Феликс Крес - Северная граница
Сразу стало ясно, кому это сотрудничество нужнее. Если не считать чисто военных вопросов, комендант Мивен меньше всего желал показать всей Империи, что, несмотря на всю серьезность положения, он не в состоянии воспользоваться добровольно и бесплатно предлагаемой помощью. В конечном счете Линез рисковал лишь одной шестой (притом не самой доходной) частью своих владений, в то время как дальнейшая карьера коменданта восточных округов целиком зависела от того, чем закончится эта неожиданная война. Странное следствие тут же было прекращено.
Два дня спустя надсотник Р.В.Амбеген, только что назначенный комендантом Военного Округа Эрва, был вызван к надтысячнику. На беседу был приглашен и его благородие Б.Е.Р.Линез.
Цитадель Тор во времена Великого Королевства Рины и Рапы являлась противовесом для Ревина, крепости Королевства Трех Портов, служившей опорой для походов за пограничную реку Лавию (впрочем, такие походы совершали обе сражавшиеся стороны). Замок был возведен в скромном армектанском стиле и особых удобств своим обитателям не предлагал. Личные комнаты Мивена поражали своей строгостью и скромностью размеров. Однако Амбеген привык к сырым, темным и холодным интерьерам старинных горных твердынь в Громбеларде. На фоне этого даже знаменитые армектанские лестницы переставали раздражать.
Именно — лестницы и ступени… Ни один армектанский дом не мог обойтись без них, то же самое касалось и цитадели. Речь шла, естественно, не об обычных лестницах, которые обязательно куда-то ведут и построены с определенной целью. Речь шла о плоских, невысоких ступенях, порой двух, иногда трех или четырех, тянущихся в жилых помещениях от стены до стены. Для чего они служат и что означают, Амбеген когда-то знал, но забыл. Еще одна из армектанских традиций, ведущих из ниоткуда в никуда, — в точности как лестницы в комнатах. Человеку, непривычному к армектанской моде, эти низкие ступени-террасы воистину могли отравить жизнь. У Амбегена тоже был печальный опыт…
Вспоминая о старой боли в ушибленном копчике, он следом за легионером вошел в комнату, где ждал комендант, спустился со ступени, энергично пересек плоский, подозрительно ровный пол посредине, поднялся на другую ступень и, сделав два шага, снова спустился, представ перед Мивеном. Надтысячник отпустил дежурного легионера, долго смотрел на новоиспеченного коменданта округа, потом показал на кресло. Амбеген сел. На нем уже был новый, окаймленный квадратными зубцами мундир надсотника, в котором ему сразу же стало не по себе… Мивен, что весьма необычно, был без военной накидки и принимал его в личных покоях, без свидетелей… Наблюдательный Амбеген подумал, что, возможно, ему предстоит не простой разговор. Речь явно пойдет не о службе.
— Его благородие Линез, — сказал надтысячник, словно читая его мысли, сейчас придет. Пока же я хотел бы поговорить о… разном. Желательно, чтобы все сказанное здесь осталось между нами.
Он встал и прошелся по комнате — совершенно свободно, словно никаких ступеней не существовало вовсе.
— Так вот, — продолжал он, — вопрос о твоем назначении был решен уже довольно давно, доказательства чему ты найдешь у себя на заставе… Прошло почти две недели с тех пор, как я послал туда гонца с известием, что ты стал комендантом округа, а также о назначении на постоянную должность его благородия Равата.
Амбеген удивленно нахмурился. Об этом он понятия не имел.
— Это, несомненно неприятное для тебя, расследование я допустил, поскольку оно было… необходимо. Мир, — заметил он как будто совершенно невпопад, — вовсе не стоял на месте только потому, что у нас тут война. Правда, в дартанских легендах и сказках герои готовы не есть и не спать, думая лишь о борьбе со злом. Но что есть зло? — неожиданно спросил он. Например, Алер — это зло?
Амбеген слушал его со все возрастающим удивлением.
— Вряд ли, — спокойно сказал надтысячник. — Армект — большая страна, а Империя достаточно богата. На самом деле, потеря полутора или даже нескольких десятков маленьких селений на краю света никого в столице не волнует. Тем более что алерская граница вскоре должна отодвинуться обратно… Ведь я показывал тебе то письмо от мудреца из Громбеларда? Вот видишь. Граница вернется на свое место, мы заново отстроим заставы, и дальше все пойдет по-прежнему. Не пойми меня превратно. Здешние земли приносят имперской казне немалый доход, и в столице не собираются отказываться от этого дохода. Но ведь ты наверняка догадываешься, что расходы, которые повлечет за собой большая война, возникшая из-за двадцати деревушек, окупятся не раньше чем через пятьдесят лет? Многие офицеры не отдают себе отчета, что каждый их лучник стоит столько, словно отлит из чистого серебра. Солдата нужно обучить, а потом много лет кормить, одевать. Плати ему жалованье, предоставь оружие, жилище… Всем этим занимается еще одна армия людей, и она тоже стоит денег. А ведь серебряная статуя не ест, не требует крова и не получает жалованья. Но и толку от статуи никакого. Впрочем, если говорить о расходах…
Амбеген кивнул.
— Все это я знаю, — сказал он.
— Знаю, что знаешь, — ответил надтысячник. — Именно поэтому я и сделал тебя комендантом округа. Меня часто осуждают за нерешительность и даже неуверенность. Но мне это известно. И хорошо, что осуждают. Я в большей степени политик, нежели солдат. Я должен взаимодействовать с комендантом западных округов, договариваться с частными землевладельцами… И время от времени мне приходится затевать расследования в отношении офицеров, которых я присмотрел на ответственные посты, — подвел итог он. — Да, расследование ничего не выявило, ты чист, словно слеза. Но только представь, что было бы, если бы я не допустил этого расследования, а ты, предположим, не справился бы с новыми обязанностями… Амбеген, надеюсь, подобная откровенность тебя не смущает? — Он впервые обратился к надсотнику по имени.
— Не знаю, чему она должна служить… — последовал осторожный ответ. Хотя, похоже, начинаю догадываться.
— Мы беседуем с глазу на глаз. — Надсотник развел руками, словно показывая, что в помещении действительно нет посторонних. — Конечно, ты понимаешь: в случае чего, я откажусь от сегодняшних слов?
— До сих пор я не услышал ничего такого, что мне хотелось бы кому-либо повторить.
Надсотник взял со стола распечатанное письмо.
— Это из Эрвы, от коменданта Равата, — сказал он. — Кроме назначения я послал ему письмо, содержащее множество вопросов относительно случившегося за последние три месяца… Собственно, я хотел узнать мнение человека, который не думает о посте коменданта округа… Впрочем, не важно. Комендант Рават пишет много интересного, его наблюдения заслуживают внимания. И притом они опасны.
