Дарья Гущина - Печать павшего. Лики Судьбы
Я поёжилась, недоверчиво поглядывая по сторонам. Ненавижу это ощущение — постоянно ждать откуда-то беду и понятия не иметь, откуда же она придёт. И, разумеется, в самый ответственный момент «зевнуть», проворонив ожидаемое событие… Я вновь повела плечами и посмотрела на Яшку, невольно ему завидуя. После пережитого шока и тяжкого выкапывания своей персоны из песчаной ямы, он продолжал упорно топать вперёд в поисках неизвестно чего, хотя, если судить по его неровной шатающейся походке, сам едва переставлял ноги. Поразительное упрямство! Или — сила воли, коей я прежде за ним не замечала?..
— Касси, прибавь шагу!
— Отстань, — устало проворчала я.
— А по тебе и не скажешь, что ты бывалая путешественница, — иронично отметил Яшка.
— Но по пустыням я некогда не бродила, — резонно возразила я, — а сильную жару вообще плохо переношу, уж лучше минус тридцать…
— Не каркай!
— А ты меня не доводи!
— Ой-ой, подумать только, какие мы нервные, вах!
— А в глаз? — прищурилась я.
— А в другой? — ухмыльнулся приятель.
— Не посмеешь, — фыркнула я.
— Ну, для профилактики…
— Вот ещё, я только нормально видеть начала! — возмутилась я и, спохватившись, прикусила язык да поздно. Проговорилась, ёлы-палы…
— Правда? — почему-то не удивившись, Яшка повернулся ко мне и показал вдаль. — Тогда скажи, что у меня или очередной глюк, или вон на том холме сидит мужик с лошадью.
Я послушно уставилась туда, куда мне показали, и несколько секунд вдумчиво всматривалась в расплавленное марево пыльного горизонта. Нда. Похоже, мой спутник, несмотря на свой кошмарный головной убор, всё-таки перегрелся на солнце… Никакого мужика с лошадью я, к разочарованию Яшки, не увидела, о чём ему с сожалением и сообщила. Лишь высохшее на корню корявое дерево одиноко чернело на фоне ясного голубого неба и тусклого золотого песка.
— Где дерево? — вытаращился на меня приятель. — Мужик там, а не дерево! Вон, посмотри, спускается с песчаного склона, если навернётся, потом костей не соберёшь…
Конечно, я видела и огромную, похожую на гору подушек, накрытых одеялом, песчаную гору, и крутой склон, но вместо мужика — костлявое дерево… Дерево, которое самостоятельно сползало по склону, оставляя за собой явно лошадиные следы?.. Нет, это я перегрелась на солнце… Я протёрла глаза, моргнула и вновь воззрилась на гору. Ничего. Теперь уже — точно ничего. Ни дерева, ни мужика. Только… тонкая цепочка едва заметных следов копыт на песке неспешно змеилась в нашем направлении… и с новой силой заговорило во мне предчувствие скорой беды.
Остановившись, я схватила своего спутника за руку:
— Яш, бежим отсюда! Быстрее!
— Куда? — он красноречиво посмотрел вдаль.
— Куда угодно! — я лихорадочно озиралась по сторонам. — Куда угодно!..
— От этого… не убежишь, — Яшкин голос дрогнул. — Ты по-прежнему не видишь?..
Я обернулась и оцепенела. Теперь я и увидела. Пропади всё пропадом…
— А мы попробуем! Не потащится же он за нами?! На кой мы ему?..
— Как знать, как знать…
Со склона на нас упорно двигался вышеупомянутый мужик с лошадью, а, если быть точнее, подозрительно знакомый всадник, до жути похожий на того, какой попался мне в Шалейне. Высокий, статный, убийственно красивый, даже несмотря на сеть глубоких шрамов, избороздивших бледное лицо, даже несмотря на длинные, ярко-рыжие волосы, выбивающиеся из-под помятого, заляпанного пятнами крови, шлема. Воин. И призрак. Восседая на огромном рыжем жеребце, в чьих огромных глазах пылал огонь преисподней, всадник бесшумно направлялся в нашу сторону, а сквозь его развевающийся красный плащ и ржавую кольчугу просвечивала песчаная гора.
Мой спутник, рассмотрев призрака вблизи, громко ахнул. Он ещё того, белого толком не видел… И если светлый принёс в миры раздор и ссоры, страшно представить, что принесёт этот… Всадник, словно прочитав мои мысли, неуловимо отточенным движением вынул из ножен меч, пылающий ярким, живым огнём. Я судорожно сглотнула, вцепившись в Яшкину руку. Страшный жеребец перешёл с рыси на галоп. И ведь спрятаться здесь негде, голая земля вокруг, а до спасительной тени ближайших дюн — идти и идти, а лучше — лететь, дабы наверняка успеть сбежать… Исходящая от всадника мощная волна леденящего душу слепого ужаса и ожидания неминуемой смерти выбивала из колеи, мешая и думать, и дышать…
Не знаю, откуда у меня взялись силы собрать в кулак жалкие остатки своей смелости и быстро привести в порядок мысли. Скорее всего, сработал выдрессированный прежде рефлекс, который не раз спасал мне жизнь… Но — и находясь под воздействием оглушительного страха, я умудрилась быстро сформулировать перемещающее проклятье, до последнего не веря в то, что оно сработает, ухватила Яшку за шиворот… и очнулась по уши в песке, среди огромных барханов. Пронесло?..
Появившаяся из ниоткуда тень заслонила солнце, и я, привычно выхватив клинки, стремительно обернулась. Кто на этот раз?..
Глава 10
«— Федя! Дичь!..»
(«Бриллиантовая рука»).Райлит.
— Не понадобится тебе оружие, дейте. Ничего оно сейчас не значит. Опусти мечи свои, девочка…
Я опустила руки, но клинки в ножны не убрала, хотя и понимала правдивость прозвучавших слов. Теперь, когда на моей стороне находится время часов Вечности, ни сталь, ни Слово, ни магия дейте не защитят меня лучше, чем творение Создателя. Но всё-таки, и сила часов, и проклятья — понятия невидимые, эфемерные, а приятная тяжесть клинков в руках иногда внушает больше уверенности в себе и собственных способностях, чем вера в предметы нематериальные. Тем более, когда каждый, кто на пару лет старше и прошёл тот путь, на который ты только ступаешь, называет тебя «девочкой». Я расслабила руки и оглянулась. Внутренний голос подсказывал мне, что передо мной — очередная безликая, чудом выжившая в недавней охоте. Что ж, тем лучше для меня и — тем хуже для неё.
Резкий порыв ветра, подбросив к небесам серые облака смешанной со снегом пыли, взъерошил мои волосы и навязчиво пробрался под расстёгнутую крутку. Убрав один клинок в ножны, я нетерпеливо отбросила назад растрёпанные волосы, застегнула куртку и повернулась на голос. Древняя, как уцелевшая скала, седая старушка невысокого роста, щуплая и сухощавая, сидела на камне и зябко куталась в ветхую чёрную мантию. Короткие жидкие волосы убраны под уродливый кружевной чепец, дрожащие морщинистые руки придерживали высокий ворот плаща, из-под широких пол которого застенчиво выглядывали острые, загнутые носки стоптанных ботинок. В огромных зелёных глазах безликой серебристыми звёздами мерцала бесконечная мудрость, а в уголках тонких бескровных губ затаилась невесёлая, горькая улыбка. Конечно же, она обязательно прочитает мне лекцию о безвинно загубленных душах… а я никогда не поверю её беспомощному обличью. Слишком много я знаю теперь о тенях Судеб…
