Жураковская Викторовна - Любовь зла…
Трофеи ушли в мгновение ока; местный резидент гильдии магов, помимо редкостного раздолбайства и любви к подозрительным зельям, обладал неплохими способностями к ясновидению, и линии ближайшего будущего просматривать не ленился. Едва таможенный контроль был пройден (расставаясь с клочьями рыччаршевой чешуи, Кев всхлипывал так, словно каждый был его родственником), на ничего не подозревающих путников, как ястреб на добычу, спикировал оптовый покупатель. Спровадил горе-травниц одной-единственной фразой, которую Трилистник не смог или не захотел перевести, только что в стихах не воспел отвагу и ловкость героев, их диковинных ручных зверьков, заманил в гномий банк и...
Когда я, выяснив у Кева, какая счетная руна соответствует нашему нолю, подрисовала ее к предложенной сумме, Гильдию магов в лице ее представителя прямо-таки перекосило. Через каких-то полчаса торга, взаимных упреков в жадности и посылов в местный аналог преисподней груз сменил хозяина, а новый, особо важный клиент банка получил от управляющего красный плащ, штаны и пару ботинок. В подарок.
Раскрутить мага на бесплатную консультацию оказалось и того проще; верить в мою нежную девичью сущность ("Я правду говорю! Я... у меня... у меня даже муж есть!" "Ну, знаешь! Само по себе наличие мужа еще ни о чем не говорит...") Кев отказывался, но поставленной задаче следовал четко. Ему стоило только обронить мимоходом: "Это разве беда? Вот у друга моего друга настоящая беда, такое проклятье! Тако-о-ое проклятье, ты просто представить себе не можешь, что с ним сде... Ладно, все равно не поймешь..." И через десять минут у меня были имена и адреса четырех магов, которые могли - теоретически, конечно же - разобраться с проблемой.
Получив свой честно заработанный процент, Кев на радостях потащил меня сперва в ресторан, потом по местным памятникам архитектуры, на представление уличных артистов, на дегустацию знаменитого вина... Ибо ничто так не укрепляет мужскую дружбу, как хорошая драка в конце хорошей пьянки в хорошей компании.
В ресторане чью-то крысу стошнило ореховым маслом на управляющего. Уникальная Янтарная арка обвалилась - вроде бы кто-то легонько попинал ногой ее основание. Балаганчик артистов и штаны одного из зрителей вспыхнули, словно облитые керосином, а златокудрый актер, игравший в постановке влюбленного мага, так неудачно упал со сцены, что сломал обе ноги.
Ответственность за закрытие той винной лавочки целиком и полностью лежала на Кеве.
И в том, что случилось после того, как нас вышвы... попросили покинуть заведение, тоже был виноват только он. И еще Ишко.
Как я уже упоминала, подаренные банком штаны пали жертвой неизвестного пироманьяка. Плащ стратегически прикрывал то, что когда-то было подвенечным платьем, но выглядывавшие из-под него лохмотья подола и волосатые, совершенно мужские икры вопияли. Лавка готового платья на мою беду находилась в центре городка, который в этот вечерний час буквально кишел служителями порядка, и после того, как наряд жандармов остановил нас в шестой раз, Кев недовольно взвесил на ладони отощавший кошелек и предложил прибавить шагу.
Это "прибавить шагу" и вынесло нас на центральную улицу, которую какая-то большая шишка (как выяснилось впоследствии - городской голова) выбрала для продвижения своего кортежа.
Как и любой горожанин, я отлично знала, что такое правительственный кортеж. Это десяток машин, сотня человек охраны, город в полукоме и, как следствие - марафонский забег до работы, поджидающее на пороге злющее начальство с доставшимся от бабки помелом и вал таких же злющих пациентов с психотравмами разной степени тяжести.
У местного мэра было только два пункта из списка, но оставшиеся четыре с лихвой перекрывала толпа. Частью согнанная, частью пришедшая сама, частью нанятая, которая должна была кидать цветы, кланяться в ноги, снимая шапку и приветственно сигналить... прошу прощения, кричать при виде своего отца и благодетеля. Эта толпа заполняла пешеходные дорожки и часть мостовой, напоминая плотную стену. Впрочем, непреодолимым препятствием она казалась только мне: торговцы пирожками, яблоками, семечками и табаком шмыгали сквозь нее совершенно беспрепятственно. Перед Кевом толпа попросту расступалась - на считанные мгновенья, чтобы наглухо сомкнуться прямо перед моим носом. Ценой продвижения было немало жестко оттоптанных ног (по счастью, не моих) и ушибленные о чужие ребра локти.
Столько экспрессивных выражений я не получала в свой адрес со времен урока химии в восьмом классе, когда случайно взорвала лабораторный стол. Но не так страшно крепкое словцо, как летящий за ним кулак: люди, пострадавшие от моих каблуков и локтей, жаждали справедливости. А красный плащ делал меня такой запоминающейся и легко находимой целью, что час расплаты пробил очень быстро.
Тридцать три несчастья широко зевнули...
Приоткрыли глаз...
Сказали: "Ага..."
Мне на пути встретился огр-людоед.
Судейские крючкотворы могли сколько угодно вопить про "покушение на убийство", "обидное крысиное оскорбление" и "почтенного члена общества", но если кто-то цветом как огр, ростом как огр и пахнет как огр - это огр, не правда ли?..
Я снова потеряла в толпе Кевов затылок, поэтому, не глядя, наступила на чью-то ногу, пихнула ее обладателя в похожий на подушку живот, и когда над головой басовито громыхнуло: "Гляди, куды несесси, школота бескозырная, ужо тебе..." - мазнула сквернослова взглядом и вежливо обронила:
-- Иди в болото, дядя Шрэк, там твое место...
"Дядя Шрэк", обидевшись, попытался сгрести меня за плечо. Ишко контратаковал, подпрыгнув и вцепившись зубами в мясистый, похожий на сардельку палец. "Огр" издал низкий недовольный рык, взмахнул ручищей, пытаясь стряхнуть крысёнка...
...и, повинуясь полученному ускорению, я вылетела на мостовую.
Даже протухшая индейка, брошенная в муравейник, не могла вызвать такого ажиотажа, как почти-жена некроманта, с ювелирной точностью угодившая в самую середину кортежа. Четыре мэровских охранника, как кегли, посыпались на мостовую, флегматичная лошадка, запряженная в роскошную двуколку, встала на дыбы, градоначальник вцепился в кучера, и заорал так, словно у него отбирали последнюю копейку, штатный волшебник с усилием развел ладони...
От заслуженного файербола нарушительницу порядка спасло умение не терять головы перед лицом опасности, стремительный перекат под мэровскую двуколку и истошный вопль: "Стойте!!!" из толпы.
Один гений сказал: "Самый лучший подарок, сделанный людям после мудрости, - это дружба". И немногочисленные обладатели железных нервов, устойчивой психики и авантюрной жилки - словом, те чудные существа, которые отказываются ссориться со мной, несмотря на все старания - живое тому подтверждение.
