Наталия Курсанина - Игра не на жизнь. Проходная пешка
Рандир уже не спит. Черт! Знала бы, что он проснется — никогда не начала бы свои «исследования». Что он теперь обо мне подумает? Дергаюсь, пытаясь вырвать руку из его ладони.
— Ника! — я замираю, как пойманная мышка. Мгновение длится и длится, и наконец: — Спасибо!
Ох!
— Ран!
Он оставляет мою руку, но только за тем, чтобы погладить меня по голове.
— Спасибо… — повторяет он и пытается улыбнуться. — Ты меня в четвертый раз спасаешь…
— Ага, будешь должен, — ерничаю по привычке, но выбираться из его объятий не спешу. Мне спокойно с ним. Наверное, так, как не было еще хорошо ни с одним мужчиной. — Подожди, а почему в четвертый? На поляне — раз, из тюрьмы — два, утром — три. А где четвертый?
Не люблю, когда лишнее на меня вешают, но и когда мне слишком много должны — тоже напрягает.
Рандир поднимает глаза к потолку.
— Барон — мастер по части пыток. Я думал в какой-то момент, что готов сдаться или сойти с ума, и тут… образ водной глади, полной звезд, и луна посредине озера, и вдруг прямо в центре отраженной луны встает богиня! Будто взлетев из воды, она осыпается тысячами капель. Ее безупречная фигура обнажена…
И тут меня перемкнуло — озеро, ночь, взлетающие капли… стоящая фигура на берегу… недовольство Улетова.
— Тауэр сволочь! — констатирую я и пытаюсь ударить кулачком по груди Рандира.
Он смеется и перехватывает мои руки.
— Сволочь, — соглашается он, — но без тебя бы я не выжил. Только этот образ держал меня… Прости…
— Да ну вас! — но обидеться всерьез не получается. Но я буду мстить!
— Рандир, ответь мне на парочку вопросов!
— Хорошо.
— Письмо-компромат на барона — твоих рук дело?
— Откуда?.. А, ладно! Моих.
— Как?
— Нас учили запоминать и воспроизводить любой почерк и любую подпись, даже если ты видел ее один раз. Это входит в обучение Порученца.
На языке вертелись сразу два вопроса — хотелось задать и тот и другой, но приходилось выбирать.
— Зачем?
— Барон не смог бы удержать замок, а Улетов сможет. Тем более я предполагал, что барон сам что-нибудь такое вытворит. Я опоздал буквально на день. Теперь надо выяснить, куда все же он делся. Нельзя оставлять его без внимания — чует мое сердце, мы с ним еще увидимся… и я тогда… тоже смогу вспомнить кое-что из обучения.
— Рандир! — Мне не понравилось, как он это сказал. — Оставь барона в покое. Он сам себе дурак и злобный баклан!
Мужчина повернул голову, и я увидела совсем рядом его глаза цвета штормового моря. Темно-темно-синие. И такие же, как море, глубокие.
— Ты права… ну его, этого барона! Ты — лучше…
— Что?
Но Рандир уже прижимает меня и целует. Потом еще и еще.
— Ты не против?
Нашел, что спросить? Лежат обнаженные мужчина с женщиной в одной постели… и? Дурак ты, Рандир!
Конечно, нет!..
~~~
Рандир сел на краю кровати. Спиной ко мне. А спина у него тоже интересная — ровные полосы шрамов от правого плеча к бедру. Пороли, что ли? Спрашивать мне показалось стыдно, а вот разглядывать — нет.
Почувствовав мой взгляд, Рандир обернулся, и мне волей-неволей пришлось посмотреть в его глаза. Взгляд через плечо, будто вспоминал что-то и не мог вспомнить.
Я тоже ничего не хотела говорить. Боги, когда же я научусь задавать вопросы? Не те, глупые, которые так и рвутся с языка, а нужные, серьезные вопросы.
Он открыл дверь и вышел на небольшой балкончик. Прямо под не прекратившийся с ночи ливень. Псих!
— Люблю дождь…
Это было сказано тихо, но я расслышала даже сквозь шум воды.
Я хмыкнула. Любить дождь можно, но не тогда, когда он льется за шиворот со скоростью ведро в минуту — нет, я лучше полежу под теплым одеялом и наслажусь наполненной влагой минуткой отдыха. Пусть сам под дождем парится!
— Эй! Стой! — Я не заметила, как он закончил свои водные процедуры, и очнулась только тогда, когда Рандир попытался залезть обратно в кровать. Мокрым и холодным. — Не лезь!
Он остановился, будто наткнувшись на каменную стену, которой быть не должно, и ударился с размаху. Очень больно и очень обидно.
— Ты мокрый! — попыталась я прояснить ситуацию. — Всю постель вымочишь!
Закаменевшие плечи расслабились, и Рандир с облегчением засмеялся:
— Не любишь воду?
— Да ну вас! — я насупилась. — Прилезут мокрые и холодные… Я вам что, грелка?!
— Вам — это кому?
— Мужикам! — безапелляционно заявила я и показала язык.
— А что, были другие?
Стоп, девочка! Шутки шутками, но грань должна быть проведена четко.
— Рандир. Как ты понял, я не девочка, — я сбросила шутливый тон и твердо посмотрела ему в глаза, — я не знаю, как в вашем мире, но в моем количество партнеров не обсуждается. Говорю сейчас и больше говорить на эту тему не хочу — да, у меня были мужчины. Все?! Или еще что-то?
— Извини, — Рандир не стушевался, он просто принял правила игры. — Не буду.
И замолчал.
Все-таки я его обидела. Другая женщина свела бы все к комплиментам, а я, как дура, границы обозначаю — от сих пор и до сих! А больше не сметь!
— Извини, Рандир, — попыталась исправить ситуацию я, — у тебя ведь тоже есть вопросы, на которые ты бы не ответил.
Он приподнял бровь:
— Это какие?
Я набрала воздуха и выдохнула:
— Про сестру и про огненный знак.
Сказала и прикусила язык. Блин! Что же я творю?! Мне очень хочется узнать, но разве это повод, чтобы совать свой любопытный нос в тщательно оберегаемые тайны?
Но Рандир уже встал и направился к дверям. Так, как был — в мокрой простыне вокруг бедер и капая водой с длинных волос. Боги, что же я наделала?!
— Рандир, извини!
— За что? — повернулся он возле дверей и, увидев мое перепуганное лицо, пояснил: — Я только хотел служанку позвать и попросить принести еды. Я голодный. А ты?
А я? Вчера днем удалось поесть. Потом до вечера на стене простояла. Потом Тишин. Ночью — барон и этот весь цирк. Сейчас где-то середина дня, хотя за окном низкие свинцовые тучи, расщедрившиеся проливным дождем, и определить время на глаз не получается.
— Да… — растерянно проговорила я.
~~~
Рандир развалился в кресле, сменив мокрую простынь на принесенные той же служанкой штаны. Но дальше одеваться не стал. Мне же пришлось натянуть и рубаху, и брюки, что не помешало, стащив с подноса тарелку с кашей, забраться с ногами в кровать. Да еще и укутаться в одеяло — Рандир специально или случайно не закрыл балконную дверь.
— Я расскажу тебе про сестру, — тихо начал Рандир, и я превратилась в слух. — Нас было пятнадцать детей. Для тех мест, где я вырос, многоженство обычная вещь. Жены, наложницы… Мой отец был чиновником не очень большого ранга, но денег хватало, а мужчина он был видный, вот у нас и было пять старших жен и три младшие жены-наложницы.
