Виктория Солдатова - Там, где живёт огонь. Часть 2
- Но ведь это наверняка весело! - шутливо ответила она, - развлечься с самим отцом Пьянства.
- Мне это не интересно, - сказал уставший от разговора Астарот.
- Ты наверняка это несерьёзно, - махнула принцесса тонкой рукой, на которой не осталось никаких следов от когтей, недавно разорвавших её тонкую кожу. Принц сперва опешил от такого ответа, но Гистэра продолжила, и слова которые сперва раздражали его своей глупостью, наконец полностью уложились в его лысеющей голове. - Я бы вот не отказалась от пира с отцом Чревоугодия. Например, приказала бы слугам собрать двадцать бочек медовухи, которую варили кельтские жрецы в лесах старой Англии, другим велела бы достать с кухни десять килограмм вяленой оленины и запрягала бы лошадей ко Второму Дому. Ведь если вдруг кому-то надоест пить и веселиться, всегда можно устроить хорошенькую драку, оставить друг другу пару знатных ран, и вернуться в свою обитель Тоски и Скорби, чтобы продолжать коротать вечность.
Хозяин Первого Тёмного Дома замер, как вкопанный, не веря тому, что услышал. Ведь таким образом он мог бы довольно легко заполучить кровь Второго принца. Конечно, этот план был не совсем по душе скучному сухарю, которым и был Астарот, но какое это имеет значение? Неужели Гистэра всё знает?
В след за похолодевшими пальцами сморщенные ладони принца покрылись мурашками, плавно переползающими на руки, а затем на сгорбленную спину.
- В любом случае это всё женская болтовня, - сказала вдруг она и встала с постели, лениво потянувшись. - У вас у мужчин между рогами одна Тьма знает, что творится. Не буду надоедать тебе, милый. У тебя наверняка куча дел, - улыбнулась она, и по этой улыбке Астарот не смог понять, смеётся она над ним, или действительно всё знает.
Тут же на светлой жемчужной коже принцессы появился алый корсет, поднимающий грудь, из которого в пол шла длинная белая юбка с боковым разрезом. Ржаные кудряшки сами собой заправились в пышный хвост, и Гистэра, грациозно кивнув головой, покинула покои принца.
Астарот метался по жжёному ковру, сверкая чёрными пятками, ещё некоторое время, пока, наконец, не решился. Оказавшись во дворе замка, он положил в рот два пальца и оглушил всех вокруг звонким свистом. Немедленно пред его очи подъехал кучер с длинной бородой и горящими огнём глазами, на рога которого был натянут высокий цилиндр. Его чёрная, как старый гроб, карета уже была готова, вместе с тройкой любимых светло-серых скакунов. Немного задумавшись, принц отдал приказ принести двадцать ящиков кельтской медовухи и десять килограмм вяленой оленины, и ехать за ним.
Сев на мягкие диваны, принц высунулся из окна и крикнул кучеру:
- К Дому Чревоугодия!
Глава N54
Агриэль остался один на круглой поляне среди старых осин. Лес вокруг, называемый Садом Владыки, шелестел и переливался ручьём звуков, а детские лёгкие мальчика наполнял свежий ветерок. Агриэль любил этот Сад. Вход в него был дозволен только высшим аггелам. Это было единственное место в Аду, в котором можно было ненадолго представить, что ты на Земле. Но для Агриэля это был просто Сад Владыки. Он не наслаждался здесь ни воздухом, в котором полностью отсутствовала сера и магматические газы, ни свежей травой, ни шелестящими деревьями. Очень давно он был здесь последний раз. Но сейчас цель его визита была совершенна ясна. Кошка Эвелина.
- Последнее время я стала очень востребована, - услышал мальчик мурчание где-то недалеко. Повернув голову, он заметил пушистый белый комок на конце одной из похрустывающих корой веток.
- Прошу извинить, если потревожил тебя.
- Ты не потревожил меня, маркиз. Я ждала тебя.
- Ну да. Конечно, - кивнул бесцветно маркиз, и было непонятно то ли это ледяная ирония, то ли он просто согласился.
- Я вижу, даже тысячелетия не способны изменить тебя, Агриэль.
- Тьма не меняется. Она всегда одинаково черна.
- Но бывают дни, когда кажется, что даже самое привычное вдруг становится иным. Не правда ли? - беспечно говорила кошка, облизывая переднюю лапу, - Там, где вечно был зной - падает снег, где веками было холодно - тает лёд, а те, к кому ты привык, вдруг делают такое, от чего даже Проклятая кровь стынет в жилах.
- Опять иносказания. Ты слишком любишь пророчества, Эвелина. Я не понимаю твоих ответов, - сказал мальчик, не сводя глубоких синих глаз с белой шерсти.
- Тогда задай вопрос, - ответила она, широко открыв свои разноцветные глаза.
Маркиз прижался к одному из деревьев и опустил голову в раздумьях.
- Что должен делать приличный аггел, когда происходит то, что ты описала?
Мягкая морда кошки, казалось, улыбнулась.
- Значит, всё-таки ты понимаешь, - по веткам деревьев она прошлась лёгкая и невесомая, словно комок пуха, подкрадываясь к плечу Агриэля. - Приличный аггел не должен мешать, - тихо-тихо закончила она в самое ухо мальчика.
- И это не будет предательством? Нарушением закона?
- Всё в мире предрешено. Каждый твой шаг, каждый вздох. Чтобы переписать судьбу, нужно сделать самое простое и самое сложное. Но тебе не нужно меняться, Агриэль. Ты всё делаешь правильно.
- Но...
- Однако я дам тебе совет, которым ты, конечно же, сможешь воспользоваться по своему усмотрению, - мурлыкала кошка и тёрлась мягкими ушами о плечо мальчика, - Ты узнал тайну, что должна быть сокрыта от всех. То, что предсказано, всё равно случится. Вопрос лишь во времени. И потому я знаю точно, не будет ничего дурного, коли этот секрет станет известен ещё одной Падшей. - Доверительно шептала она.- Принцессе, которая лишь недавно стала таковой. Также будет смысл отдать ей кинжал, убивающий аггелов. Ибо тогда он не вернётся к прежнему хозяину.
- Это будет конец Мира? - спросил маркиз во внезапно окружившем их безмолвии, и голос его был уже не столь ледяным, как всегда.
- Тьма перестанет быть такой, какой была, но станет ещё чернее, - ответила кошка, скрываясь в глубине густой листвы. - Для многих это будет закат, за которым не последует восхода, но именно тогда, наконец, воспрянет Бледный всадник Апокалипсиса.
Глава N55
Мор чувствовал себя плохо. Впервые с момента его рождения, с момента, как его маленькое бездушное тело получило искру Тьмы, он чувствовал себя просто отвратительно. Так уж вышло, что ощущение собственной уникальности преследовало его повсюду, принося с собой незнакомые для рождённых во Тьме чувства свободы, спокойствия и равновесия. Раньше он был демоном, возможно единственным во всей Преисподней, которому удалось избежать распределения.
Но теперь всё изменилось. Он увидел, что смертен, и понял, что жизнь его, в конечном счёте, не стоит ничего. Это ощущение подтвердилось и подкрепилось ещё более, когда после гибели Форнеуса и Карима, его позвала к себе новая госпожа.
