Александр Меньшиков - В краю молчаливого эха
— Адриан, значит… Это тот князь, последний из Валиров, которого какой-то эльфийский маг случайно… случайно… Там, кажется, ещё замешан Дом ди Дусер оказался… некий Арманд… верно?
— Да-да, тёмная история. Никто точно не знает, что там приключилось. Да и давненько то было. Одно ясно, что приключилось что-то недоброе… С тех самых пор земля Темноводья и стала порождать жутких тварей.
— Вы о ком? О лютоволке?
— Лютоволке? Гм! Не слыхал… Знаешь что, Велеслав, которого ты ищешь, тебе сам всё расскажет. Он давно здесь… ответы ищет…
— И нашёл?
— Сарн его знает. Ты ведь понимаешь, что не всё можно мечом решить.
— Раз я еду туда, значит без меча не обойтись.
Бочаров удивлённо вскинул брови.
— Вы так полагаете?.. Хотя… хотя, как говорится, по делу и мастер. Может, оно и так. Ладно, давайте отдыхать. Завтра к вечеру, думаю, уже доберёмся до Старой слободки. Там сами всё и увидите.
Бочаров встал и пошёл к своим людям.
— Странный человек, — проговорил Первосвет. — Чего приходил? Что хотел?
Бор не ответил. Он прилёг у костра и долго-долго глядел на пляшущие языки.
— Знаешь, Прутик, — вдруг обратился северянин к Семёну, — вот мы тут с тобой недавно повздорили… Надеюсь, ты не обиделся?
— Нет, — быстро ответил парень.
И вот этой своей быстротой с головой себя выдал.
— Не сердись, — продолжил северянин. — У каждого из нас свои правила жизни. Свои взгляды, устои… Я вижу, ты хороший добрый малый. Судьба не зря нас свела вместе.
— Вы так считаете?
— Угу…
Бор чуть помолчал. Он медленно поглаживал свою жёсткую бородку. Семён осторожно посмотрел на него и опять увидел рядом с ним всё те же черные тени.
— Не зря свела, — повторился северянин.
Он закрыл глаза и тут же тихо засопел.
Первосвет делал вид, что его ничего не касается. Он потихоньку цедил свою порцию вина. Прутик же оставил чашу и снова решил пройтись по лагерю, чтобы собраться мыслями.
Несколько минут он бесцельно бродил, потом добрался до моста и подошёл к его краю.
Внизу журчала Малиновка, где-то плескалась рыба. Свежий ветер теребил волосы, гладил юношеское лицо.
И тут что-то промелькнуло на противоположном берегу. Семён напряг зрение, вглядываясь в темноту. В сей момент из-за тучи выбралась луна. Она ярко осветила полуночный мир внизу. Прутик вновь присмотрелся к противоположному берегу.
Едва видимое движение слева от кустов и… на пригорок какой-то всадник.
— О, Тенсес! — само собой вырвалось изо рта. — Это же… это же Белый Витязь!..
Часть 2. Сталь, битая ржою
1
…В висок долбил малюсенький остроносый неугомонный дятел. Каждый его удар отдавался в ушах глухим звоном.
Прутик скривился и застонал. Проклятый зуб, надо же ему разболеться!
Семён сосредоточился на дороге, пытаясь хоть как-то утихомирить нарастающую боль. Он то закрывал глаза, то сжимал челюсти, то полоскал рот… На какие-то секунды, в крайнем случае — минуты, это притупляло приступ, но потом снова маленький злобный дятел бил точно в левый висок.
«Может, сало приложить? — вспомнил Прутик чьи-то наставления. И эта мысль показалась ему спасительной: — Точно! Это поможет!»
Семён вспомнил, что сало есть у Первосвета. Подъехал, попросил. Гигант удивлённо приподнял брови, но всё же полез в котомку, и вскоре протянул товарищу немаленький ломоть.
— Проголодался? — ухмыльнулся Первосвет. — К вечеру доберёмся до Старой слободки, а там…
Но Семён уже ничего не слышал. Он отрезал ломтик, живо откусил от него кусочек и языком примостил тот меж ноющим зубом и щекой.
Чуда не произошло. Но Семён утешал себя той мыслью, что надо чуток обождать. Сразу ведь боль и не отступит. Нужно какое-то время.
А с другой стороны, он клял и себя, и поход, и треклятый лес. Потом сетовал, что люди до сих пор не придумали какого-нибудь магического снадобья, чтобы излечивать зубную боль. Есть, что хочешь, а нужного…
Боль рождала глухое раздражение. Мысли в голове, как не крути, всё одно сводились к зубу, к дятлу на виске…
«Мать его так! И что делать? — Семён смотрел только вперёд. Он сильно сжал поводья и тяжело вздохнул. — Что делать-то?»
Один из возниц, проезжающих в телеге рядом с Прутиком, словно понял творящееся с пареньком. Он негромко спросил. А услышав натянутое пояснение, ободряющим тоном проговорил:
— Вот приедем в слободку, найди там Агнию.
— Это кто такая?
— Ведунья… Сама она из Чарова, но уже лет, эдак, пять живёт на окраине слободки…
— И что она? Поможет?
— А то! — улыбнулся в бороду возница. — К ней, конечно, люди с опаской ходят… Сам понимаешь: ведунья, она и есть ведунья… Но ты не теряйся.
— Угу, — выдавил из себя Прутик. — Долго ещё ехать-то?
— Надо потерпеть. Видишь, вон как дорогу размыло!
И точно: тракт превратился в сплошное месиво. Жирная коричневая земля чавкала под копытами лошадей, в ней вязли колёса телег.
С обеих сторон дороги растянулись беспросветные заросли шиповника. Его красные ветки с мелкими-мелкими листиками стояли густой стеной.
— Худое место, — сказал один из обозников.
Он грустно улыбнулся и вздохнул.
— Отчего? — поинтересовался Прутик.
— Да так… подумалось… Мне всё время кажется, что за нами кто-то смотрит.
Семён испугано охнул и стал оглядываться. Тут к Прутику подъехал Бор. Его огневолк недовольно обходил лужи и вообще старался держаться более сухих мест. От тела зверя исходил едва заметный пар.
— С тракта не сходи! — сердито проговорил Бор.
— Отчего?
— Оттого! — нахмурился северянин.
Семен, памятуя то странное, почти что звериное чутьё Бора к неприятностям, более не стал задавать вопросов. Северянин же добрался до Бочарова и, как понял Прутик, тоже предупредил того о своих каких-то подозрениях.
Погода портилась. Небо затянуло мрачными тучами, а после обеда посыпал мелкий противный дождь.
То ли благодаря салу, то ли ещё чему, но дятел стал беспокоить Прутика всё меньше, а вот челюсть-таки продолжала неприятно ныть.
Тракт пошёл под гору. Лошади с трудом взбирались по нему, а некоторые обозы приходилось толкать целой ватагой.
— Где, мать вашу, Свирид? — послышался обозлённый голос Бочарова.
Он смахнул с лица влагу и оскалился.
— Отошёл отлить, — прогнусавил кто-то справа.
— Вот приспичило… Когда? Куда?
— Да… да… да почитай…
Говоривший растерянно огляделся, а потом как-то удивлённо выдавил:
— Почитай уже полчаса прошло… Ну да! Где-то так!
