Элейн Каннингем - Крылья ворона
Лириэль схватила свой меч и встала в защитную стойку.
— Ты и я, Торн, — произнесла она, рукой приглашая эльфийку на поединок.
Эльфийская женщина презрительно фыркнула и повернулась к жрице.
— Я понимаю твой чувства, Долор, но эта дроу под моей охраной.
— Под твоей защитой? — недоверчиво переспросила жрица.
— Под моей охраной, — твердо повторила эльфийка. — Если понадобится ее убить — а я не уверена, что этого не случится, — это сделаю я.
Глава 8
ГОРЬКАЯ ПРАВДА, ОПАСНАЯ ЛОЖЬ
Шакти возвращалась обратно к Дому Ханцрин открыто и с триумфом. Мать Триль Бэнр приняла ее с почестями. И что бы ни услышал Громф Бэнр, он не посмеет пойти против нее.
По крайней мере, теперь.
Одинокая жрица мерила шагами внутренний двор, то и дело поглядывая в сторону ворот. Шакти разглядела Мать и улыбнулась.
Стражники у ворот не сразу узнали ее. Она предъявила им знак Дома и вытаращила глаза. Они посмотрели и пропустили ее.
Жрица подошла к матроне и преклонила одно колено.
— Мать Кинтуэре, — официально произнесла она.
Старшая дроу рассматривала ее, прищурившись.
— Как следует понимать твое долгое отсутствие? Ты оставила Академию — и город! — без моего дозволения. Теперь я должна узнавать о твоем возвращении из сплетен и болтовни слуг?
Шакти поднялась, тоже без разрешения.
— Меня отозвала из Академии Триль Бэнр и отправила с секретным поручением.
Кинтуэре презрительно усмехнулась.
— Ах, какие мы великие. И что же это была за тайная миссия? Приобрести быков-рофов на племя? Найти новый вид грибов?
— Квентл Бэнр вернулась к жизни. Это все, что я могу сказать тебе, — спокойно ответила Шакти.
Глаза матроны расширились, потом взгляд метнулся к рукояти змееголовой плетки у Шакти за поясом. Едва заметный, но красноречивый взгляд. Она поняла, что ее дочь и наследница сильнее нее, и в этом знании она увидела свою смерть.
Таков был обычай дроу, и на мгновение Шакти охватил соблазн потребовать свое наследство прямо здесь и сейчас.
— Я еще не готова примерить мантию Верховной Матери Дома, — сказала она старшей женщине. — У меня есть другие дела. Правь как следует, Мать, и ты будешь править долго.
Она ушла, не дожидаясь разрешения и направилась в свои прежние покои. Слуги и стража кланялись ей с куда большим почтением, чем когда-либо. Наверно, весть о ее визите к Бэнр уже успела разлететься по городу. А может, они просто видели, что произошло во дворе, поняли, что власть переменилась, и вели себя соответственно.
Приняв ванну и переодевшись в чистое, Шакти отослала рабов и вытащила из укромного места — тонкой щели между двумя отшлифованными камнями — листок пергамента. Это была страница одной из книг Лириэль, взятая ею некоторое время назад.
Шакти отправилась к Нарбонделю, башне, тепловое излучение которой показывало ход времени, и стала ждать полночи и появления Архимага Мензоберранзана.
Громф Бэнр появился у подножия башни внезапно, величественный, в сверкающем пивафви и прекрасном одеянии. Шакти следила за тем, как он творит заклинание, за его эффектными жестами и песнопениями, возрождавшими магические часы к жизни.
Прежде она всегда видела лишь ритуал и стоящую за ним силу. Теперь она поняла, что это такое на самом деле: тот короткий поводок, которым Архимаг привязан к городу.
Громф Бэнр закончил заклинание и повернулся, собираясь уходить. Идя на ужасный риск, она запахнула пивафви и сделала шаг навстречу магу.
Я знаю, что ты здесь, — сладкозвучно прозвучал прямо у нее в мозгу мужской голос. — Почему бы тебе не сказать то, что ты пришла сказать, чтобыпокончить с этим?
— Мой господин…
Молча! — загремел голос Громфа. — Произноси слова мысленно. Я услышу.
Шакти кивнула, не сомневаясь, что великий Архимаг увидит это.
Лириэль мертва. Ее амулет вернулся к Колдуньям Рашемена.
На лице Громфа не отразилось ничего при известии о потери талантливой дочери.
Вы хотели, чтобы я вернула ее, потому что ее магическая сила могла бы быть вам полезна. Я не сумела этого сделать, но я предлагаю вам вместо нее себя.
Легкий саркастический смешок прозвучал в ее мозгу.
Ты стала магом?
Я осталась тем, кем была, мой господин. Жрицей Ллос.
Жриц в Мензоберранзане достаточно, — бросил он.
Верно, но многие ли из них слушают ваши советы и сообщают вам о том, что они узнали?
Громф бросил на нее сердитый взгляд. Раб-кобольд принял это на свой счет и перепугано запищал. Маг сделал небрежный жест в сторону удирающего раба, и на том вспыхнула рубаха. Отчаянно визжа, жалкое создание сорвало с себя одежду, бросило ее наземь и, хныча, начало затаптывать пламя босыми ногами. Два дроу даже не замедлили шага.
То, что ты предлагаешь, невозможно. Это абсурд! Триль прочтет твои мысли о предательстве раньше, чем ты успеешь их додумать.
Она сделала бы это, если бы их единственной защитой была та, что даровала мне Ллос, но под маску Варауна заглянуть непросто.
Лицо Архимага сделалось непроницаемым.
Я не понимаю, о чем ты говоришь.
Но хотели бы понять?
Единственным ответом была абсолютная тишина. Шакти позволила себе тайком улыбнуться и выставила против ментальной защиты Архимага свою собственную.
Несколько мгновений спустя Громф сверкнул на нее глазами.
Продолжай, но знай, что твои слова уничтожат тебя намного раньше, чем навредят мне.
Если вы хотите узнать мои мысли, прочтите их.
Громф, не веря происходящему, воззрился на дерзкую жрицу. Ярость полыхнула в его янтарных глазах, но угасла, едва смысл ее слов дошел до него.
Ты можешь закрыть свой разум от меня. От меня?! — изумился он.
Шакти склонила голову.
Могу, милостью моего бога. Но знаете ли вы, чего я больше всего хочу добиться благодаря этой новой силе?
На лице Архимага появилась кислая гримаса.
Как обычно, полагаю — ранней смерти правящей Матери и беспрепятственного вступления в права наследства, процветания Дома, места в Совете Восьми темных удовольствий, которые дает власть.
— Я хочу остаться в живых, — произнесла Шакти негромко, но отчетливо. — Да, я хочу обладать силой, но я знаю этот город и знаю, чем это, скорее всего, кончится. Я не желаю сходить с ума из-за того, что сила моя небеспредельна. Кто лучше вас владеет искусством выживания?
Громф медленно повернулся и посмотрел ей прямо в лицо. Он не стал бранить ее ни за то, что она заговорила вслух, ни за самонадеянность. Впервые в его янтарных глазах вспыхнул интерес. Спустя мгновение он отвернулся снова.
