Наталия Ипатова - Куда глядят глаза василиска
По знаку Крамара вынырнувший из тьмы подручный мигом подставил принцу низенький табурет. Рэй сел и стянул ботфорт. Вообще-то, не царское это дело — разуваться самому, но Рэй так и не привык к мысли, что можно позволить кому-то из этих прикоснуться к себе.
Зашнуровав сандалии, он встал и прошелся по полу. Мягкая кожа подошвы откликалась на каждую неровность, но металл не издал ни звука, и походка была бесшумной, как у кота. Когти чуть приподнимались над полом, сжимаясь лишь тогда, когда он переносил вес на носки, и это было правильно. Они отзывались на малейшее напряжение мельчайшей из мышц, даже на подергивание кожей, на мурашки. Крамар превосходно знал человеческую анатомию.
— Насколько я понимаю, — заметил гном, глядя на своего работодателя без всякого подобострастия, — это не столько оружие, сколько орудие? Хотя, разумеется, этим можно и убить.
— Легче, чем тебе кажется, — заметил принц, щелкая когтями левой ноги. — Но ты прав, это орудие, предназначенное для совершенно особенного случая.
* * *
Принц оставил Удылгубу, никогда не блиставшему собственной сообразительностью, но бывшему превосходным заместителем, несколько распоряжений, воспринятых недоуменно, но, тем не менее, безоговорочно принятых к исполнению и касавшихся торжеств, коими следовало встретить возвращение Рэя.
Те, кто видел его отбытие, еще долго потом обменивались предположениями, почему и куда он ушел пешком, оставив Расти в конюшне и не взяв с собою никакого оружия, а только скромный мешок на плече. Он нарушил традицию, отправляясь на свой подвиг не на рассвете, а хмурым вечером пасмурного дня, но, помимо всего прочего, нарушение традиций входило в его имидж.
Углубившись в свой мертвый или, точнее, коматозный лес, Рэй распаковал вышеупомянутый мешок и принялся за дело. Сперва он достал маленькую металлическую безделушку, оказавшуюся при ближайшем рассмотрении свистком на длинной тонкой цепочке. Осторожный Рэй пользовался им крайне редко, но сегодняшний случай того стоил. Он приложил свисток к губам, приготовился к всегдашним неприятным ощущениям, неизменно возникавшим при вызове дракона, зажмурился и свистнул. Как обычно, заложило уши и перехватило дух. В ожидании дракона Рэй произвел серию на первый взгляд непонятных действий.
Во-первых, он разделся, оставшись в черной набедренной повязке. Было очень холодно, но он собирался вскорости покинуть эти гиблые места. Потом, достав из мешка баночку, принялся методично натирать черной краской лицо и тело, стараясь не оставить белым ни одного участка кожи. Он торопился. Его время было рассчитано до минуты.
Затем он обул ноги в сандалии с когтями, а глаза, сверкавшие в преддверии авантюры тем льдистым холодным блеском, что его подданные из гоблинов прозвали «взглядом василиска», скрыл за хитрым оптическим прибором, преподнесенным ему Крамаром в благодарность за крупный заказ. Штука эта была сделана не нынешним, и даже не предыдущим поколением гномов, и почиталась волшебной даже в их среде. Помимо скрадывания блеска глаз, она давала чудесную возможность видеть в темноте. Конечно, требовалась некоторая тренировка, потому что в этих темных окулярах все выглядело немного не так: ночь становилась серой, а очертания предметов и тварей были видимы за счет излучаемого ими тепла. Другой такой не было во всей Волшебной Стране, так говорил Крамар, а его слову в подобных вопросах Рэй привык доверять.
Она возникла бесшумно, спустившись с темнеющего неба. Рэй вышел к ней, раздвинув прежде скрывавшие его кусты.
— Здравствуй, Радуга, — сказал он. — Надеюсь, не оторвал тебя от важных дел?
