Лоис Буджолд - Паладин душ
Иста сожалела, что пришлось сдержать стон:
— Лорд Эрис. Остановитесь.
Он удивлённо посмотрел на неё и понял, что она не просит его придержать коня.
— Рейна?
— Вижу, романтические слухи проникли и в Карибастос. Но их тонкий вкус вовсе не пострадает, если я скажу, что Арвол ди Льютес никогда не был моим любовником.
Изумлённый до глубины души, он некоторое время осмысливал её слова. Наконец, он осторожно произнёс:
— Полагаю… теперь у вас нет причины говорить неправду.
— Я никогда не говорила ничего, кроме правды. Болтливые языки молвы и клеветы принадлежат не мне. Я большей частью молчала.
Кто-нибудь ошибался больше? Вряд ли. Эрис наморщил лоб, обдумывая эту мысль:
— Но рей Иас не поверил в вашу невиновность? — Иста потёрла бровь:
— Видимо, нам следует вернуться немного назад. Что вы все эти годы считали правдой о тех роковых событиях?
Он нахмурился:
— Я думал… Я считал… что мой отец был подвергнут пыткам за то, что любил вас. И видя, что он молчит, чтобы защитить вас или спасти свою честь, мучители зашли слишком далеко в своей жестокости, и он умер в подземельях Зангра. После, чтобы скрыть вину Иаса, были пущены слухи о том, что отец разграбил казну и вступил в тайный сговор с реем Браджара. Истину молчаливо признал Иас, когда имущество ди Льютеса не было изъято, как это происходит с настоящими предателями, а перешло к его наследникам.
— А вы проницательны, — отметила Иста. Где-то три четверти передано верно. Недостаёт только тайной сути событий. — Ди Льютес действительно был почти так же смел. Эта сказка так же хороша, как другие, и даже лучше многих.
Его взгляд метнулся к ней:
— Я обидел вас, леди. Прошу прощения.
Она решила тщательнее следить за своим голосом. Ей отчаянно хотелось, чтобы Эрис знал, что она не была любовницей его отца. Но зачем? Какое теперь это имеет значение? Его мнение о ди Льютесе, отце, который, насколько она могла судить, совсем не помнил о нём, было благородно и романтично, и почему она должна отнять у сына то единственное, что осталось ему от отца?
Уголком глаза Иста рассматривала его высокую, лёгкую фигуру. Ну, этот вопрос решился сам собой, неправда ли?
Бесполезно подменять эту светлую ложь ещё какой-нибудь ложью. Но рассказ о правде, во всей её мрачной полноте и сложности, вряд ли поможет сбыться её тайным романтическим мечтам.
Возможно, узнав его лучше, она осмелится открыть ему всё. То, что его отец утонул по моему слову? Насколько же я должна узнать его, чтобы рассказать это?
Иста набрала в лёгкие воздуха:
— Ваш отец не был предателем ни в постели, ни вне её. Он был самым смелым и благородным из тех, кто когда-либо служил Шалиону. И лишь задание, неподвластное человеческому духу, сломило его.
Крах в самый ответственный момент. А крах — не предательство, даже если оно, как булыжник, упавший в воду, оставило после себя горькие брызги.
— Леди, вы ставите меня в тупик.
Нервы Исты не выдержали. Неужели так же, как и нервы ди Лъютеса?
— Это государственная тайна, и Иас умер раньше, чем смог освободить меня от клятвы молчать. Я пообещала, что не скажу ни слова ни одной живой душе. Могу лишь заверить вас, что имя вашего отца можно носить без стыда.
— Ох, — откликнулся он, хмуря брови. — Государственная тайна. Ох.
Боги милостивые, и несчастный человек принимает это! Ей хотелось закричать. Боги, зачем вы привели меня сюда? Разве я и так недостаточно наказана? Неужели это вас забавляет?
Иста заговорила с лёгкостью в голосе, не ощущая этой лёгкости в душе:
— Но хватит о давно умершем прошлом. Давайте побеседуем о ещё живом сегодня. Расскажите побольше о себе.
Уловка, которая поможет скоротать остаток пути; если Эрис такой же, как большинство кавалеров, не нужно будет выжимать из себя больше, чем ободряющие возгласы.
Он пожал плечами:
— Да нечего особенно рассказывать. Я родился в этой провинции и прожил здесь всю жизнь. Уже с самого детства я патрулирую границы. Моя мать умерла, когда нам… когда мне было около двенадцати. Меня вырастил её верный… в общем, другие родственники, и в силу необходимости я встал на путь солдата. Порифорс достался мне от матери, и провинкар вручил мне этот замок, когда я подрос достаточно, чтобы управлять им. Огромные владения отца перешли большей частью в руки его прежней семьи, хотя некоторые имения здесь, в Карибастосе, были всё же расчётливо переданы мне… У душеприказчиков, судя по всему, был какой-то сговор, но в то время меня это не занимало.
Эрис замолчал.
Видимо, подошёл к концу. Его отец, блестящий рассказчик, мог целый вечер развлекать присутствующих за столом рассказами, не нуждясь ни в каком ободрении.
Он огляделся, щурясь от яркого света северного солнца, и прибавил:
— Я люблю эту землю. Даже в темноте я узнаю каждую милю.
Иста вслед за ним обвела взглядом горизонт. Горы уменьшились и перешли в широкую, немного холмистую долину, открытую ясному небу. Уже пришло время оливковых рощ, и серебристо-зелёное изобилие то тут, то там спускалось с пологих склонов. Несколько укреплённых деревень, напоминавших слегка позолоченные игрушки, виднелись вдалеке. В этот мирный день скот, впряжённый в плуги, вспахивал далёкие поля. В потоке воды с шумом, чуть приглушённым расстоянием, вертелось колесо плотины, доставляя влагу к садам и рядам виноградников, расположившихся на более плодородной земле. На вершинах из тощей почвы торчали серые скелеты деревьев, иссушенные солнцем, словно старички, притулившиеся на скамейках на рыночной площади.
Кажется, ты тоже опустил некоторые моменты своей жизни. Но последняя реплика была так переполнена истиной, что с ней было сложно не согласиться. Как может человек вот так, словно лицедей, менять одну за другой маски, скрывать свои намерения, но при этом беззаботно, легкомысленно выставлять сердце на всеобщее обозрение?
Появился разведчик и поприветствовал командующего почтительным салютом. Эрис на несколько секунд отъехал в сторону, чтобы переговорить с ним, потом поднял глаза к солнцу и нахмурился.
— Рейна, я вынужден отбыть по некоторым делам. С нетерпением жду момента, когда снова смогу насладиться вашим обществом.
Мрачно кивнув, он покинул Исту.
Вернулся Ферда, пряча любопытство за широкой улыбкой. Вскоре несколько обозных мулов с поклажей, в сопровождении полдюжины вооружённых солдат проскакали вперёд. Ещё пару миль спустя, дорога привела в большую ровную долину, которую испещряли зелёными и серебристыми пятнами виноградники и деревья. У небольшой речушки пристроилась укреплённая деревня. В оливковой роще, раскинувшейся около воды, слуги натянули несколько палаток, развели огонь и уже готовили еду.
