Дженнифер Робертсон - Создатель меча
— Он говорит, что мы отправимся туда.
— В Искандар? — я даже не потрудился скрыть улыбку. — Значит у старика песчаная болезнь.
Дел пожевала губу.
— Если Аджани там…
— Его там нет, я обещаю, баска… От Искандара остались одни руины, там никто не живет. Даже Аджани туда не пойдет, если конечно он не любитель пообщаться с привидениями.
— Тогда почему святой это сказал?
Рассудительно осмотрев собравшихся Северян, я сформулировал ответ в вежливой форме.
— Видишь ли, иногда люди пытаются защитить сделанные ими высказывания настаивая на их правдивости, хотя на самом деле все обстоит совсем по-другому.
— Он не врет, — объявила Дел.
Я даже вздрогнул. Я так старательно подбирал слова, а Дел выложила все напрямик.
— Конечно не врет, — согласился я. — Разве я говорил, что он врет?
— Ты сказал…
— Я сказал, что все люди ошибаются. Надеюсь больше предсказаний не будет? Мы можем идти спать?
Дел повернулась к святому и сказала что-то на Высокогорном. Он тут же бросил камни и прочитал получившийся узор.
— Ну? — вмешался я, не дождавшись перевода.
— Оракул, — сказала она.
— А это кости Оракула…
— Нет, не кости… Оракул. Появился человек, который предсказывает приход джихади, — Дел смотрела куда-то сквозь меня. — Он не мужчина и не женщина, — она нахмурилась. — Этого я не понимаю.
— А никто и не ждал, что ты поймешь, баска. Все продумано: чтобы добиться объяснений, надо заплатить, — я улыбнулся святому, уважительно склонил голову и повторил эти действия в сторону Халвара. — Теперь-то мы можем пойти спать?
Дел не скрывала своего раздражения.
— Тигр, я клянусь… ты стал стариком. Куда ушли времена, когда ты мог просиживать ночами, лакая амнит и рассказывая байки в кантинах.
— Я встретил тебя, — парировал я. — Я связался с тобой и, в аиды, меня лупили больше раз, чем я могу сосчитать, — я медленно поднялся и поплотнее обернул шкуры вокруг плеч. — Такой ответ тебя удовлетворит?
Захваченная врасплох Дел ничего не сказала. Я пошел спать.
Я проснулся в полной темноте и сел, опираясь на руку. Меч, лежавший рядом со мной, светился. Он был красным, как овеваемые ветром угли, и горячим как горн кузнеца. Горячим как огонь Чоса Деи во внутренностях дракона.
— Нет, — четко сказал я и обхватил рукоять.
Я собрал все силы, чтобы отразить атаку, потом меня начало трясти. Виной был не жар меча, а сила, вздымавшаяся в нем. Грубая, враждебная сила, не поддававшаяся контролю.
— Нет, — снова сказал я, поднимаясь на колени. Шкуры с меня упали. На мне не осталось ничего, кроме позаимствованных у Халвара штанов. На Севере я успел понять, что под мехом теплее спать раздетым, но в Ясаа-Ден пришлось изменить привычке. Хотя кроме нас с Дел в доме никого не было, спать голым в чужом жилище казалось мне невежливым.
Сила пробежала по моим ладоням, добралась до локтей, от нее заболели плечи.
— Да провались ты в аиды, — выдохнул я. — Прошлый раз я победил тебя, сделаю это и сейчас.
Было больно. Аиды, как же больно… но я не собирался сдаваться. Я упрямый.
Чоса Деи это не понравилось. Я чувствовал как он в мече проверяет границы своей тюрьмы. Интересно, знал ли он что случилось, где он оказался; понял ли, что он мертв. Для такого человека как Чоса, привыкшего красть и жизни, и магию, ужасом будет обнаружить, что его собственную жизнь, а с ней и умение переделывать вещи, похитили.
Он снова проверил клинок. Я собрал всю силу воли, почувствовал возрастающее любопытство, стремление понять.
И ощутил, как Самиэль пытается вернуть себе магию, которую отбирал у него волшебник.
Сколько еще? Мысли скользили как-то смутно. Сколько еще это будет продолжаться?
Сила заколебалась, потом неожиданно вернулась обратно в меч по моим онемевшим рукам. Я медленно разжал пальцы и опустил оружие. Меня трясло, пот стекал по лицу и ребрам.
Подул ветерок и я понял, что промерз до костей. Дрожа с ног до головы, я снова забрался под шкуры, жадно впитывая остатки тепла. Я прижал мех к подбородку, попытался расслабить мышцы. Дрожь не унималась и я зажал ладони между коленями, ожидая, когда же наступит облегчение.
На мое левое плечо опустилась чья-то рука, хотя я едва мог чувствовать прикосновение через шкуры.
— Тигр… с тобой все в порядке?
Я вздохнул, наполняя воздухом и грудь, и живот, так же старательно выдохнул и попытался ответить ровно.
— Я думал ты еще там, с Халваром и остальными.
— Уже очень поздно, почти рассвет. Я проспала несколько часов.
Часов. Значит она видела, что случилось.
— С тобой все в порядке? — повторила она.
— Оставь меня в покое, — попросил я. — Дай мне заснуть.
— Ты дрожишь. Тебе холодно?
— Иди спать, Дел. Из-за тебя я не могу заснуть.
Грубость подействовала. Рука убралась. Через секунду отошла и Дел, чтобы забраться под свои шкуры, разложенные в трех футах от моих.
Я дрожал, покрывался испариной, старался расслабить руки, которые настойчиво пытались задергаться в судорогах. Я чувствовал как напряжение сжимает плечи, спускается ниже, скручивает спину. Я не хотел биться в судорогах… аиды, как же мне от этого удержаться… Лучше бы меня ударили ножом, по крайней мере такая боль мне знакома.
Собраться, собраться… очень медленно дрожь убывала. Я развел колени, освободил руки и почувствовал как ослабли сухожилия. Страшная боль от подступавших судорог медленно ушла из спины и плеч и наконец-то я смог полностью расслабиться. Облегчение переполнило всего меня.
Я не удержался и вздохнул с облегчением, потом перекатился на левый бок, поправляя шкуры, и обнаружил, что Дел смотрит на меня.
Она сидела на одеялах, скрестив ноги и завернувшись в одну шкуру. В доме было темно, светились лишь тлеющие угли, но бледные волосы и совсем белое лицо отражали этот слабый свет. Я очень хорошо видел ее лицо. И то, что оно выражало.
— Что случилось? — прохрипел я.
Она ответила не сразу, словно в этот момент была где-то далеко. Она просто внимательно, сосредоточенно смотрела на мое лицо.
Я повторил настойчивее:
— В чем дело?
В голубых глазах что-то заблестело.
— Я была неправа, — сказала она.
Я уставился на нее, лишившись дара речи.
— Я была неправа, — повторила она.
И по ее лицу потекли слезы.
— Неправа, — выдавила она. — Все мои причины — ерунда, все извинения
— ерунда. Ради собственного эгоизма я предала твое доверие.
Прошло какое-то время, прежде чем я сумел выдавить сквозь сжавшееся горло:
— Ради Калле…
— Я была неправа, — объявила Дел. — Дочь это дочь, и ради нее можно пожертвовать многим, но использовать тебя так, как это сделала я, превратить тебя в плату… — ее голос сорвался и она тяжело сглотнула. — Я сделала с тобой примерно то же, что Аджани сделал со мной. Он отобрал у меня свободу… а я пыталась отобрать свободу у тебя.
