Александр Лайк - Синий, как море
Чей-то силуэт заслонил светлое окно комендатуры. Я обернулся.
— Плащ, мой Повелитель. Уже не жарко.
Меня захлестнуло радостное облегчение. Я был не один. Я никогда не останусь один, черт вас всех возьми!
У меня, в конце концов, целый город есть. Несколько тысяч человек, которые назовут меня «Повелитель». Если я, конечно, до них доберусь. И если город через несколько дней не сотрут с лица земли. Ну уж это только вместе со мной!
Можно и с тобой, хихикнул где-то вдали Черный Властелин. Нет, это голос страха внутри меня. Но разве голос страха — это не голос тьмы?
Я набросил плащ на плечи и сжал рукоять Ванаира. Во всяком случае, до самой последней секунды одиночество мне не грозит.
— Спасибо, Орбен.
Еще в одном промахнулись зловещие маги. Я понял, что не смогу предать Сапфир, даже если меня будут принуждать сделать это. Не смогу из трусости, по слабости своей не смогу, потому что буду изо всех оставшихся сил цепляться за единственный свой оплот, единственную опору в мутном водовороте последних дней.
— Куда желает идти Повелитель?
Откуда я знаю? Куда-нибудь… Куда вообще можно пойти после заката солнца, кроме как в постель?
— Орбен, я все время забываю спросить… Мы какие-нибудь деньги с собой брали?
— Конечно, мой принц. Сорок золотых.
Интересно, это много или мало? Что можно купить за сорок золотых?
— А какое нынче жалованье в Сапфировском гарнизоне?
— Как везде в королевстве, мой принц. Легкий пехотинец — четыре золотых за цикл, тяжелый — восемь, конник — шесть. Младший офицер — на два золотых больше, старший — на четыре. Но, мой принц, на военные и прочие государственные расходы нет нужды тратить наличные. Ведь у вас теперь есть право распоряжаться казной, а это можно и чеком…
Да не собираюсь я никого вербовать! Просто теперь, когда я знаю, что капитан Харт может на свои двенадцать золотых ежевечерне надираться целый месяц…
— Можно подумать, в нашей казне есть деньги, — брюзгливо сказал я.
— На момент нашего отбытия там было около полутора тысяч, мой принц. Не очень много, конечно, но все же…
Ну да, ну да. На сотню капитанов Хартов хватит, и еще останется. Правда, только в первый месяц. А потом?
Подождите! Стойте! Караул!
На меня откуда-то с чердака памяти выпал сундук с надписью: «Армия: тактика и стратегия». Рухнул и больно ударил по элементарной арифметике.
Фаланга легкой пехоты: двадцать бойцов. Знамя: восемь фаланг. Двадцать помножить на восемь — сто шестьдесят. Сто шестьдесят на четыре шестьсот сорок золотых за Знамя легких.
Это что же, значит, получается? Это получается, что даже хваленый гарнизон Дэдлока в этом месяце жалованья не получит? Там ведь четыре Знамени дорогостоящих тяжелых гвардейцев?
Что-то странное получается. Значит, денег у нас вовсе нет. Но Орбен как-то спокойно так говорит — не очень много, но все-таки…
— Погоди, Орбен, — сказал я. — Если я правильно считаю, на Знамя легких в месяц пойдет шестьсот сорок. А у нас всего полторы тысячи… Как же так?
Орбен хлопнул себя по лбу и легко засмеялся.
— Виноват, мой принц. Ну конечно, я ведь жалованье назвал в золотых, а казну в таленгах! Собственно, у нас с собой как раз даже не сорок золотых, а два таленга.
Он вытащил две увесистые мифриловые монеты и подбросил их на ладони.
— Значит, умножить на двадцать, — машинально сказал я вслух.
— Даже проще, — сказал Орбен. — Золотой на рыло — таленг на фалангу. Знамя легких — тридцать два таленга в месяц.
Я перевел дух.
— Ну, тогда еще ничего, — сказал я.
— Не надо бы мне в это соваться, — вполголоса сказал Орбен с виноватой интонацией, — но теперь, мой принц, даже полегче стало. Айнал мы потеряли, конечно, а он давал до сорока таленгов в месяц, но потери в войсках куда больше. Значит, дефицит бюджета уменьшился.
А ведь Орбен еще не знает о разгроме при Дайгроу! Я попытался прикинуть. Впустую, ведь я не знал величины дефицита. Но возможно, у нас теперь даже положительный баланс… О-ох! Вот в такие минуты как раз и понимаешь, что не в деньгах счастье.
— Сейчас мы с тобой увеличим дефицит, — сказал я решительно. — Сейчас мы пойдем в таверну, и станем мы там, сударь мой Орбен, есть, пить и веселиться. Хотя веселиться вроде бы не с чего.
Орбен весело засмеялся.
— Есть такая таверна, мой принц. То есть, вообще-то, это не таверна, скорее кабачок. Но кормят прилично и хороший выбор вин. Я, мой принц, когда вы меня прошлым летом в Ранскурт за книгами посылали — помните? там, как правило, и кормился. Кстати, недорого. Ну, собственно, это у меня оно получалось недорого — кувшин майнорского, два куска мяса, овощи и печеный бахар в два серебца шесть блесток обходились. Но, мой принц, прекрасный стол можно соорудить серебцов за шесть-семь…
— Идем, — твердо сказал я. — Соорудишь мне прекрасный стол на двоих. Серебцов за двенадцать-четырнадцать.
Орбен на секунду задумался.
— Со сдачей как бы не задержаться. С таленга восемнадцать золотых с серебром… Ну да ладно, растрясем хозяйскую кубышку.
— Погоди, — встревожился я. — Мне бы не хотелось, чтоб меня узнали. А то спокойно поесть не дадут.
— Дадут, — спокойно и убежденно сказал Орбен. — Кто ж к принцу осмелится приставать без дела? А в кабачке — какие дела могут быть?..
— И все-таки…
— Не обессудьте, ваше сиятельство, но никто вас там не узнает. Вы же, я прошу прощения, на людях отродясь не показывались в собственном обличье. Еще в Дианаре — да, пожалуй; кто-нибудь мог и узнать. А в Ранскурте, вы уж не обижайтесь…
— Ну, это хорошо как раз, — сказал я. — А плащ?
— А плащ вы на входе сбросите — и все. Подходит?
— Да чего там, — я махнул рукой. — Идем.
Таверна была недалеко — кварталах в четырех от дома коменданта. В сумеречных переулках попадалось не так уж и много народа, и прав был Орбен — на нас и внимания-то никто не обратил.
Девять широких ступенек, уходящих вниз, в подвал, — мечта пьяницы, на каждой выспаться можно — привели нас к прочной деревянной двери, окованной железом. Орбен нажал на рычаг, уходящий в каменную стену. С противоположной стороны весело забренчала какая-то железка. Не колокольчик, не гонг — так, сковородка.
Дверь распахнулась почти мгновенно. Перемазанный шелковичным соком малец лет восьми высунул мордочку в проем и почтительно уступил нам дорогу, гордо пряча за спину хайранакский арбалет. Тут же выскочил крошечный тощий человечек с остреньким личиком и засуетился перед нами, делая приглашающие жесты.
— Снова в Ранскурте, сударь Орбен! Рад, безмерно рад вас снова видеть у себя! Лестно знать, что старые клиенты нас помнят! И товарища с собой изволили привести? Уж постараемся, постараемся не ударить в грязь лицом. Чего изволите пожелать нынешним вечером? Доброй выпивки, поесть повкуснее, развлечься?
