Светлана Дениженко - Потерянные во времени
Боль в груди сковывала движения, и мешала вздохнуть свободно. Но он жил, а значит, самое страшное — теперь позади.
Впервые после продолжительного времени Ловел в сопровождении Луры и Ками покинул свою комнату, вышел подышать целебным воздухом Межвременья. Кошка потерлась о его ноги и, убедившись, что в ней больше не нуждаются, покинула их, исчезая по своим — рысьим делам.
Жизнь вокруг пестрела красками, словно ничего не случилось — жители заняты каждодневной суетой. Они, скорее всего, и не заметили, как близко находились от края пропасти. Эндж мог разрушить их мир и никогда не вспомнить о тысячах загубленных жизней. Ради своих идей он не жалел никого, даже близких.
Ловел вобрал в себя жизнь, глубоко вдохнул и закашлялся, резкая боль сдавила ребра.
— Рано, Ловел! Ты еще не здоров.
— Что со мной?
Лура смахнула со щек соленые капли и тихо ответила, поддерживая его под руку:
— В тот день, я немного не успела. Ты поймал кисет с монеткой, и он защитил тебя, но один осколок всё-таки пробился сквозь защиту и ударил в грудь, разорвал твои легкие. Ты… умер, ненадолго. Эн окропила твою рану волшебной водой и напоила сильным снадобьем, приготовленным из чешуи дракона. Мы смогли вернуть тебя к жизни, но тебе нельзя пока дышать глубоко…
— Спасибо, что хоть как-то могу дышать, — улыбнулся он и заглянул в её мокрые от слез глаза. — Но откуда у тебя кисет? Где ты его нашла?
— Там, где ты сказал, за каминной полкой.
— Но…
— Я знаю, это была уловка. Но, мне так хотелось его найти…, ведь теперь я тоже немного волшебница, — промолвила она и чуть отстранилась.
Ловел заметил её смущение, проследил взглядом за рукой и обмер. Его Лура готовилась стать матерью, округлый живот был тому доказательством. Сердце гулко стукнуло в груди, причиняя новую боль. Пока он беспомощный висел между жизнью и смертью, кто-то сумел завоевать её сердце. Она станет матерью…
— Поздравляю, — сухо выдавил он из себя. — Ты довольна?
— Да, — её улыбка озарила и без того светящееся от счастья лицо.
— Могу я спросить: кто удостоился такой чести? — он отвернулся, едва сдерживая крик души, ревность жгла его изнутри. Ловел готов был убить любого, кто дотронется до Луры. Но если она счастлива, то он сумеет уступить, уйти навсегда.
— Прости меня, Ловел, — теплая ладонь дотронулась до его плеча. — Ты помнишь мой день рождения? Помнишь?
— Да, — Ловел пытался вспомнить, кто же из присутствующих на празднике оказывал пристальное внимание Луре.
— Понимаешь, я очень боялась, что когда исчезну из твоей жизни надолго, ты найдешь мне замену. Много красавиц вокруг… В общем, мне нужны были гарантии. И… я украла у Эн эликсир любви и подсыпала тебе в кубок. Он действует только на тех, кто любит друг друга. Если чувства не настоящие, то ничего не происходит…
— Постой, но…
— Мы были близки в ту ночь, а утром я сбежала к себе и боялась признаться. А потом ведь могло и ничего не получиться. Кто же знал, что твой подарок поселится во мне на несколько месяцев?
— Лура! Лу… — он прижал её к себе и осыпал поцелуями рыжую макушку. — Какая же ты у меня глупышка! А если бы я умер?
— Вот еще! Ты думаешь, я бы позволила?
Он рассмеялся в ответ. Кто-кто, а Лура точно бы его и из-под земли достала, за что он, конечно же, — был ей весьма признателен.
***
Ловел сидел под тенью широкого клена и наслаждался спокойствием.
Прошлое больше не давило. Он отпустил его. Эндж умер на этот раз по-настоящему и навсегда. Лура рассказала: когда Эн увидела его (своего сына) распростертым на земле с разорванной грудью, из которой ручьями вытекала жизнь — горе, любовь и ненависть скрутились в один узел. Она направила материнскую боль на Энжда и он её не выдержал…
Разлетелся, рассыпался в прах, и только ветер знает, где теперь части черной души мага.
Ловел уже совсем оправился от болезни и мог дышать, как ему вздумается, боль теперь не тревожила его.
Мысли и чувства, наконец, обрели гармонию — никто не мешал размышлять о будущем и строить настоящее.
Внезапно перед ним появился Уль. Ловел подумал, что это наваждение и, устало прикрыл глаза.
— Эй… — тихо позвал парнишка, — Ловел…
Тот встрепенулся и, обрадовано подскочил на месте:
— Уль, дружище! — обнял он мальчишку, крепко прижал к себе.
— Раздавишь! — засмеялся Уль, радуясь встрече с другом.
— Как ты здесь оказался?
— Мне было очень нелегко найти тебя. Ты хорошо спрятался от всех, но я же — проводник!
— Я помню. Как же я рад тебя видеть!
Ловел выпустил парнишку из своих объятий, оглядел. Тот заметно подрос, и изменился его взгляд. Когда-то полный детской наивности, теперь стал немного колючим и недоверчивым, но таким же глубоким, заглядывающим в душу.
— Многие беспокоятся о тебе и Луре. Зачем ты спрятался?
— Мне нужно время, мой друг. Просто время, чтобы осмыслить, понять, принять жизнь такой, как она есть.
— Если ты — таро, правда, что твоя жизнь теперь будет в дороге?
Ловел грустно вздохнул:
— Раньше я думал, что судьба — это предназначение, которому необходимо следовать. Но сейчас… Я думаю иначе. Верно, я — таро. Моя судьба — это поиск земли, где мне будет уютно, где я обрету гармонию и любовь. Лура дала мне все это. Теперь я сам строю Мир — таким, как мне хочется.
— Эн скучает по тебе и ждет.
— Ты ведь знаешь, я вырос в любви другой женщины, её вряд ли кто-то может заменить. Передай Эн, что навещу, как только соберусь с силами. А как поживают Силен и Крис?
— Крис попросился к своим. Пришлось провести его туда. Ему тоже не хватало семьи. Но он навещает меня, и мы, иногда, с ним общаемся — мысленно. Да, я же здесь по поручению. Вот — возьми! — Уль протянул ему красивый конверт, увенчанный королевской печатью.
Ловел не распечатывая, сунул его в карман, кивнул:
— Конечно, я буду на празднике Соу. Разве я могу его пропустить? Эта девочка навсегда поселилась в моем сердце, как, впрочем, и ты, — подмигнул он парнишке.
— Генри тоже приглашен, — как бы, между прочим, произнес Уль, внимательно вглядываясь в душу друга. — Тебе будет… неприятно?
— Нет. Мне все равно. Я не держу на него зла, но его жизнь меня мало волнует.
— Знаешь, он очень изменился. Ухаживает за Августой, и, похоже, у них скоро намечается свадьба. Словно раньше он ничего не замечал вокруг и только теперь начал жить.
— Наверное, ты прав, Уль. Так оно и есть. Мой брат слишком стремился жить моей жизнью, а свою чуть не пропустил мимо.