— Здравствуй, волшебник, — отозвалась она. — Рада вновь увидеть тебя и оказаться полезной, тем более, что мои услуги требуются столь нечасто. Речь идет о чем-то крайне важном для тебя?
— О своем замысле я расскажу тебе в полете, Радуга, — ответил ей Рэй, взбираясь на драконью шею. — Пока же поспешим. Злу надлежит творить свои дела после полуночи, но до рассвета.
Потом, когда Радуга, бесшумно взмахивая широкими перепончатыми крыльями, неслась сквозь наступившую безлунную ночь на запад, сливаясь с тучами, которые ветер гнал в том же направлении, Рэй сверху рассматривал огни своих лагерей, повторяющие очертания знакомых ему укреплений, и с удовольствием вспоминал потраченные на все это силы.
Он многое успел, несмотря на то, что параллельно в его жизни существовало увлечение, съедавшее уйму времени. Он хорошо относился к Солли и не хотел бы потерять ее, но его чувства к ней надежно удерживались в определенных для них рамках, и в этом плане он не собирался ничего менять. Она была лучшей его забавой, пришедшейся весьма кстати, но, расставаясь с ней, он решительно выбрасывал ее из головы и сердца, вновь с азартом берясь за дело своей жизни. Словом, это было пресловутое разграничение Сейчас от Всегда.
Ограниченный с запада влиянием Совета, он расширял свою империю на север, юг и восток, присоединяя и поглощая царства, ставя под свои знамена их полки, привязываясь к их базам и накладывая хозяйскую руку на их полезные ископаемые. Пожалуй, уже сейчас он контролировал большую территорию, чем весь Светлый Совет. И, занимаясь всеми этими делами, он обнаружил одну весьма обрадовавшую его вещь: пока у него было золото, он мог содержать воюющую и побеждающую армию, пока же он побеждал, его казна росла за счет грабежей и контрибуций. Получался круг, гарантировавший его неуязвимость, извечное превосходство в средствах Зла над Добром, и он ликовал, оглядывая из поднебесья подвластные ему просторы.
Дракониха опустилась на поляну в сумрачном настороженном лесу, бесшумно, как падающий с дерева лист. Рэй соскользнул с ее спины. Он недаром выбрал эту безлунную ночь с полным туч небом.
— Ты меня видишь? — спросил он.
— Не вижу, — отозвалась та, поводя головой во все стороны. — Но я ощущаю твое присутствие.
Итак, пришло время блокады. Рэй хорошо и глубоко продышался и принялся за дело. Ему предстояло полностью подавить собственную весьма мощную энергетику, погрузить в анабиоз свое недюжинное «я». Дракониха внимательно наблюдала за всеми его упражнениями.
— Сейчас на твоем месте полная пустота, — сказала, наконец, она. — Но так не бывает. Ты насторожил бы даже меня, а не только чуткого к малейшим перепадам энергии эльфа. Ты выделяешься на фоне ночи пятном абсолютной пустоты.
— Это была только ковка, — со смешком произнес из тьмы голос Рэя. — Чеканка начнется сейчас.
То, что он делал теперь, требовало уже не только волшебных, но и поэтических способностей. Его подруга умела становиться невидимой при свете дня. Он этого не мог, но у него была ночь. Когда дневные силы ополчились против него, именно ночь протянула ему руку и, усыновив, позволила выжить среди голодной нечисти в холодном предзимнем лесу. Он был воспитан ею, и все ее приметы и уловки стали его неотъемлемой частью. Дракониха следила за превращением принца из космического «ничто» в ночь Волшебной Страны с истинным упоением. Сначала из пустоты донеслось эхо случайной цикады, потом ее чувствительный нос опахнуло ветром из-под крыла хищной птицы, и тут же раздался предсмертный крик настигнутого ею кролика. Токи воздуха струились сейчас сквозь ту дыру в ночи, маскируя ее легкой вуалью своего дыхания, и слышался запах сырой земли. Не довольствуясь цветом ночи, Рэй насытил свой камуфляж ее звуками, запахами и прикосновениями.
