Евгений Малинин - Драконья любовь, или Дело полумертвой царевны
– А вот туда соваться не надо!! Мне не хочется тебя потом по всему лесу разыскивать!!
Я быстро оглянулся. Рядом с зеркалом переминался с ноги на ногу Макаронин и вид у него при этом был такой, словно он заглянул в какое-то очень… интимное место.
Однако, услышав требование хозяина дома, старший лейтенант отпрянул от светящегося стекла и быстро двинулся в комнату, а за ним последовал и Володьша, но я увидел, как и он бросил быстрый взгляд в глубину зеркального свечения.
Пятецкий, между тем, шагнул вправо к большой русской печке, притулившейся в углу, одновременно махнув рукой в сторону середины комнаты, где разлапил свои толстые, плохо оструганные ноги обширный стол:
– Садитесь, гости… дорогие, щас я вас ужином накормлю… – как-то не слишком радушно проговорил хозяин, но мы, не сговариваясь, решили не придавать значения этому отсутствию радушия – в конце концов ему от нас досталось и физически и морально!
Чинно рассевшись по лавкам, окружавшим стол, мы принялись внимательно наблюдать за хозяином, шуровавшим в печи ухватом. Сначала Пятецкий с помощью этого, столь распространенного в данной местности приспособления, выволок на шесток большой… чугунок. Сдернув с чугунка крышку, он понюхал содержимое и принялся разливать варево по глубоким мискам, стопочкой стоявшим на шестке. Прежде чем перенести наполненные миски на стол, хозяин задвинул чугун обратно в печь, достал с полки начатый каравай темного хлеба и отполосовал от него три приличные краюхи. Через минуту и хлеб и миски с варевом были водружены на стол вместе с небольшой деревянной солонкой и тремя деревянными же ложками.
Ложки и хлеб мы быстренько разобрали, Володьша тут же приник к своей миске, а я поинтересовался у хозяина:
– А сам что же, не собираешься ужинать?..
– Мне еще по бору побродить надо… – как-то нехотя ответил мужик, – …посмотреть, не натрясло ли еще кого на наши головы… вернусь, тогда и поужинаю.
И тут же подал голос представитель органов правопорядка:
– Слышь, хозяин, а горло промочить… перед ужином у тебя ничего не найдется?..
Пятецкий внимательно посмотрел на Юрика и отрицательно покачал головой:
– Нет… Было у меня с флягу медовухи, да я ее с собой в бор взял… всю выпил…
– А что, и магазина в вашей… этой… Мертвяковке… нет?.. – Не унимался старший оперуполномоченный.
– Нет… – Снова покачал головой хозяин, – … был кооповский, да закрыли его уж как с год… Теперь сами… к-хм… обходимся.
– Ну так значит можно достать?!! – Макаронин даже приподнялся со скамьи, словно собирался немедленно бежать, куда скажут, но Пятецкий, задумчиво поскребывая бороду, осадил Юрика:
– Может что у Восьмецкого осталось, но он уже наверняка дрыхнет, а будить его никак нельзя… К Семецкому сходить… так он все равно не даст…
– Почему не даст?! – Обиженно поинтересовался Юрик.
– Он на вынос не дает, говорит – градус из избы вынесете, хотя, какой там градус, так… полградусника!
– Ну так, может быть, я с ним… того… присяду на минутку… Составлю человеку компанию!
Пятецкий глянул на Юрика странным, шальным глазом, крякнул и энергично помотал головой:
– Нет, ты лучше завтра с утра к нему сходи… Он утром… того… очухается, так с ним спокойно можно будет договориться.
Юрик разочарованно уткнулся в свою чашку и принялся меланхолически поглощать предложенный хозяином харч.
