Теренс Уайт - Хозяин
— Почему ты всегда говоришь «кроме того»? Вечно у тебя кроме того, кроме того, кроме того…
— Чшш.
Соединив в одно слово всю неприязнь, какую он к ней испытывал, Никки выпалил:
— Ты просто неряха.
Мистер Фринтон сказал:
— Укуси его, Шутька.
В отчаянии Никки обернулся к новому гонителю, — единственный представитель одного с ним пола и тот предал его.
— Но она же сама говорила…
— Не говорила я этого.
Никки швырнул на пол газеты:
— Откуда ты знаешь, чего ты не говорила, когда ты сама не знаешь, о чем я говорю?
— Жестянка с печеньем, — излучая самодовольство, ответила Джуди.
— Что?
— На жестянке с печеньем изображен мальчишка, который держит жестянку с печеньем, на которой изображен мальчишка, который держит жестянку с печеньем и так далее ad lib.
— И ex temporary тоже, я полагаю.
— Вот именно, ex temp. и ad lib, и слишком мудрено для твоего разумения.
Никки показал ей кулак.
— А тем временем, — сказал мистер Фринтон, — на обед у нас спагетти и тоже из жестянки. Ах да, Пинки, пока не забыл, — в ангаре тебя дожидается пакет с ванадием.
Глава двадцать восьмая
Яд
Кофе они пили в скудно обставленной комнатке мистера Фринтона. Люди честные и достойные тешатся порой теориями собственного изготовления относительно чая, кофе, а то и какао. В таких теориях больше содержится прямодушия, нежели в претенциозных выдумках иных, куда более многочисленных людей, толкующих о марках вин, о виноградниках и об урожаях такого-то года. Мистера Фринтона мало заботило, такое он пьет Шато или этакое, он был способен с легкой душой встряхнуть бутылку портвейна, даже не взглянув на осадок, но к приготовлению горячих напитков он относился со стародевичьим тщанием. Его теория касательно кофе состояла в том, что ни в коем случае нельзя допускать соприкосновения кофе с металлом.
Эта теория, если говорить со всей прямотой, как-то упускала из виду то обстоятельство, что мелет кофейные зерна машина, а результат помола продается в жестянках.
Мистер Фринтон разогрел кофеварку, деревянной ложечкой отмерил из пластмассовых банок кофе и сахар, залил кипятком и размешал.
Через восемьдесят расчисленных по часам секунд он процедил жидкость в чашки сквозь металлическое, — стараясь не думать об этом, — ситечко и, как бы там ни было, а кофе у него получился отменный.
К удивлению близнецов, он не выказал мистеру Бленкинсопу враждебности в связи с надувательством, учиненным последним в ангаре.
Мистер Бленкинсоп, явившийся к ним в вечернем халате, принес с собой, чтобы порадовать общество, четыре лучших своих чашечки из суцумского фарфора и теперь прихлебывал из одной такой чашечки кофе, улыбаясь и вообще походя то ли на Будду в монастыре, то ли на кота, слопавшего золотую рыбку. Он даже поддразнивал мистера Фринтона, и мистер Фринтон отвечал ему тем же. Оба они многому научились от Хозяина, — куда большему, нежели Никки, — и оба давно уже свыклись со смертельно опасной дипломатией Роколла.
Пережитый кризис словно бы подстегивал обоих.
Наконец они покончили с подковырками и перешли к делу.
— Зачем вы рассказали ему про Пинки?
Мистер Бленкинсоп простер протестующую, вновь украшенную длинными ногтями длань.
— Что-то же нужно было ему рассказать.
— И что вы еще рассказали?
— Уверяю вас, ничего, способного нам повредить. Мне казалось разумным предоставить ему сколь возможно обширные сведения, — и вы, дорогой мой друг, первым согласитесь в этом со мной. Как это у вас говорится? Дабы придать больше правдоподобия неубедительному рассказу.
— Но что именно?
— Естественно, среди прочего я упомянул и о том, что вы пытались уговорить Пинки покончить с ним.
— Вам не кажется, что это не совсем честно?
— Ничуть не кажется. Ценность для нас представляет мастер Николас, не Пинки, а так опасность никому, кроме негра, не угрожает.
— Оставляя в стороне риск, которому вы подвергли Пинки, — сказал мистер Фринтон, в облике которого проступило нечто свирепое, — как насчет меня?
— Вам решительно ничего не грозит. Хозяин не в состоянии управлять вертолетом.
— Понятно.
— Мистер Фринтон так вспыльчив! — произнес Китаец, поворачиваясь к близнецам. — Такое горячее сердце! Щедрость его натуры побуждает его к таким порывам, что он как бы — э-э-э — «тщится вскочить в седло, но пролетает мимо».
— Не вижу, — сказал Никки, — чему он может особенно радоваться, если вы рассказали Хозяину, что он хочет его убить.
— Но ведь он же и вправду хочет.
— Раз вы предупредили его…
— Мистер Бленкинсоп подразумевает, что Хозяин, скорее всего, уже знает об этом, — сказал майор авиации, и на лице его вновь возникло измученное выражение. — Да так оно и есть.
— Плюс к этому, любой из обитателей острова пребывает в безопасности, пока он приносит пользу.
— Вы хотите сказать, что пока ему нужен вертолет, я останусь в живых.
— Именно так. И Пинки останется в живых, пока не доделает вибратор.
— Стало быть, риск, — продолжил свои объяснения мистер Бленкинсоп, — которому он подвергается вследствие моей откровенности едва ли больше того, который уже существует.
— Понятно.
Помолчав немного, мистер Фринтон спросил:
— А как насчет вашей собственной бесполезности?
— Что до меня, — ответил мистер Бленкинсоп, оставаясь верным принципу рациональной правдивости, — то я постараюсь успеть занять место Хозяина.
— То есть в конечном итоге мы вам нужны для того, чтобы вы могли заменить собой Хозяина?
— Коротко говоря, так.
— В таком случае, — сказал, окончательно свирепея, майор авиации, — предупреждаю вас, что я приложу все силы, чтобы заменить собой вас.
— Милости просим, попробуйте.
Мистер Фринтон проглотил комом вставшее в горле желание чем-нибудь треснуть Китайца.
— Вы что же, всерьез полагаете, что мы убьем одного человека, чтобы посадить себе на шею другого?
— Давайте все же начнем с главного, — резонно ответил мистер Бленкинсоп. — Всему свое время. После того, как мастер Николас покончит с Хозяином, вам останется лишь покончить со мной.
И он поставил кофейную чашку на стол, чтобы погладить ладошкой одной руки обтянутый тонкой кожей кулак другой.
Один из лучших способов обезоружить того, кто на тебя нападает, — это во всем с ним согласиться.
— Слушайте, — сказал мистер Фринтон, — раз и навсегда: мальчик в этом участвовать не будет.
— Вы не смогли привезти цианистый калий?
— Разумеется, я его не привез.
— Да, собственно, оно и не важно. Это вещество используется при нанесении платины на контакты вибраторов, которые делает Пинки. Так что яд у нас есть. Я вспомнил об этом уже после того, как вы улетели.
