания, в тесную квартирку. Здесь царил небольшой беспорядок, какой бывает в любом доме, где есть маленький ребенок. Она вставила монету в пять зашанов в газовый счетчик и зажгла единственную горелку, наполнила чайник водой из-под крана и поставила его на огонь.

Мы сели за стол. Меррем Тратонаран держала на коленях малыша, а Озивис неуверенно топтался у нее за спиной, разглядывая меня так, словно я мог оказаться опасным. Я сказал:

– Я являюсь Свидетелем меррем Авелонаран по поручению ее родственников, которые, естественно, хотят узнать, как она умерла и почему ее похоронили на кладбище Улчорани.

– Конечно, – кивнула меррем Тратонаран. – Я не слишком много о ней знаю, потому что они прожили здесь совсем недолго.

– Сколько?

– Три или четыре месяца. И большую часть времени меррем Авелонаран плохо себя чувствовала. Она говорила, что это из-за беременности; возможно, так и было, женщины действительно иногда умирают от этого.