Пола Вольски - Сумеречные врата
— Очень хорошо. Я с удовольствием помогу тебе. Ты толковый ученик. — Ренилл приподнялся и сел.
— Правда? — Зеленушка кинул на него быстрый взгляд. — Не обманываешь?
— Правда. Итак, ты хорошо запомнил буквы, и хотя косые штрихи немного…
— Косые штрихи у меня — лучше не бывает! Они…
— Провисают. Ничего. Ты можешь поработать над ними на досуге. Теперь пора тебе узнать, что каждая буква вонарского алфавита обозначает определенный звук. Напиши на земле все буквы, и я покажу тебе… — Ренилл запнулся. У него снова закружилась голова.
— А, яд вивуры еще не весь из тебя вышел. Вот, выпей-ка. — Зеленушка протянул ему воду в стеклянной бутылке, найденной где-то на свалке.
Ренилл плеснул немного себе в лицо, остальное выпил.
— А теперь ложись. Ну, вот так, полежи-ка. Есть хочешь? Вот… — Зеленушка протянул ему черствую корку. — Поешь, наберешься сил. Давай, ешь.
— Нет, спасибо. Лучше съешь сам, или оставь на потом. А то, как бы Шишка не увидела.
— Где ей!
Мальчик, кажется, был прав. За последние тридцать шесть часов Шишка ничего не заподозрила. Она время от времени заходила, чтобы потребовать от беспомощного пленника помощи в чтении украденных писем, но снова и снова получала отказ. Женщина злилась и все больше недоумевала, но пока не проявляла никаких признаков подозрительности.
— Попадешь ты со мной в беду, — предостерег мальчика Ренилл. — Если Шишка тебя поймает…
— Ну и что она сделает? Поколотит, так не убьет же! Грозится она много, но взаправду не согласится потерять верный заработок.
— А остальные дети… такие же, как ты? Безымянные из принадлежащих к касте семей, которые платят за них?
— Все, кроме того жирного, Слизняшки. Этот ее собственный. Шишка души в нем не чает. Выгадывает на жратве, бережет каждую полушку, лишь бы накопить столько, чтоб купить сыночку имя.
— Как это — купить имя?
— А вот, даст взятку Свидетелю Рождений, подкупит астромага, приобретет все документы, печати и знаки принадлежности к касте. Так часто делают, только это дорого, очень дорого. Не один год копить придется.
— Думаешь, у нее это выйдет?
— Когда-нибудь. Чего только она не сделает для своего сыночка. А что тогда? — Зеленушка безжалостно рассмеялся. — Слизняшка получит касту, и знать не захочет свою мамочку, словно ее и не было. Уйдет и забудет. Вот тогда я и посмеюсь!
— Вот как?
— Опять Высокочтимый так смотрит!
— Как смотрю?
— Словно на червяка. С большой высоты.
— Неправда. Я, кажется, понимаю. Когда я был таким, как ты, мне пришлось жить с дядей, а он был женат на даме, кое в чем напоминавшей Шишку. Интересно, как бы понравилось Тиффтиф такое сравнение? Я ненавидел ее от всего сердца, — продолжал Ренилл. — И часто мечтал, как отомщу ей, когда вырасту.
— А, это мне знакомо! — В глазах Зеленушки вспыхнул интерес. — Она тебя била — эта женщина?
— Давала пощечины, довольно часто.
— Подумаешь, пощечина. Тьфу!
— И запирала в чулан.
— В чулан? Со мной такого не бывало.
— Я предпочитал проводить день в других местах.
— И как, отомстил ты ей?
— Нет. Я в конце концов стал взрослым. И тогда я взглянул на дядину жену и увидел жалкое ничтожное существо, которому не стоит мстить. И ты тоже однажды вырастешь.
— И научусь читать!
— Только если мы не будем забывать об уроках. Давай начнем сначала. — Ренилл осторожно уселся. Голова больше не кружилась. Сейчас он чувствовал себя почти здоровым. — Напиши буквы. Нам надо поторапливаться. Я уйду, как только смогу ходить, а этого, похоже, не так уж долго ждать.
Глубоко под землей, под храмом ДжиПайндру, в камере, именуемой Святыней, царила непроглядная тьма. Двое, находившиеся там, не замечали ее. Ни один из них не нуждался в свете. Их беседа поставила бы в тупик любого смертного, который решился бы подслушивать, потому что велась она по большей части без слов. Однако способность младшего читать и передавать мысли уступала силе истинного Сущего, происходящего из мира Сияния, и потому они иногда переходили на язык Исподнего мира, известный как древний чурдишу. В переводе на понятный людям язык, если бы такой перевод был возможен, разговор звучал бы примерно так:
— Отец. Великий. — Это говорил младший — неизмеримо древний по человеческим меркам, и все же совсем юный в сравнении со вторым — взывая к собеседнику, который никак не откликался. Помедлив, первый повторил, с силой выкрикнув в темноту: — Аон-отец!
Пришлось повторять не один раз, прежде чем пришел ответ — не слова, просто волна ощущений.
Вал раздражения, недоумения, нетерпеливого любопытства.
— Ты знаешь меня. Ты не забыл. Нарастающее нетерпение.
— Я — КриНаид. — Эти слова, произнесенные вслух голосом, мало напоминающим человеческий, вызвали долгожданный ответ:
— Первенец.
— Да! — наконец-то узнан. Что-то вроде вздоха затерялось в темноте. — Я предстаю пред Ликом Твоим и уповаю найти силу в Сиянии.
— ?
— Уровень Сияния… ты не забыл источник своей Божественной мощи?
Безмолвное согласие. Отец помнил.
— Ты поможешь своему первенцу?
Недоумение. Раздражение и никаких признаков понимания.
— Пришельцы с запада дерзнули препятствовать Твоим почитателям. Они заслали соглядатая в Твой храм, незваными проникли на обряд поклонения Тебе, они готовы запретить само Обновление. Ты помнишь?
Продолжительное молчание, но наконец, Он вспомнил. В беспросветной тьме вскипел опаляющий гнев.
— Да-да, возненавидь их, Отец!
Смутное, но горячее возмущение.
— …И помоги мне избавить от них Авескию.
— Дай мне силу! Наполни меня силой, пусть она течет сквозь меня, — быстро заговорил КриНаид, чувствуя, как рассеивается нестойкое внимание собеседника. Когда-то разум отца был непостижимо велик. Но то было давным-давно. — Просвети мой разум, дабы я мог исполнить волю Твою!
Снова тишина. Казалось, Отец пытается собрать расплывающиеся мысли. Должно быть, ему это удалось, потому что младший ощутил знакомое тепло, знаменующее приход силы высшего измерения. КриНаид-сын расслабился, на время забыв о своей цели и отдавшись наслаждению. Вот, подумал он, как думал уже десять тысяч раз, что значит быть Сущим, Сознающим уровня Сияния. Сила, уверенность, ясность и цельность ума. Они принадлежат ему по праву рождения, так и должно быть… Так должно быть.
Безнадежно просить Отца, который все больше теряет память и уже не способен сосредоточиться. Бесполезно и глупо веками повторять все ту же просьбу. И уж конечно, это не имеет смысла теперь, когда сила Сияния наполняет его разум и получеловеческое тело, зажигая свет в талисманах, усыпающих его одеяние.