Пятецкий с минуту наблюдал за тем, как мы хлебали его похлебку, а затем тряхнул головой и направился к выходу из избы. В дверях он приостановился и негромко проговорил:
– Поедите, посуду сполосните и поставьте на шесток. Спать полезайте на чердак, там и тюфяки свежие имеются, и воздух вольнее…
Он кивнул головой, указывая на небольшой люк в потолке, а затем вышел из комнаты, плотно притворив дверь.
И тут на меня как-то сразу навалилась усталость. Сказывалось и то, что предыдущую ночь нам не удалось выспаться, и то, что чуть ли не целый день пришлось шагать по лесу.
Быстро прикончив хлеб и похлебку, я встал из-за стола и пошел осматривать указанный хозяином лючок. Открывался он странно – не вверх, а вниз, в комнату и держался на обычной деревянной вертушке. Подтащив к люку скамью, я повернул вертушку и откинул люк, из которого неожиданно выехала легкая деревянная лесенка. Не оглядываясь на ребят, я поднялся наверх и оказался на просторном чердаке, чуть подсвеченном струящимся снаружи желтоватым сиянием. Огромный тюфяк, набитый свежим сеном я отыскал довольно быстро и, подтащив его поближе к маленькому окошку, с наслаждением бросил на него свое уставшее тело.
Минут через пять наверх забрался Володьша, и я видел, как он устраивается на выбранном тюфяке, а затем… сон накрыл меня темным покрывалом, сквозь которое до моего слуха донеслось неразборчивое ворчание трезвого Макаронина… Но что именно он ворчал, я уже не помню!
Разбудил меня горячечный шепот Володьши:
– Сорока!! Сорока, просыпайся!! Да просыпайся же, тебе говорю!!!
Я разлепил веки и прямо перед собой увидел глаза нашего менестреля, расширенные просто-таки до невозможных пределов! Увидев, что я проснулся, Володьша с облегчением вздохнул и заговорил все тем же быстрым напряженным шепотом:
– Слушай, Сорока, твой старший… лейтенам… который… опер, ушел уже часа два назад! Сказал, что быстро вернется и до сих пор нет… А только что я видел… – он быстро развернулся и ткнул пальцем в сторону светло сереющего окошка, – …вон в то окно, как уполномоченный прошел в дальний… совсем дальний дом, похожий на сарай, из которого идет дым!!
Сын Егоршин на секунду замолчал, словно ожидая от меня наводящих вопросов, но, поскольку я с ними не торопился, он продолжил, подпуская в свой шепот трагизма:
– И с ним рядом шел какой-то маленький… мертвяк!!!
– Ну и что?.. – Индифферентно поинтересовался я. Меня, право, в этот, по всей видимости, ранний час мало интересовали похождения энергичного Макаронина.
– А вдруг это был… Семецкий!!
– Ну и что?.. – Не меняя тона повторил я свой вопрос.
– Так!.. – Задохнулся Володьша. – Так ты что, не помнишь?!! Баба-Ага говорила нам, что б не связывались с Семецким!! Иначе на две недели застрять здесь можем!!
Я резко сел и внимательно посмотрел на встревоженную физиономию музыканта. В голове у меня вдруг мелькнула несуразная мысль: «А он, похоже, тоже в столицу торопится!..», но возникшая тревога мгновенно вытеснила ее. Баба-Ага действительно говорила про Семецкого!
– Ну что ж, пойдем, посмотрим, с кем там наш дружок закорешился!
На дворе было прохладно. Желтоватое сияние, окутывавшее поляну, на которой стояла Мертвяковка, исчезло, его стер мутновато-серый рассвет, подошедший уже к самому восходу солнца. Маленькие домики деревни были разбросаны по поляне без всякого «генерального» плана и даже привычной дороги, которая пересекает любую деревню отсутствовала на этой поляне. И в тоже время, домики были до странности похожи один на другой, словно их ставил какой-то один, не слишком талантливый строитель. У дальней опушки поляны действительно виднелся домик, больше похожий на сарай, из высоких оконных проемов, лишенных рам, действительно выбивались довольно густые клубы дыма.
