Марина Дементьева - Князь черного заката(мгмж-2)
- Что вы там увидели, леди Марина? - маг постарался задать этот вопрос как можно мягче. Осторожно обнял девушку за плечи, она запрокинула голову, глядя на него испуганными глазами. Она тоже чувствует надвигающийся кошмар, только не совсем так, как ведьмак, остро и ясно, а смутно, словно колдовской туман, но чувствует. Быстро метнулась взглядом куда-то за его спину, и хрупкие плечи ощутимо вздрогнули под ладонями.
- Змея проползла в траве. Такая огромная… - А широко распахнутые глаза на пол-лица. - Вот, снова. Мамочки… - совсем по-детски позвала блистательная герцогиня.
Демиан только невесело усмехнулся. Он-то прекрасно понимал, что никаких змей на этой поляне и в помине нет. Что же теперь, сказать бледной, как полотно, Марине, что змеи в здешних краях попросту не водятся? Что она не может разглядеть в чахлой траве, в тени могучих стволов, что-либо, неприметное наметанному ведьмацкому взгляду? Бесполезно - не услышит, не поверит, оглушенная страхом. Она-то видит гибкое змеиное тело. А, значит, не существует более никаких доводов. Змеи… Так вот каков твой страх, Марина. Сам он ничего такого страшного в данных пресмыкающихся не находил. Хотя, конечно, и ничего хорошего в этих гадах нет. Мерзкие, противные - это да, но страшные…
Ведьмак уже примерно представлял, что случится дальше с Мариной. Змеи будут подползать всё ближе и ближе, их становится всё больше. И вот они уже повсюду - пестрят толстым шевелящимся ковром на земле, свисают с ближних и дальних веток, и прибывают, прибывают, еще чуть и весь мир заполнится копошашейся массой, отвратительными клубками. Закроет глаза - но не поможет, от этого не перестанет сводить с ума вкрадчивое шипение, шорох прелой листвы под чешуйчатыми змеиными брюхами, звук трещотки на кончиках трепещущих хвостов. Мимолетное жуткое касание… После холодные гладкие тела обовьются вокруг ног, начнут подниматься всё выше, опутываясь вокруг застывшего в безмолвном ужасе тела. А, может, она почувствует боль от укусов, жгучий огонь яда, медленно разливающегося под кожей, судорожно пытающееся биться, но неотвратимо останавливающееся сердце. Разрывающую на части боль отравы…
Демиан покачал головой, проклиная свое богатое воображение.
- Надеюсь, у меня всё получится… Если нет, Ворон выведет вас, куда нужно. - Марина, ничего не понимая, бросила взгляд на огромного черного зверя. Пусть и принято считать, что только разумные существа способны на это, умный конь также, как и люди, ощущал неприятное присутствие и нервно бил копытом.
- О чём вы, я не понимаю… - Ведьмак не дал ей договорить простым и волнующим способом, прикоснувшись губами к ее приоткрытым для недосказанного вопроса губам. В первую секунду девушка пораженно замерла, но уже через вздох искренне и горячо ответила на этот отчаянный порыв. Дрожащие от волнения и страсти ладони легли на широкие плечи, прошлись по спине, потом запутались в черных волосах, в безмолвном стремлении как можно дольше продлить этот сладкий миг. Не отпускать его никуда, избавиться наконец-то ото всей недосказанности, непреодолимой преградой вставшей между ними. Подарить всю себя, без остатка, душу и тело, и никогда не пожалеть о необдуманной жертве, никогда не усомниться в ее дороговизне. А уж что она получит взамен… Один ли год счастья, месяц, ночь… Один миг - и то отрада.
Демиан даже не ожидал, что поначалу такой робкий, безыскусный поцелуй Марины окажет на него подобное воздействие. Словно добрую бутыль 'Пламени Бездны*' выпил залпом, больше не с чем было и сравнить то, что он сейчас испытывал - словно все мысли, какие были в голове, махом вылетели куда-то, оставив после себя звенящую пустоту, пьянящий восторг и бескрайную легкость полета и еще много всего, целый радужный калейдоскоп, и вовсе не поддающийся никакой классификации. Целовал он женщин куда более умелых, и более красивых, в тонкостях и мельчайших нюансах изучивших непростое искусство обольщения, знающих, как доставить наслаждение, уверенных, - и не без основания, - в своей неотразимости. Но никогда прежде, ни при каких обстоятельствах, не терял контроля над ситуацией, не отдавался во власть сиюминутного порыва. А теперь - с трудом пришел в себя, словно после помутнения рассудка или тяжелой затяжной болезни, и, хоть убей, отказывался вспомнить, когда они с Мариной успели оказаться на нагретой солнцем земле, причем с него будто порывом ветра сорвало куртку и рубаху, которые в творческом беспорядке валялись на примятой траве в нескольких ярдах от них, на девушке же отсутствовала теплая накидка (отчего-то сейчас свисающая с высокой ветки дерева), а шнуровка на платье была даже не распущена, а разорвана. 'Все уроки мастера Когана о самоконтроле к демонам'. Еще чуть-чуть, и напрочь забыл бы, с какой мыслью поцеловал любимую, будто в омут кинулся с головой. С тяжелым, ноющим чувством посмотрел в затуманенные глаза девушки, в последний раз приник к ее губам, не в силах остановиться. Прошептал:
- Вы всё поймете. После…
Синие глаза, всё еще подернутые влажной поволокой, словно тихая гладь озера, укрытая туманом, изумленно распахнулись. 'Я думал, что никогда в жизни не стану применять к ней магию, но сейчас явно не тот случай, чтобы следовать ранее принятым принципам. Если это - единственный способ спасти ее…'
Уже проваливаясь, как в пропасть, в мягкую глубину навеянного колдовского сна, Марина с кристально-ясной, пугающей ясностью поняла, что Демиан попрощался с ней. Навсегда. Хотела закричать, остановить его, попытаться всё исправить, но… Вокруг нее сомкнулась непроницаемая темнота. Ни запахов, ни звуков. Ни желаний… Ни страхов. Одно только безграничное спокойствие.
В затухающем взгляде Марины вспыхнуло страшное осознание. И погасло, уснув под густыми опустившимися ресницами. Сбившееся дыхание быстро выровнялось, хранительница погрузилась в глубокий сон. Теперь Давола попросту не заметит ее, не почувствует ее подспудных чувств, надежно упрятанных под завесой призванного им дурмана. А когда она придет в себя, спустя сутки, возможно даже чуть позже, древняя тварь (очень хочется на это надеяться, да что ему еще и остается, кроме надежды) окажется уже очень далеко отсюда. Получив свое, Давола отправится в поисках очередной жертвы.
Молодой человек ласково отвел спутанную прядь волос с ее лица, спокойного, умиротворенного: постепенно стерся трагический надлом бровей, да опустились уголки горько поджатых губ. 'Всё у тебя будет хорошо. Без меня станет лучше, вот увидишь. Я словно призван лишь вносить разлад, сеять противоречия, превращать в Хаос твою спокойную размеренную жизнь. И бесследно исчезнет вместе со мной проклятие безумной старухи. И навек останется лишь предсказанием, не прорвется в мир его злая воля, не причинит тебе вреда'.
