Питер Бигл - Последний единорог
Молли продолжила бы спор, но волшебник оттащил ее за руку.
— Тихо, — быстро и свирепо сказал он. — Ни слова, ни слова больше. Проклятая костяшка заговорила, ведь так? Быть может, это все, что нам надо.
— Нет, не все, — проинформировал его череп. — Я буду говорить, сколько вам угодно, но я ничего не скажу вам. Мерзавец, не правда ли? А посмотрели бы вы на меня при жизни.
Шмендрик не обращал больше на него внимания.
— Где вино? — спросил он у Молли. — Посмотрим, что можно сделать с вином.
— Я не смогла его найти, — раздраженно сказала она. — Я смотрела всюду, похоже, в замке нет ни капли. — Волшебник молча уставился на нее. — Но я искала, — добавила она.
Шмендрик поднял было обе руки и уронил их вдоль тела.
— Ну, — проговорил он, — ну что же, тогда, если мы не можем найти вина, у меня есть некоторые фокусы, но я не могу сделать вина из воздуха.
Череп захохотал, стуча и лязгая.
— Материю нельзя ни создать, ни уничтожить, — заметил он. — По крайней мере большинство волшебников этого не могут.
Из складок одежды Молли извлекла блеснувшую в темноте фляжку.
— Я подумала, что для начала тебе, быть может, понадобится немного воды, — сказала она.
Шмендрик и череп посмотрели на нее почти одинаково.
— Ну, что сделано, то сделано, — громко сказала она. — Так тебе не придется творить что-то заново. Я бы никогда не потребовала этого от тебя.
Услышав собственные слова, она покосилась на Леди Амальтею, но Шмендрик взял у нее из рук фляжку и принялся внимательно изучать, поворачивая туда-сюда и бормоча себе под нос забавные звонкие слова. Наконец он произнес:
— А почему бы и нет? Как ты говоришь, это избитый фокус. Когда-то, я помню, он был в моде, но сейчас, пожалуй, слегка устарел. — Он медленно провел рукой над фляжкой, свив из воздуха слово.
— Что ты делаешь? — заинтересованно спросил череп. — Эй, давай сюда, поближе, мне не видно.
Волшебник повернулся к нему спиной и согнулся над прижатой к груди фляжкой. Шепот его заклинания напомнил Молли потрескивание угасшего костра после того, как погас последний уголек.
— Понимаете, — сказал он, прервав заклинания, — ничего особенного не будет — просто столовое вино. — Молли торжественно кивала. Шмендрик продолжал: — Обычно оно чересчур сладкое, и как оно выпьет себя, я не имею ни малейшего представления. — Он вновь приступил к колдовству, в то время как череп горько сетовал, что ничего не видит и не слышит. Спокойно и с надеждой Молли шепнула что-то молчавшей Леди Амальтее.
Неожиданно Шмендрик поднес фляжку к губам, но прежде понюхал, приговаривая:
— Слабовато, слабовато, почти никакого букета. С помощью магии еще никто не творил хорошего вина.
Он приложил фляжку к губам, потом потряс, посмотрел на нее и с горькой улыбкой перевернул. Из фляжки не упало ни капли.
— Ну вот и все, — почти радостно сказал Шмендрик. Он тронул сухим языком сухие губы и повторил: — Ну вот и все, вода кончилась. — По-прежнему улыбаясь, он вновь поднял фляжку, собираясь отшвырнуть ее подальше.
— Подожди, постой, не надо! — череп завопил так дико, что фляжка застыла в руке Шмендрика. Они с Молли повернулись к завертевшемуся на месте от беспокойства черепу, пытавшемуся освободиться, царапая пожелтевшей костью камень столба. — Не надо! — горестно вопил череп. — Только ненормальные люди могут вылить такое вино. Если оно не нужно вам, отдайте его мне, но только не выливайте!
По лицу Шмендрика, как дождевая туча над иссушенной землей, пробежало мечтательное и изумленное выражение. Он медленно спросил:
— А для чего тебе вино, раз ты не можешь ощутить его вкус языком, просмаковать небом и пропустить его в глотку? Ты мертв полвека, неужели ты еще хочешь вина, до сих пор помнишь его вкус?
— Что еще остается через пятьдесят лет после смерти? — Череп прекратил нелепо дергаться, от разочарования его голос стал почти человеческим. — Я помню, — отвечал он. — Я помню больше, чем вино. Дайте мне глоток, да что там, дайте капельку — и я распробую ее так, как никогда не сможете вы со всею вашей плотью и органами чувств. У меня было время поразмыслить. Я знаю, что такое вино. Да-а-й сюда!
Шмендрик ухмыльнулся и покачал головой:
— Красноречиво, но в последнее время я стал несколько злопамятным. — В третий раз он поднял пустую флягу.
В предчувствии ужасного несчастья череп застонал.
Жалостливая Молли Отрава начала:
— Но ведь его… — однако волшебник наступил ей на ногу.
— Конечно, — размышлял он вслух, — если бы ты помнил путь в пещеру Красного Быка столь же ясно, как и вкус вина, мы могли бы столковаться. — И он поболтал фляжку.
— По рукам! — мгновенно отозвался череп. — По рукам, согласен за один глоток, давай скорее вино. От мысли о нем меня мучит такая жажда, какой не случалось испытывать в жизни, когда у меня было горло, которое могло пересохнуть. Дайте мне тяпнуть, и я расскажу все, что вас интересует. — Бурые челюсти стучали друг о друга, сине-серые зубы била дрожь.
— Дай ему, — шепнула Молли Шмендрику, она боялась, что пустые глазницы начнут наполняться слезами. Но Шмендрик снова покачал головой.
— Я отдам тебе все, — сказал он черепу. — Только скажи нам, как найти Быка.
Череп вздохнул, но не поколебался.
— Путь лежит через часы, — сказал он. — Вы проходите сквозь часы и оказываетесь там. Могу я теперь получить вино?
— Сквозь часы? — Волшебник, повернувшись, уставился в дальний угол зала, где стояли часы. Это был высокий, черный и узкий ящик — тень часов, брошенная заходящим солнцем. Над циферблатом стекло было разбито, часовая стрелка исчезла. За осколками серого от пыли стекла едва был виден механизм, колесики которого крутились и дергались, как рыба на крючке. — Ты имеешь в виду, что, когда часы пробьют нужное время, они повернутся, открыв тайный проход? — спросил Шмендрик. Голос его был полон сомнения, ведь часы были явно слишком узкими.
— Об этом я ничего не знаю, — отвечал череп. — Если ты собираешься ждать, пока они пробьют точное время, то просидишь здесь, пока не облысеешь, как я. Зачем усложнять простой секрет. Ты проходишь сквозь часы, а на другой стороне тебя ждет Бык. Давай.
— А кот говорил… — начал было Шмендрик, но повернулся и направился к часам. В темноте казалось, что, сутулясь и уменьшаясь в размере, он спускается с горы. Дойдя до часов, Шмендрик не остановился, словно перед ним была тень, но всего лишь ударился носом.
— Глупости, — возвратившись, холодно сказал он черепу. — Так ты думаешь обмануть нас? Путь к Быку вполне может проходить сквозь часы, но есть еще что-то, что нужно знать. Говори или я вылью вино на пол, чтобы ты всегда мог припомнить его вид или запах. Живо!
