Авантюрист на поводке (СИ) - Тулинова Лена
Впрочем, «оборотни» тоже совершили ошибку: не взяли кресло. Кто-то должен был нести мадам Соврю на руках. Нотариус был не молод, а Флобер – ранен: нести свою бабушку он смог бы только недолго и недалеко. Вот почему метаморф и его подельники, оставив Мари-Жанну запертой в доме, выбрали Жерара, чтобы доверить ему Орабель. Нельзя было не признать, что это спасло ему жизнь: в отличие от членов семейства Соврю и даже слуг, он был для старушки совершенно посторонним человеком. Если бы преступники застрелили Мари-Жанну или даже повара, Орабель пришла бы в отчаяние. Её мог бы даже хватить удар. Жерара же можно было пустить в расход, если б не его хорошая физическая форма. Таким образом Мильфей запросто мог сказать, что его спасла любовь к тренировкам на свежем и не очень свежем воздухе.
Но всё же лесная, а затем и горная тропа оказалась нешуточным испытанием. И первому это испытание надоело толстому рыжему коту по кличке Папийон – Мотылёк. Пока Жерар пыхтел с Орабель на спине – мадам висела кулём, и он только благодарил её за воздержанность в еде! – кота тащил Флобер. Рыжий, конечно, нервничал. Он не любил метаморфов, а один из них был слишком близко. Жерар прекрасно понимал котика – ему-то члены тайного общества Метаморфозы тоже были ой как не по душе! Но почему они так не нравились животным, он и понятия не имел.
Тут Флобер оскользнулся на подъёме в гору, и один из мордоворотов подхватил парня под локоть. Процессия сгрудилась в кучку, женщина-метаморф оказалась в опасной близости от молодого Соврю… Кот запаниковал, цапнул Флобера за руку и удрал.
– Папийон! – напрасно взывала Орабель, вертясь на спине Жерара, чтобы лучше видеть. – Маленький мой!
– Мадам, я боюсь вас уронить, – сказал Жерар, поддерживавший старую женщину под колени. – Пожалуйста, сидите спокойно и надейтесь, что кот найдёт дорогу к дому. Он ведь там бывал?
Мадам Соврю, шмыгая носом, поведала, что они приезжали сюда с котиком, но давно, и по окрестностям он почти не гулял.
– Но он умный, – заверил старушку Жерар, – он слишком умный, чтобы потеряться.
– Откуда вы знаете?
Было бы легче, если б он сейчас смотрел Орабель в глаза. Тогда проще убеждать. Он давно уже понял и принял, что может убедить любого человека на свете в чём угодно. Пожалуй, за редким исключением в виде Макс, которая отчего-то не поддавалась. А сейчас оставалось только использовать магию.
– Конечно, я знаю, – сказал Жерар, осторожно ступая по горной тропе между острыми камнями и бережно поддерживая свою ношу. – Я отличный знаток кошек. Можно сказать, я их обожаю и всегда обожал… Вы знаете, что я основал фонд?
Он с трудом перевёл дыхание, прикидывая, хватит ли сил до места, куда их вели.
– Какой фонд? – спросила пожилая дама зачарованно.
Процесс пошёл. Магия опутала и очаровала Орабель – и надо сказать, здесь, на этой тропе, оказалось на редкость легко колдовать. Жерар подпустил ещё немного дурмана, чтобы мадам Соврю окончательно успокоилась, но она чересчур переволновалась – требовалось немного отвлечь её словами.
– Фонд в пользу бездомных котят, – сказал Жерар. – На полученные деньги можно было бы построить им дома, в которых бедняжек бы кормили, поили, где они укрывались бы от непогоды… Я хотел создать для них условия. Их бы посещал ветеринар, делал прививки, лечил бы от ушных клещей и всё такое… А теперь я даже не знаю, что и делать! Ваша шалость зашла слишком далеко, мадам Соврю. Вам и вашему внуку следовало бы вовремя осознать опасность и остановиться вместо того, чтобы водить и вашу семью, и ваших недругов за нос.
– Это была чудесная неделя и я ни о чем не жалею…
– Где вы все это время прятались? Ну, кроме фотоателье, конечно!
– Как это где? У мэтра Блюма во флигеле! У него замечательный дом.
Ах вот почему нотариус так упорно скрывался и не отвечал ни на какие звонки…
– А как вас зовут? – спросила Орабель. – И как называется ваш фонд?
Голос её звучал умиротворённо и чуточку сонно.
