Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – бургграф
Даже в смутной багровой фигуре, где все черты смазаны, я увидел нехорошую ухмылку. Остальные покачивали головами, тонкие руки тянулись на середину невидимого стола.
Денифель повернул голову, похожую на огненный шар, темные впадины глаз уставились на соседа.
– Ты уверен, что удержишь его?
Тот пробурчал:
– Смеешься?
– Я серьезно. Он с легкостью перебил кучу народа в саду. Никто до сих пор не поймет, как он мог остаться незамеченным.
Человек отмахнулся, я уловил в жесте тонкой багровой плети полнейшее пренебрежение.
– То были простые перепившиеся мужики. А этот Ричард оказался всего лишь сильнее. Вы же видите, какой он громадный? А если еще и оружием владеет…
Де Леже подал голос:
– Оружием рыцарских сынков учат владеть с колыбели. Против таких в открытом бою не выстоять. Надо бить в спину.
Денифель засмеялся:
– Не обязательно. Куда приятнее бить в грудь, видя, как противник замирает в страхе… и ничего не может поделать. Куда приятнее бить медленно, чтобы эти благородные ощутили боль и поняли, что сейчас подохнут.
Де Леже повторил:
– Но ты уверен?
– Уверен, уверен, – повторил Денифель уже нетерпеливо. – Я любого могу застунить или зарутить так, что корни пустит хоть в землю, хоть в мраморный пол. Будет стоять хоть целый час, пока у меня маны хватит. За это время его можно до смерти забросать хоть столовыми ложками.
– А вдруг у него защита? Есть и такие амулеты.
Денифель отмахнулся:
– На самый крайний случай у меня есть эта бутылочка, ты знаешь. Просто я не представляю такой опасности, чтобы пришлось…
Он умолк с многозначительным видом. Остальные явно подбодрились, а Меккана сказал нетерпеливо:
– Тогда идем? Он уже спит.
Он поднялся из-за стола, я тихонько вытащил меч и приготовился, однако Денифель сказал злым голосом:
– Тихо!.. Бриклайт пообещал хорошую награду, но я знаю, как получить больше. Намного.
Они затихли, начали медленно опускаться на лавку, головы повернуты к Денифелю. Тот сказал раздельно:
– Еще больше ненавидит его Вильд. Я был тогда с Вильдом и видел, как этот Ричард опозорил его на глазах всего отряда. Вильд в ярости, и если ему дать возможность поквитаться самому…
Меккана хмыкнул:
– Что же он тогда не поквитался?
– Ты знаешь чего, – повысил голос Денифель. – Во-первых, народу было много, во-вторых… Вильд не дурак, чтобы драться с равным или тем, кто сильнее. Он бьет тех, кого точно знает, что побьет. А сильному воткнет нож в спину, в этом он целиком наш…
– Ты его застунишь для Вильда?
– Да. Или пущу рут. Чтобы с места не мог сдвинуться. А Вильд может насладиться медленным мщением. Так что давай быстренько беги за Вильдом…
– Я?
– А кто у нас самый шустрый?
Меккана показал на спящего:
– Когда нужно прятаться от драки, то самый шустрый – Дюпон.
Денифель криво улыбнулся:
– Верно.
Спящего растолкали пинками, мне он показался совсем тощим подростком. Вылили ему на голову холодной воды, кое-как объяснили, что должен сделать и что сказать, наконец тот проговорил ломающимся мальчишечьим голосом:
– Да все запомнил… А где его искать?
– Он обычно гуляет с Барвистой, – объяснил Меккана. – Эта шлюха принимает в последнее время только его одного, Вильд взял ее на содержание.
Багровая фигурка поднялась из-за стола, я видел, как остановилась посреди комнаты в нерешительности.
– А он меня не прибьет… что побеспокою?
– Не прибьет, – сказал Денифель нетерпеливо. – Еще и денег сразу даст за такую новость! Думаю, прямо голым примчится сюда, только бы скорее отомстить…
Я выждал, когда багровая фигура выскользнула из дома, стараясь не хлопнуть дверью. Через пару минут мои настороженные уши уловили лошадиный всхрап, фырканье, лошади не в восторге, когда их будят среди ночи и седлают, а еще через пару минут послышался дробный конский топот.
Когда он удалился, я взял в одну руку молот, в другую – меч, сделал пару глубоких вздохов и хотел было подойти к двери, но вспомнил, что женщины в комнате нет, так чего я размилосердствовался?
Молот вылетел из ладони, как летающий слон. Грохот, дом тряхнуло от крыши до фундамента. Разлетелись щепки, с дверью разнесло половину стены, в дыру можно на конях по трое в ряд, а там в глубине четверо: кто покатился от ударной волны, кто вскочил и прижался к стене, только Денифель остался за столом.
Наши взгляды встретились, он заскрежетал зубами, не успевает ни со стуном, ни с рутом, торопливо выхватил из-за пазухи бутылочку и зубами выдернул пробку.
Из отверстия начал быстро-быстро выстреливаться зловещий дымок. Под самым потолком расплылся в облачко и начал так же стремительно принимать очертания огромной человеческой фигуры с лысой головой, с которой свисает клок наподобие фирменного оселедця запорожцев.
Я оцепенел, а холод смертельной опасности пронзил все тело. Денифель зловеще оскалился:
– Что побелел, благородный? Вот теперь тебе и…
Я щелкнул пальцами, в комнате возник красный демон. Я сказал ему громко:
– Убьешь всех, кто шевельнется! Даже джинна…
А другой рукой метнул молот в Денифеля. Тот успел лишь открыть рот для вопля, тяжелая стальная болванка пробила грудь, разорвала, словно туда угодил разрывной снаряд. Стены забрызгало кусками красного мяса.
Молот не успел удариться о мою ладонь, как джинн оформился полностью, посмотрел на куски тела хозяина, потом на меня. Огромный рот искривился в жуткой ухмылке.
– Теперь я свободен?
– Полностью, – подтвердил я дрожащим голосом. – Я ведь вообще-то освободитель джиннов! Хожу вот и освобождаю, хожу и освобождаю…
– Спасибо, – ответил джинн. – Мы, джинны моря, помним добро. Я не стану тебя убивать…
– Вот спасибо, – сказал я саркастически, но с облегчением. – Кстати, меня зовут Ричард Длинные Руки. А тебя?
Он покачал огромной головой:
– Не скажу. Кто знает имя джинна, тот становится его хозяином. Прощай!
Он растаял в воздухе, и мой красный демон, не получая команд, растаял тоже. Я сказал громко:
– Эй, де Леже! Ты же благородный, а прячешься под столом, как какой-то… как какой-то простолюдин!
По ту сторону стола поднялся бледный как смерть де Леже, на лбу кровавая царапина. Руки дрожат, как и губы, как и весь он трясся как осиновый лист.
Я перевел взгляд на Суасса и Меккану, оба сидят оглушенные под стеной. Меккана пришел в себя первым, в глазах зажглась ярость. Он сунул руку за пазуху, но Суасс успел придержать, в его глазах тоже злость, но холодная и расчетливая, что гораздо хуже.
