Феликс Крес - Страж неприступных гор
— Что?
— Заснуть, — серьезно ответила она. — Не смейся, я ведь… Ты меня слушаешь? Пытаешься понять? Я говорю тебе, что могу извлечь из Шерни соответствующую сущность в соответствующий момент. Сейчас я могу самое большее усыпить нас обоих. В мгновение ока. Хочешь?
— Нет, — ответил он, поскольку разговор его наконец утомил, зато нашлись силы для чего-то совсем иного. — Сейчас самое время и место для других соответствующих вещей.
— Ах вот как? Но у меня болит голова.
— Ну… тогда не шевели ею.
8
Шедший на буксире парусник торжественно входил в порт в Ахелии. Палуба, на которой во множестве суетились моряки, сияла чистотой, а темно-красные паруса, хотя и свернутые, выглядели совершенно новыми. На носу и корме фрегата виднелось красиво выписанное гордое название «Кашалот». Как корабль, так и его капитана в этих краях хорошо знали.
Следом за фрегатом двигалась изящная каравелла со смешанным парусным вооружением; корабль этот тоже шел на буксире, хотя могло показаться, что он справился бы и без посторонней помощи — нечасто доводилось видеть столь маневренный и быстрый парусник. Каждый, имевший понятие о кораблях, ходивших по южным морям Шерера, мог, не читая названия, догадаться, что видит знаменитую «Колыбель» армектанца Китара, о котором говорили, что никто никогда не смог его догнать — и точно так же никто не смог от него сбежать.
Еще не старый, молодцеватый капитан Китар, моряк по призванию, был когда-то солдатом. Его матросы, вышколенные и дисциплинированные, словно морские пехотинцы, носили нечто наподобие мундиров; по-армектански гордившийся своим краем Китар никогда не брал на абордаж армектанские суда — самое большее требовал умеренный выкуп — и избегал сражений с армектанскими кораблями, но взамен приказал всюду рисовать и вышивать — на парусах, на куртках моряков — имперские четырехконечные серебряные звезды, что приводило в ярость имперских морских стражей. «Колыбель» и «Кашалот» очень часто действовали совместно. Престарелый Броррок, о котором говорили, будто когда-то он служил садовником у высокородного гаррийского богача, влюбленный в красоту и порядок, весьма ценил общество «юноши», знавшего, что такое порядок и дисциплина. Появление этих двух кораблей вместе предвещало некое крупное морское событие. Их капитаны не составляли эскадру без причин.
Корабли умело швартовались у причала.
Броррок и Китар, каждый с соответствующей свитой, встретились у трапа «Кашалота», поскольку старик двигался с трудом и избегал лишних прогулок. Оба послали офицеров выполнить портовые формальности. На берег уже спустили открытые носилки для Броррока — широкое мягкое кресло на прочных перекладинах; четверо крепких моряков без особых усилий подняли их вместе с легким, как перышко, капитаном, и вся процессия направилась к главным воротам ахелийской крепости. Четверо моряков Китара, прокладывавших дорогу в портовой толпе, держали самые настоящие алебарды — весьма необычное для моряка оружие, — которыми вежливо, но решительно убирали с пути прохожих. Оказавшись у цели, двое благородных пиратов представились стражам, и вскоре последовал приказ впустить их.
У подножия лестницы Броррок вздохнул и выбрался из носилок. Он вовсе не был немощен и мог преодолеть даже крутые ступени, но это не доставляло ему никакого удовольствия.
— Рыжий, останься тут с парнями.
Четверть века назад князь Раладан ходил лоцманом (правда, недолго) под командованием Броррока. Ворчливого старика трудно было любить, но еще труднее — не уважать. «Слепой» вышел гостям навстречу. Так когда-то звали его за то, что, будучи молодым и тщеславным, он щеголял тем, что с завязанными глазами бросал ножи в цель. Впрочем, разнообразных «слепых» — вернее, полуслепых — на Просторах было множество; поврежденный в абордажной схватке или какой-нибудь кабацкой драке глаз, орган весьма деликатный, заживал не столь хорошо, как порезанное ухо или щека. Нелегко было найти военный парусник, где по крайней мере двое детин не бегали с повязкой на правом или левом глазу.
— Давно вас тут не было, — сказал Раладан, после чего обратился лично к Брорроку: — Мне говорили, капитан, будто тебя нет в живых.
— Так оно и есть, — заявил Броррок.
— Жаль. Наконец-то могу убедиться, а то каждый год слышу… Идемте.
Выглядевший на тридцать пять лет, а на самом деле сорокалетний Китар, высокий и красивый, широко улыбнулся при виде симпатичной невольницы, с которой разминулся в дверях. Подмигнув, он сказал нечто такое, отчего девушка залилась румянцем — но не от стыда, а от удовольствия. Убегая, она успела еще раз бросить взгляд на статного моряка в черной куртке из грубой ткани. Бесцеремонно усевшись за стол, Китар взял яблоко с серебряного блюда и с аппетитом захрустел, предоставив говорить Брорроку.
— Буду краток, Слепой, ибо в любой прекрасный день может случиться то, о чем давным-давно уже болтают, — начал старик. — Так что времени у меня, видишь ли, нет. Дочку твою ищу. Есть у меня к ней дело, чтоб мне сдохнуть.
Раладан выжидающе молчал. Поудобнее устроившись на стуле, он вытянул ноги перед собой и сложил руки на животе.
— Ну так где она, Слепой?
— Мне казалось, что ты ее не любишь, капитан.
— Потому что она неряха и шлюха, — согласился Броррок. — А еще у нее что-то с головой, да или нет?
Он был трижды прав.
Раладан ждал.
— Ну, Слепой, скажешь или не скажешь?
— Зачем тебе Ридарета?
— Мне заплатили за ее голову, — заявил Броррок. — Не поверишь, если скажу кто.
— Дай-ка догадаюсь… Посланники?
— Посланники, чтоб меня зажарили! — обрадовался Броррок. — Откуда знаешь?
Раладан слегка причмокнул сквозь зубы.
— И чего вы от нее хотите?
— Ну как же? Голову, а что же еще?.. — удивился старик. — Только вот, видишь ли, я должен ее привезти в бочонке. Что-то мне кажется, что ничего из того не выйдет. Не люблю я эту твою паскуду, в самом деле не люблю! — разозлился Броррок. — И я бы даже сам ей башку отрезал, только не знаю как. Я видел однажды, как она сожгла паруса стражнику… отвратительно, так не делается. В общем, Слепой, я решил, что сдержу слово и привезу посланникам голову твоей красотки, но вместе со всем остальным. Потому что сперва был разговор про голову в бочонке, потом про то, что в бочонке не обязательно… В общем, так вот. Ну? И что скажешь? Никто не любит, когда на него охотятся, даже мишка из леса, потому как запросто можно в силки угодить. Ну так я этого мишку из леса могу отвезти туда, где сидят охотники, ну и, сто тысяч шлюх… Если твоя Тюлениха согласится, то отвезу.
