Джонатан Страуд - Победители чудовищ
— Да неужели твои родители тебе ничего не рассказывали?
Кожа, облепившая скулы, внезапно растянулась, глаза Олава вспыхнули весельем.
— Великий Хакон! Я смотрю, тебе и впрямь ничего не говорили!
Он немного подтянулся, сел прямее.
— Халли, мальчик мой, да неужели сам Бродир не рассказывал тебе о своей юности? Может, хоть намекал, нет? Что, он не говорил тебе о том, что сделал однажды ночью, как вышло, что ваш Дом лишился сразу тысячи акров земли?
Он подождал; из тьмы не донеслось ни звука.
— Тебе нет смысла молчать, — сказал Олав, — я ведь знаю, что ты там! Вон, твои глаза горят в углу, как у волчонка. Что, молчишь? Не желаешь со мной разговаривать? А хочешь, я тебе расскажу историю Бродира? Только слушай внимательно, а то у меня голос сел от болезни.
— Я тебе все равно не поверю, ты же знаешь, — буркнул Халли.
— Не поверишь, конечно. Большинству историй я и сам не верю.
Теперь Олав сидел прямо. Одеяло сползло с него. На нем была длинная ночная рубашка, слабо светившаяся на границах круга света; руки и ноги у него совсем исхудали и походили на палки.
— Но в этой истории все-таки есть доля правды.
Он свесил ноги с кровати, поставил их на коврик.
— У-у, холод какой! Не стоило бы мне шевелиться, но я чувствую себя обязанным… — он кашлянул и подтянул ночную рубашку повыше к горлу, — наконец открыть тебе глаза. Что, Бродир тебе не рассказывал, как он убил человека? Нет, не в честном бою, в поединке лицом к лицу, как бывало во дни Хакона, не в пылу битвы, а исподтишка, подло и беспричинно.
Он протянул руку в темноту, нащупал на столике кубок с вином. Сердце у Халли отчаянно колотилось. Ему хотелось зажать уши и выбежать из комнаты, чтобы больше ничего не слышать, но он не мог двинуться с места. Он не шевельнулся и не сказал ни слова.
Олав надолго приложился к кубку, издавая кошмарное бульканье и хрипы. Потом поставил кубок на место.
— Так вот, ты, наверное, не удивишься, узнав, что по молодости твой дядя Бродир много странствовал и побывал почти во всех Домах, иногда по семейным делам, иногда так, от нечего делать. Он и у нас частенько бывал, Халли, — невысокий жилистый горец, темноглазый, очень серьезно относящийся к любым удовольствиям. Мы хорошо его знали — особенно тогда, когда он, бывало, напьется пива. Ты ведь помнишь, каким он всегда становился спьяну… буйным?
— Это еще не преступление! — угрюмо отозвался Халли.
— Это верно. Нормальный образ жизни для захудалых Домов верхней долины вроде вашего. — Олав подался вперед, сидя на кровати, лицо его теперь оказалось в тени. — В те дни у нас с Хордом была младшая сестра. Ее звали Тора. Она могла бы выйти замуж за кого угодно: она была дочь Дома Хакона и очень хороша собой. Многие мужчины пытались посвататься к ней, в том числе и твой дядюшка Бродир. Но Тора им всем отказала. Бродиру это не понравилось. Он донимал ее каждый раз, как появлялся здесь. Несколько раз нам с Хордом приходилось вмешаться, чтобы унять его. Бедняжка Тора! Ей не нравилось его внимание, и к тому же она любила другого.
Олав снова закашлялся, ссутулился, зажав руки между коленями и глядя в пол.
— Она любила парня из нашего Дома, плотника. Красивый был малый, золотоволосый такой, я его и сейчас как наяву вижу, вот только имя его позабыл. Случилось так, юный Халли, что дядюшка твой как-то раз явился сюда во время праздника и до него дошли слухи о Торином плотнике. Это ему не понравилось. Его пьяная гордость пострадала. И знаешь, что он сделал?
— Врешь ты все! — глухо ответил Халли.
— Он подошел к этому парню, когда тот был занят беседой, и без лишних разговоров ударил его так, что тот рухнул наземь. Бедняга ударился головой о камень, и череп у него раскололся, как ракушка. Сделать было уже ничего нельзя, вскоре он умер. Но когда все разошлись и принялись искать убийцу, оказалось, что твой дядюшка исчез.
— Вранье! — прошептал Халли. — Вранье!
— Ничуть не бывало. Спроси у своей матушки.
Воцарилось молчание.
— Совет, — продолжал Олав, — в своей непревзойденной мудрости, стремясь, как всегда, к миру и согласию, решил, что повесить сына вершителя будет нехорошо. Они назвали это убийством по неосторожности и сочли, что это не преступление. Твой дядюшка остался жить.
— Ну, даже если это и правда, — выговорил Халли севшим голосом, — если даже это правда, это ужасная история, но все равно это был несчастный случай. Несчастный случай, — повторил он, — и вы получили за это землю! А ты убил Бродира много лет спустя, чтобы отомстить за человека, которого даже не помнишь по имени!
— Нет, не за него! — прошептал Олав. — Я мстил за сестру. Бедная Тора, она так любила этого парня, что повесилась в ту же ночь, как он умер. Моя сестра умерла из-за Бродира. Твой дядюшка заслужил такую смерть!
Он опустил голову, его голос еле долетал до горящих ушей Халли.
Некоторое время оба молчали. Наконец Халли зашевелился.
— Вы бы все равно не дали ей выйти замуж за плотника!
Олав молча взглянул на него.
— За простого деревенского парня? Ой, вряд ли! Наверняка она была просватана за отпрыска другого Дома. Правда ведь?
Олав чуть заметно пожал плечами.
— Ну разумеется! — продолжал Халли. — Так или иначе, ее сердце оказалось бы разбито.
Он шагнул назад, к двери.
— Но все равно спасибо тебе за эту историю. Я все думал, отчего же я тебя не убил, и теперь, кажется, понял. В этой истории и без того слишком много бесполезных смертей, которые никому не принесли чести. Но теперь, если лихорадка тебя не доконает, я выступлю против тебя на суде и ты потеряешь и землю, и лицо. Тем дело и кончится. До свидания!
Он повернулся, чтобы уйти, но в глубине комнаты царила непроглядная тьма, и он не мог найти двери.
Сзади донесся насмешливый шепот Олава:
— Что ты за странный малый! Тебе не приходило в голову, что без твоего свидетельства все дело развалится? А ведь я тебя отсюда живым не выпущу, верно?
Халли наклонился вперед, пробираясь на ощупь.
— Неплохо сказано, но ты стар и болен!
— Ну как тебе сказать… На самом деле я не так плох, как кажется.
Халли услышал звук движения, легчайший шорох, как будто тюфяк внезапно избавился от ноши и солома в нем расправилась.
Он оглянулся.
Пламя свечи яростно колыхалось, круг света плясал и метался. Кровать была пуста.
Глава 13
В течение трех дней Свейн шел по следу Коля. Он не ел и не спал, пока не вышел к лагерю разбойников на утесе вблизи Отрога. Их там было двадцать человек, но Свейн не колебался — он устремился вперед размахивая мечом, и началась битва. Вскоре восемь изгоев лежали мертвыми, однако и Свейну приходилось нелегко. Он отступал назад по тропе, не прекращая сражаться, пока не дошел до маленькой пастушьей хижины. Он забежал внутрь и запер дверь.