– Меня зовут Жерар Мильфей, – ответил ловкач, – и фонд, собственно, существует лишь на бумаге. Называется «Домики для бездомных котят», и вы будете смеяться, но…
– Не буду, – сказала мадам Соврю и зевнула. – Отвезите меня домой, Жерар Мильфей, меня и моего внука. Эта прогулка стала утомительной…
Жерар вздохнул. Что-то он перестарался с успокоением пожилой мадам!
– Мадам Соврю, – спросил он, стараясь дышать ровнее, что было не так-то просто на этой чертовой тропе, – скажите теперь, а зачем вы слали фотографии каждый день? Чтобы родные видели, что вы в порядке?
– Ну, это только отчасти, – сонно сказала Орабель. – Ещё для того, чтобы семья видела, что это я.
– Но ваша семья не верила в оборотней, даже сейчас вряд ли верит. Одна только Мари-Жанна знала наверняка!
– А ещё я хотела, чтобы на следующей фотографии со мной был Флобер, – не слушая, сказала Орабель.
– Вот бы они там все в обморок попадали, – мечтательно вздохнул Жерар. – У вас непростая семья.
– У меня отличная семья, – возразила бабуля.
– Вот как, – пробормотал Жерар, переводя дух. – Ох, мадам, хорошо, что вы словно пёрышко, но и с пёрышком на загривке добираться до ваших секретных владений непросто! Скажите, зачем нас туда тащат?
– Как зачем? – удивилась Орабель, правда, довольно вяло. – Чтобы убедиться, что мы не какие-нибудь мошенники и действительно владеем сокровищем.
– Вот как, – повторил Жерар. – А каким образом вы это провернули-то? Ведь по закону ни один человек или семья в частном порядке месторождениями владеть не может!
– Семья может владеть бросовым участком земли, – сказала Орабель. – Впрочем, вы правы, мсье, и это один из многих грехов, лежащих тяжким грузом на моей душе. Возможно, я даже радуюсь, что пришла пора избавиться от этой ноши – жаль только, что она послужит негодяям, а не чему-нибудь хорошему и светлому. Вот как ваш приют для милых котят.
Тут она вспомнила, видимо, про убежавшего кота, и залилась слезами, орошая ими затылок и шею Мильфея. Ведь он вылетел из окна Соврю-мэнор без пальто и шляпы!
– Почему это ваш грех? – спросил Жерар, покряхтывая.
– На самом деле не мой – скорее, моего мужа, которому не хватило смелости признаться, что он усыновил близнецов лишь ради этого куска земли в наследство…
«Ничего себе приданое у Констанс и Константэна! А они, стало быть, довольствуются только своей «пенсией», отчисляемой по завещанию Венсана? Должно быть, это обидно! Если они, конечно, знают, в чем дело», – задумался Жерар и решил, что близнецы вполне могли узнать и срежиссировать эту игру.
И ещё он, пожалуй, теперь очень хотел обернуться и посмотреть на метаморфа. Точно ли это лишь подобие Констанс? А вдруг самая настоящая? Потому она и настояла, чтобы все отправились сюда. Ей же надо было узнать, как достичь месторождения и как сюда пройти! А если есть некие секреты, то и их разузнать…
Но тут идущие впереди остановились. Жерар, пройдя ещё несколько шагов, тоже притормозил. И лже-Констанс (а может, и не лже-!) тут же сократила дистанцию, разделявшую её и Жерара с ношей на спине. Когда Мильфей всё-таки обернулся – то встретился с метаморфом лицом к лицу, и её взор не предвещал ничего хорошего. Тёмные глазки так и норовили проделать в ловкаче дыру, но по счастью, взгляд не был пулей или ножом и не оставил на Жераре видимых ран. Лишь ощущение, что разгадка близка – как, собственно, и развязка.
ГЛАВА 33. Месторождение
– Почему остановились? – спросил один из мордоворотов.
– Пришли, – задыхаясь, произнёс Флобер.
– Какого черта? – озираясь, спросила женщина-метаморф. – Тут ничего нет!
Флобер замялся. Видно, тут был нужен волшебный трюк или ещё какая-нибудь таинственная сложность, и юноша медлил, не в силах окончательно выдать семейный секрет. Жерар даже восхитился этим. Всё-таки Флобер был предан своей семье даже после того, как отец, по сути, заточил его в этом Ореховом ключе на целых два года. А для молодого человека, страстного, любящего – два года всё равно, что вся жизнь. И за что? Они-то с Макс думали, что дело в сокрытии убийства! А тут, очевидно, семейка Соврю пыталась попросту скрыть от государства разработку магических минералов. На восстановлении и зарядке старых много не заработаешь, и Жерар был уверен: владельцы Соврю-минерал подсовывали осколки или еще какой неликвид вместо старых, отработавших своё камней… А основные партии шли на чёрный рынок.
