Леонид Бутяков - Тайна Владигора
Стоя на корме драккара, она нетерпеливо оглядывала скалистый берег, теряясь в догадках о причинах задержки молодого синегорца.
— Ронг, ты уверен, что Бродяга покинул башню? — спросила она одного из своих пиратов.
— Конечно, моя госпожа, — уверенно заявил Ронг. — Я был на самом верху башни — следил за упсальскими драккарами, поэтому уходил последним. Молодого синегорца я обогнал на полпути к пристани и даже поторопил его. Мне показалось, что он не очень спешит.
— С чего тебе так показалось?
— Да вид у него был какой-то отрешенный. Когда я крикнул, что надо поскорее сматываться, он ничего не ответил.
— Может быть, он ранен? — забеспокоилась Агния. — Свалился где-нибудь…
Она уже собиралась послать людей навстречу Бродяге, когда тот наконец-то вышел из-за скалы на берег. Ронг сказал правду: синегорец явно не торопился покидать Остров Смерти. Почему вдруг такая удивительная перемена? Совсем недавно рвался на волю, даже добился, чтобы сняли цепи с других узников, и вот — на тебе! Или думает, что в благодарность за услуги его здесь до вечера ждать будут?!
— Похоже, что-то случилось, — негромко сказала Урсула. — Посмотри, как он бледен.
Только после ее слов Агния поняла, что Бродяга и в самом деле выглядит очень странно. Сейчас он мало чем напоминал богатыря, который способен голыми руками разорвать железную цепь и сломать рабский ошейник. Белый как полотно, ноги подкашиваются…
— Ронг, быстро помоги ему!
Пират спрыгнул на причал и подбежал к Бродяге. Тот незряче посмотрел на него, затем шагнул в сторону, словно уступая дорогу. Не церемонясь, Ронг взвалил безвольное тело синегорца на плечо и поспешил вернуться на пиратский драккар. Едва они оказались на палубе, Агния крикнула:
— Рубите канат, весла на воду!
Приказание было мгновенно выполнено. Оба драккара устремились на запад — прочь от Острова Смерти.
9. Потерянный след
Одноглазый Багол ни днем ни ночью не чувствовал себя в безопасности. А все из-за той истории с рабом-сине-горцем… Угораздило же его прельститься выгодной сделкой (тогда, больше года назад, она в самом деле показалась ему весьма выгодной), которая в результате обернулась сплошными издержками и неизбывным страхом! И чем больше он размышлял о случившемся, тем сильнее ругал себя последними словами за поразительную недальновидность и глупую самоуверенность.
Разве трудно было сообразить, что подлец Барох никогда не отдаст задарма хороший товар? А коли отдал, значит, есть какой-то подвох. Значит, и брать не следовало, а нужно было драпать куда подальше! О-хо-хошеньки… Влип через жадность свою, как кур в ощип.
Сообразил, что дело нечисто, когда с грехом пополам и с великими трудностями добрался в Упсал. Тут явно не обошлось без нечистой силы, посему решил как можно скорее сбагрить с рук опасного синегорца. Да опять, видно, нечистый вмешался: наплел Виркусу с три короба, лишь бы тот подвоха не заподозрил. И что же? От одной напасти избавился, другую — не меньшими бедами чреватую почти сразу приобрел.
Венедский воевода, разыскивающий своего друга-синегорца, по всему видно, зря слов на ветер не бросает. Стоит ему пронюхать, что Багол направил его по ложному следу, жди великих неприятностей. Как он тогда сказал? «Если набрехал мне, не посмотрю на ваши поганые упсальские порядки — вернусь и свои наведу! Понял меня?» Как тут не понять…
Багол, правда, тоже не лыком шит. Сообразив, что угодил в поганейшую историю, надумал обезопасить себя сразу двумя уловками. Во-первых, решил, пока не улягутся страсти вокруг синегорца, не мозолить глаза ни в Тумаше, ни вообще на землях Упсала. Во-вторых, направил по следу Меченого Демида надежного человечка, который должен был сообщать Баголу обо всех передвижениях венеда.
Обе уловки оказались вполне действенными, и вскоре Багол выяснил, что настырный венед покинул Борею. По словам соглядатая, он вернулся в Ладор — стольный город Синегорского княжества.
Лишь тогда работорговец вздохнул с облегчением. Тем не менее велел соглядатаю продолжать наблюдение и тут же сообщить ему, ежели Демид вновь надумает заявиться в Упсал. Тревожная весточка пришла две луны назад: воевода с тремя дюжими молодцами выехал из Ладора, по слухам — возвращается в родную Венедию. Что ж, вполне возможное дело. Однако на всякий случай (береженого боги берегут!) Багол вновь решил поостеречься. Он передал работорговлю помощнику, а сам предпочел лишний раз не мелькать на торжище.
Единственную поблажку себе позволил: заглянуть в Тумаш на празднества во славу Большого Хатунга. Да и как иначе? Не принесешь дары океанскому богу — весь год не будет удачи. А у него в последнее время, покуда от венеда скрывался, дела явно расстроились. Хочешь не хочешь, а придется рискнуть.
Через два дня, когда звериным нюхом учуял погоню, понял, что все-таки вляпался. С опозданием понял… Отточенный венедский нож уперся под седьмое ребро и возле уха раздался повелительный шепот: «Не дергайся. Выходи из трактира, за порогом — налево. Уразумел?»
Не переча, Багол сделал все, что требовалось, и вскоре оказался в крошечном сарайчике, где при блеклом свете лучины воочию явился ему кошмар ночных бессонниц — Демид Меченый.
— Ведь я предупреждал, — сухо сказал Демид. — А ты не поверил… Твое право, конечно. Да теперь, понимаешь ли, и я в своем праве. Верно?
Багол судорожно сглотнул слюну. Говорить он не мог — от страха горло перехватило.
— Небось голову ломаешь, — продолжил Демид, — где, мол, ошибку сделал? Скажу просто: вся твоя жизнь — ошибка. Но я свершу благое дело, богам любезное, и твою ошибочку исправлю.
Он говорил спокойно, почти лениво, но от его слов Баголу хотелось визжать и брыкаться. В этих словах Багол свою смерть услышал. И случилось то, чего с ним не бывало с двухлетнего возраста: промеж ног потекло теплое и вонючее. Демид повел носом и удивленно вскинул бровь, а его помощники, не сдерживаясь, загоготали.
— Коли в дерьме живешь, оно завсегда наружу выйдет, — философски изрек Демид. — Однако жить-то все равно хочется, да?
— Х-х-да, — выдавил из себя Одноглазый. Его душа билась в ознобе животного страха, но мозг лихорадочно искал пути к спасению.
— Вижу, что хочется, — кивнул Демид. — Твой соглядатай тоже, кстати, не пожелал помирать в муках и все мне выложил. Надеюсь, ты не глупее своего слуги… Обещать ничего не буду, начну с вопросов. Первый и главный: где князь Владигор?
Багол непонимающе вылупился на воеводу — и тут же венедский кулак врезался в его печень. Багол сдавленно взвыл, из его единственного глаза потекли слезы.
