Янина Жураковская - На краю времени
Один из лучших стратегов Детей Света, он был царём и богом виртуального пространства, но, выпадая в реальность, разительно менялся. Его гениальные мозги отключались словно по щелчку тумблера, превращая жесткого, всезнающего солдата в глуповатого рассеянного недотепу.
Впрочем, в такой ситуации спасовал бы даже виртуальный Орск. Иметь дело с безумцами всех мастей ему приходилось не раз, но утешать их? Обнимать? Гладить по головке и нашептывать слова ободрения?… Просто шгражж арх'даан, как говорил подлый предатель Никс!
'Ещё немного и я сам пойду проситься в психиатрическую клинику, — чувствуя, как по спине стекает холодный пот, размышлял Тавис. 'Пальцерезка', которую палач собирался применить как раз перед тем, как его накрыл приступ раскаяния, вполне недвусмысленно упиралась в бок великому стратегу. — Главное, соглашаться с каждым его словом и как только выпадет случай… Великий Создатель, где же эта проклятая охрана?! Где эти ардражди, когда они так…
Додумать Орск не успел. Палач поднял залитое слезами лицо. Темно-лиловые ардражевские глаза с надеждой уставились на Тависа.
— А вы возьмёте меня к себе? Возьмёте, да? Я не только пытать умею… готовить тоже… вот… и стихи пишу…
О, как же Тавис жалел, что у него в голове в самом деле нет этого чудесного тумблера…
'Да где же эта охрана?!!!
Охранник 2-го ранга Оцуро Мстрадден, дежурный по нижнему уровню, скучающим взглядом оглядел управляющую консоль, лениво потянулся и снял с шеи цепочку с ключом безопасности.
— Почему, собственно, нет? — спросил он себя, вставляя ключ в гнездо и набирая на клавиатуре длинную последовательность букв и цифр — аварийный код, открывающий дверь всех камер. — Мало-помалу творя доброе, человек сам наполняется добром как сосуд… Идите и не грешите больше, дети мои!
И он нажал на клавишу ввода.
Духовная школа Милости Великого Создателя, планета Широнна, четвертая в системе звезды Аргис, α Ожерелья Риассы.
— Это Шак'хан знает что такое!!! — раздался нечеловеческий вопль, и в кабинет Первосвященника ворвалась мать-наставница Чиана Фарези. Головной платок всегда спокойной, строгой и суровой монахини сбился набок, рукава и подол балахона украшали какие-то подозрительные пятна, лицо цветом более всего напоминало несвежую рыбу. — За всю свою жизнь я ни разу… никогда не была свидетелем подобного бесстыдства… и безобразного наплевательства на заветы Создателя, Господи, благослови душу грешную, помоги, оборони, ибо не ведаю, что делать…
Первосвященник окинул вошедшую долгим внимательным взглядом и, спокойно откинувшись на спинку своего похожего на трон кресла, сложил пальцы 'домиком'. На его губах играла странная задумчивая улыбка, но мать-наставница пребывала в таком бешенстве, что не заметила её, равно как и необычного беспорядка в одежде своего начальника — волосы всклокочены, воротничок расстегнут, рукава балахона небрежно подвернуты. Первосвященник раскраснелся, словно кондиционер работал в режиме 'варранская пустыня', на лбу выступили бисеринки пота.
— Я не понимаю, что происходит с нашими учениками! — кипя от злости, мать Фарези стремительно расхаживала взад-вперёд перед столом Первосвященника. Аккуратно промокая лоб платочком, тот с мечтательным видом наблюдал за ней. — Ещё утром были дети как дети… ходили на службу, молились, обсуждали откровения Корана Благоуста… а сейчас… демоновы титьки, они ведут себя как закинувшиеся 'голубым драконом' аегоны или сьютты после передозировки 'пудры'! Не знай я лучше, могла бы поклясться, что дети накурились травки, 'светопотоком' обкололись или, того хуже, кто-то распылил 'пряность' через вентиляцию! Но анализ крови не показывает ничего! Абсолютно ничего! И системы контроля не регистрируют посторонних веществ в воздухе! Но какая ещё сила могла заставить Ольтеро, нашего лучшего ученика, на коленях признаваться в любви Лете Дойк?! Лете Дойк! А Маристи? Я вытащила её из розовых кустов с братом Ринкаро… хотя нет, бессовестно лгу, я стащила её с брата Ринкаро! А Ниро и Фальк, которые прямо в Большом зале… на глазах у сокурсников и… малышей… на моих глазах!.. Не-ет, это точно 'пряность'! Или ИРО! Или цванг… хотя нет, цванг на людей не действует… Значит, 'ведьмина пыль'!
'Домик' из пальцев сломался. В любой другой день, прежде чем продолжить разговор, Первосвященник не преминул бы поинтересоваться, откуда у чопорной и праведной матери-наставницы такие глубокие познания о наркотических средствах, но в данный момент его волновали совершенно другие вещи.
— Нет причин для беспокойства, мать Чиана, — произнес он с легкой улыбкой. — Никто не мог распылить 'пряность' через вентиляцию. И тем более пронести на территорию школы названные вами препараты, расширяющие сознание… — Чиана Фарези резко остановилась, не в силах поверить, что правильно расслышала слова начальника. — Системы защиты работают превосходно, только на прошлой неделе мастера проводили проверку. Волноваться не о чем.
Придя к выводу, что от стресса у неё уже начались слуховые галлюцинации, мать Чиана тряхнула головой и снова принялась расхаживать взд-вперед.
— Как не о чем волноваться? Как не о чем?! Вы понимаете, что мы с вами единственные, кто остался в своем уме в этом сумасшедшем доме, прошу прощения за тафтологию?! Если это безумие не прекратится в ближайший виг — Великий Создатель, сжалься над нами! — я буду вынуждена поставить в известность Совет Наблюдателей и карантинную службу! Вы понимаете, что это значит? Школу придется закрыть! А дальше проверки, допросы, ревизионная комиссия… А Эр'гон?! Я верноподданная империи, но после тех происшествий с 'Детьми Света' они всюду ищут неблагонадежных, весь Аргеанаполис бурлит! Неужели вы хотите, чтобы и к нам это добралось? А если это действительно очередной теракт, тогда… тогда… Шак'хановы яйца!
— Не берите в голову, сестра Чиана, — меланхолично проговорил Первосвященник, не отводя взгляда от своей первой помощницы. Прорвёмся.
— Что? — не поняла та. — Куда не брать? Что порвём?
— Все как-нибудь образуется само собой. Ничего же страшного не произошло — ну побесятся детки немного, а как побесятся, так и перебесятся… Ты знаешь, что даже в этом балахоне выглядишь обворожительно, Чиа?
С изящностью эрвегского кота директор поднялся из-за стола и скользнул к матери-наставнице. Та застыла на месте, словно вмороженная в углерод мушка. И без того большие глаза стали величиной с иллюминаторы на прогулочных судах. С обольстительной улыбкой мужчина наклонился вперёд.
— Я всегда считал тебя одной из самых красивых женщин нашей общины, дражайшая Чиана… — таинственно шепнул он. — И весьма… чрезвычайно… невероятно… соблазнительной…
