Дуглас Брайан - Кошачий глаз
– Это ужасное место, – добавил Муртан с силой в надежде, что последнее замечание заставит Конана ответить хоть что-то.
Киммериец никак не отреагировал. Он спокойно шагал по неровной «мостовой» лабиринта. Блеск золотой руды был здесь ослепительным. У Муртана слезы текли из глаз.
Конан сворачивал то за один угол, то за другой. Каменным стенам не было конца. Небо над головой казалось какой-то насмешкой. «Вот бы взмахнуть крыльями и вылететь отсюда, – размечтался Муртан. – Наверное, так же думали и те бедолаги, которые умирали здесь от голода, жажды и усталости».
Неожиданно Конан остановился и повернулся к своему спутнику.
– Знаешь, Муртан, что я думаю? Я думаю, что Галкарис сама неплохо о себе позаботится. О себе, а заодно и о том негодяе, который, кажется, пытался нас запугать.
Муртан схватил его за руку.
– Признайся, Конан, тебе ведь чуточку страшно?
Киммериец выглядел так, словно никогда прежде
не задумывался над подобными вещами.
– Страшно? – Он пожал плечами. – Любая авантюра таит в себе опасность, это естественно. Нет смысла бояться этого. Если бы я был из пугливых, то сидел бы где-нибудь в трактире, гонял бы пьяных посетителей на радость хозяйке, а по ночам согревал бы ее постель. Многие живут так – и вполне счастливы, но подобная жизнь не по мне. И не по тебе, Муртан, коль скоро ты здесь, со мной. Так что вот тебе добрый совет: выбрось все эти глупости из головы. Конечно, мы очутились посреди лабиринта, в Песках Погибели, у входа нас стережет злобный колдун, жрец Сета, и вообще – мы в Стигии… Разве это не прекрасно? На твоем месте я испытывал бы небывалый подъем духа.
Муртан так и не понял – шутит над ним киммериец или же говорит серьезно. Когда имеешь дело с Конаном, никогда нельзя утверждать подобные вещи наверняка.
– На что ты рассчитываешь? – спросил Муртан.
– На свою силу, – сказал Конан. – На свою сообразительность. Ну и немного – на твою память. Ты не можешь припомнить, кстати, не видел ли ты где-нибудь изображение этого лабиринта?
Муртан закрыл глаза и прислонился к стене. Стена была неровной, она больно впивалась в тело, но Муртан не обращал сейчас на это внимания. Красные круги расплывались у него перед глазами. Он настойчиво пытался вызвать в мыслях некую картину, которая, возможно… Возможно, имеет отношение к лабиринту.
Внезапно яркая вспышка пронзила его мозг, и он поднял веки.
Синие холодные глаза варвара сверлили его.
– Свиток был запечатан печаткой со странным узором… Я тогда почему-то счел, что это – упрощенное изображение цветка. Знаешь, дикари любят превращать в узоры цветы, животных, рисовать всякие завитушки вместо лепестков…
– Не знаю, – отрезал Конан. – Я этим не занимался.
Жаркая волна плеснула в лицо Муртана.
– Прости. Я не это имел в виду.
– Я понял, что ты имел в виду, – сказал Конан. – Ты счел узор простой завитушкой, нечто вроде цветочка, но сейчас полагаешь, что это была карта лабиринта. Так?
Муртан кивнул.
– Вспоминай дальше. Не было ли там каких-нибудь пестиков и тычинок, которые помогли бы нам в наших поисках?
Муртан укоризненно покачал головой.
– Похоже, ты никогда не перестанешь язвить. Я ведь извинился.
– Я не язвил, – Конан искренне удивился. – Я говорил вполне серьезно.
Муртан поглядел на него с подозрением, но Конан был само простодушие.
– Ладно, – вздохнул наконец Муртан, – полагаю, там имелась отметка. Слева от главного входа.
Конан быстро повернулся и посмотрел на стену перед собой.
– Здесь? – Он показал рукой. – Мы ведь стоим сейчас спиной к главному входу?
– Не знаю, – безнадежно ответил Муртан, – я давно запутался.
– Зато я не запутался… То, что мы ищем, должно находиться вот там. Пойдем, тут рядом есть проход.
Они пробрались в узкое отверстие между стенами и очутились в коридоре, который был намного уже всех прочих. Этот переход как будто стискивал людей со всех сторон, норовя их раздавить. Здесь было темнее и дышать как будто стало значительно труднее.
– Кажется, цель близка! – обрадовался Конан. Пот градом катился но лицу киммерийца, белые зубы блестели в улыбке. – Чувствуешь, как здесь паршиво? Наверняка действует какая-то защитная магия!
– Мне кажется… я… умираю, – прохрипел Муртан, держась обеими ладонями за горло. – Не хватает воздуха…
Конан подхватил его за подмышки и потащил дальше.
Они миновали еще один поворот и вдруг очутились в крохотном святилище. Изящные колонны с капителями в виде цветков лотоса окружали комнатку без крыши. В центре находился алтарь, сделанный в виде раскрывшегося цветка лотоса. Четыре девочки с кошачьими головами были изваяны в четырех углах алтаря. Они были сделаны из той же золотоносной руды, что и стены лабиринта, и блестели на солнце, как будто их осыпали золотой пудрой.
А на самом алтаре находился камень – «кошачий Глаз». Он представлял собой самоцвет размером с кулак крупного мужчины. Полупрозрачный, он как бы источал из своей глубины яркий свет. Множество красновато-коричневых точек усеивали его, и каждая эта точка казалась зрачком настоящего живого глаза. Во всяком случае, у обоих мужчин возникло такое ощущение, что сама богиня-кошка смотрит на них из этого камня. И куда бы они ни повернулись, взгляд неотступно следовал за ними.
Конан отпустил Муртана, и зингарец повалился на землю перед алтарем.
– Ну вот, ты и нашел его, – выдохнул Конан. – Теперь остались сущие пустяки: забрать безделушку, выйти наружу из лабиринта, преодолеть пустыню… Я ничего не забыл? Ах да, возле выхода нас поджидает убийца, преданный слуга змея-Сета. С ним, полагаю, мы расправимся в два счета.
Муртан сел на земле. Тяжело перевел дух.
– Просто не верится… Как он красив!
– Камень? – Конан усмехнулся. – Да. Очень красив.
Киммериец протянул руку и коснулся камня, но тотчас отдернул ее.
– Кром! Кажется, он меня укусил.
– Камень не может укусить, – недоверчиво произнес Муртан.
Киммериец сунул свою руку ему под нос. На пальце отчетливо виднелся след укуса.
– Говорят тебе, он кусается. Он живой.
Муртан встал и внимательно осмотрел алтарь. Затем покачал головой.
– Нет, Конан, это не камень. Взгляни сюда.
Они вместе уставились на алтарь. Внезапно обыкновенный камень превратился в кошачью голову. Один глаз у этой головы был закрыт, а второй как раз и являлся самоцветом. Кошачья голова шевельнулась, стала видна пасть, полная острых зубов.
– Это изваяние богини-кошки, – сказал Муртан. – Оно закопано в землю. Осталась только голова.
