Вера Чиркова - Сделка
Указанная дверь привела его в тесноватый коридорчик, откуда можно было попасть в умывальню, кухню и крохотную спаленку для прислуги. Герцог, не выбирая, шагнул именно туда, приостановился на миг, изучая полускрытую за ситцевым пологом лежанку, стоящий под небольшим оконцем стол и рядом с ним сундук, заменяющий жителю этой комнатки одновременно стул и шкаф.
Прежде чем взяться за упомянутую подушку, Харн плотно задернул простенькую занавеску на окне, задвинул дверной засов, расстегнул куртку и, не желая остаться в дураках, если лекарь пошутил, взялся за рукоять кинжала. И лишь после всех этих приготовлений шагнул под полог и осторожно, кончиком лезвия перевернул пухлую подушку в чехле из цветастой ткани.
Некоторое время Хатгерн непонимающе смотрел на странный набор предметов, обнаруженных на постели, пока не рассмотрел между ними один из собственных простых кошелей, отданный лаэйре вместе с золотом. Теперь мешочек был тощ и на вид пуст, но из его развязанного горла выглядывало несколько привядших ягодок голубики. Воспоминание о том, как они с тенью лежали бок о бок за придорожными кустами и дружно ели ягоды с ее перепачканной соком ладошки, обдало душу герцога нежданным теплом и растаяло в нетерпеливом ожидании чего-то особого. Харн поспешно схватил кошель, высыпал ягоды в пригоршню и замер, ощущая, как сильнее забухало о ребра сердце. Среди сизоватых шариков голубики виднелся невзрачный комок туго скатанной бумажки.
Мужчина раскатывал его осторожно, словно внутри был смертельный яд либо нечто бесценное, и не сдержал разочарованного вздоха, не обнаружив ожидаемой им записки. Ни одной буквы или слова, ничего! Лишь грубо и примитивно нарисованные небрежными штрихами фигурки, которые совершенно ни о чем не говорили Харну.
Ну, почти ни о чем, размышлял он через несколько минут, забросив подушку за спину и удобно устроившись возле кучки мусора, собранного вместе по загадочному принципу. Обрывок веревки и желтый листик с местного дерева, похожего на клен, дешевый браслет из нанизанных на жилку перламутровых бусин, пустой флакончик с полустершейся этикеткой.
Харн заинтересованно прищурился, осторожно взял в руки простенький пузырек и повернул к себе надписью. И тотчас вторая подсказка обожгла душу жаром узнавания.
— Милая моя… — с чувством выдохнул герцог, рассматривая выцветшее слово «снотворное» и свежеприписанное к нему «не».
Вот знать бы еще, по каким известным только ей хитроумным признакам выбирала тень эти предметы и что именно хотела ими сказать или намекнуть мужу? Он еще раз пристально уставился на записку, пытаясь представить, зачем тень нарисовала соком голубики две примитивные фигурки, подобные тем, какие рисуют охрой на прибрежных скалах рыбацкие ребятишки.
Первая фигурка, шагающая вправо с обрывка бумажки, была выше и несомненно принадлежала мужчине, это неуловимо сквозило во всех кажущихся на первый взгляд неумело-небрежными линиях. И вторая тоже, но если у первой фигурки, несущей на спине нечто вроде неуклюжего мешка, у пояса явно был кошель, то у идущей следом мужской фигурки в этом месте висел кинжал.
Допустим, скептически стиснув губы, объявил сам себе Харн, Таэль сумела каким-то образом договориться с Ительсом, в этом нет ничего необычного.
И оставила Харну эти намеки, хотя лекарь мог бы все сам объяснить. Или не мог? Предположим, тут есть существа или предметы, которые способны подслушивать разговоры… но ведь это и не важно! Все равно Ительсу пришлось бы доказывать свою правдивость, тень отлично знала, насколько недоверчив и подозрителен ее супруг. Особенно сейчас, когда сполна испытал горечь предательства всех, кого считал своей семьей и доверенными людьми. И несомненно, она была уверена в том, кому из всех окружающих он поверит наверняка. Ей самой. Видимо, потому-то и оставила кучку вещиц, значение которых было известно только им двоим. И если ей удалось сговориться с лекарем, то Таэль, несомненно, в курсе его намерения отправиться продавать свое сокровище. В таком случае нарисовать тень могла только то, о чем хотела предупредить герцога. Значит, долговязая фигурка — это Ительс, а с кинжалом он сам, и они дружно топают из этого поселка куда-то вправо…
Перед мысленным взором герцога возникла приблизительная карта этих земель, сложившаяся во время утреннего похода, и он попытался представить, в какой стороне будет это самое право… точнее, откуда нужно смотреть?
Направо… направо… Что-то смутное крутилось в голове, и вдруг Харн вспомнил, как лаэйра уверенно заявила: «Я иду направо».
— Милая! — расплылся в довольной ухмылке герцог. — Похоже, твой муж не совсем безнадежен!
И осторожно погладил сквозь рукав рубахи теплый металл связывающего их браслета.
Шум голосов, взрывы жизнерадостного хохота и топот едва ли не сотни ног стихли в передней комнате лишь к полуночи, и безуспешно пытавшийся уснуть герцог решил провести разведку.
Поднялся со смятой постели, с которой давно были убраны и незаметно распиханы по карманам оставленные тенью предметы, открыл дверь… и ошеломленно застыл, обнаружив занимающего весь коридорчик зверя. Совершенно незнакомого ему вида, не встречающегося в прибрежных герцогствах и не описанного ни в одной древней книге. Зверь немного походил бурой шерстью и громадной тушей на медведя, но имел морду обезьянки с южных островов. Очень зубастой обезьянки.
— И кто же ты такой? — стараясь говорить как можно дружелюбнее, осведомился Хатгерн, делая незаметный шажок назад и прикидывая, выдержит ли засов на дверце, если этот монстр вознамерится последовать за ним.
— Это Тарз, — выглянул из гостиной Ительс и ласково позвал: — Идем, Тарз, все ушли, я постелил тебе шкуры… Пока меня не будет, здесь поживет Бейнер, все равно три фейла принадлежат ему, и он каждый день приходит с ними разговаривать.
Последнее объяснение предназначалось вовсе не для зверя, и герцог понимающе кивнул.
— А остальные? — глядя, как неизвестный зверь вперевалку топает на задних лапах в гостиную, спросил Харн лишь ради того, чтобы показать хозяину свое доверие и поддержать разговор.
— Придется брать с собой, — помрачнел лекарь, — больше чем на пять суток оставлять их нельзя, начинают болеть.
— Они сами полетят? Или им не выдержать долгого пути?
— Понесу в коробе, — пояснил Ительс безрадостно, — а Тарз потащит остальной багаж. Он самый старый и сильный из всех огров.
— Кого?!
— Огров, — невозмутимо пожал плечами хозяин. — Они тоже существа, только создания вампиров. Мы нанимаем их за кредиты, но Тарз живет с нами по собственному желанию. Потом расскажу…
