Роберт Сальваторе - Заклятие короля-колдуна
Ньюнги между тем подошел поближе и склонился над больной.
- Ты ведь малышка Аррайан Магготсвипер? - спросил он, и она невольно вздрогнула, услышав фамилию, от которой успела отвыкнуть. - Ты выделялась среди сверстников еще в детстве. Неудивительно, что ты решила стать чародеем - к тому же довольно сильным, судя по замку.
Лицо Аррайан, готовое расцвести благодарной улыбкой в ответ на похвалу, исказилось от страха.
- Я его не делала!
Ньюнги открыл было рот, но осекся, словно только сейчас понял, что ошибся.
- Тогда извини, если я не прав, - помолчав, сказал он.
Нагнувшись ниже, старик заглянул девушке в глаза. Приказав Ольгерхану принести ей воды или жидкого супа, он еще некоторое время внимательно разглядывал Аррайан, но, когда вернулся здоровяк, отодвинулся, а потом кивком пригласил Уингэма пройти с ним в переднюю.
- Она не больна, - объявил сказитель, едва они вышли из комнаты Аррайан.
- То есть никакой болезни нет?
- Точно, - кивнул старик. - Я это понял еще до того, как увидел ее, но теперь убедился окончательно. Это не зараза и не яд. Она ведь была вполне здорова еще несколько дней тому назад, верно?
- Малышка просто порхала, когда пришла навестить меня в день приезда.
- Это колдовство. Женги и раньше творил такое.
- Но как?
- Книга - ловушка. В ней заключена магия не творения, а самотворения. Едва ее начнет читать некто, чьи магические способности окажутся подходящими, книга захватывает его жизненную силу и начинает ее высасывать. Замок растет за счет истощения жизненных флюидов Аррайан, ее разума, ее волшебных сил. Она сама его строит, только бессознательно.
- И как долго это будет продолжаться? - глухо спросил Уингэм, с тревогой заглянув в комнату девушки.
- Полагаю, пока она не умрет. Пока творение не поглотит своего создателя. Сомневаюсь, что Женги, никогда не отличавшийся милосердием, вдруг остановится из сострадания к своей неосторожной жертве, не доведя дело до конца.
- И как этому можно помешать?
Ньюнги с озабоченным видом тоже заглянул в спальню, а когда снова посмотрел на торговца, лицо его было скорбно.
- Значит, ты не можешь, - обреченно промолвил Уингэм.
- Этот замок - нечто страшное, и он будет разрастаться все больше,- сказал Ньюнги.- Боюсь, мы потеряли твою племянницу. И приостановить строительство, которое медленно убивает ее, не смогу ни я и никто другой в городе, поверь.
- Но ведь есть же целители!
- В лучшем случае они окажутся бессильны, - ответил старик. - А если нет и им удастся облегчить состояние Аррайан - это лишь ускорит строительство и придаст сил чудовищному творению Женги. Я понимаю, друг мой, что ты чувствуешь. Она тебе родная душа, ты любишь эту девочку - я же вижу, как ты на нее смотришь. Но вспомни, как ужасна власть Женги. Неужели из-за своего ложного сострадания ты бы допустил, чтобы король-колдун вернулся вновь?!
Уингэм снова потерянно оглянулся на дверь спальни и сказал:
- Ты не можешь быть уверен, что все так и есть. Это ведь только твое предположение.
- Нет, Уингэм, я знаю. Это не просто совпадение. Да ты и сам это понимаешь. - Сказав так, Ньюнги прошаркал к кухонному столу и взял длинный нож. - Я все сделаю быстро. Она даже испугаться не успеет. Будем молиться, что нам еще удастся спасти ее душу и хоть немного преуменьшить невольно сотворенное ею зло.
Уингэм едва дышал, с трудом стоя на ногах. Он в отчаянии обдумывал все сказанное Ньюнги, надеясь обнаружить хоть какую-то лазейку, хоть слабый проблеск надежды. При этом он бессознательно загородил старику проход в спальню, но Ньюнги шел с такой решимостью, какой не проявлял уже очень много лет. Отодвинув Уингэма, он вошел в комнату девушки и велел Ольгерхану отойти в сторонку.
Здоровый полуорк послушно отступил от кровати, на которой, устало прикрыв глаза и слабо дыша, полусидела девушка.
Ньюнги много знал о большом мире. Десятки лет он провел в странствиях, рассказывая людям легенды и сказания, собирая песни и знания. И с Уингэмом он путешествовал довольно долго, изучая волшебство и магические предметы. В те дни, когда король-колдун только набирал силу, Ньюнги служил в его войске и оставался с ним, пока не открылись истинные стремления этого страшного существа. Вот почему старик не сомневался, что его предположение о связи, возникшей между книгой и ее читателем, верно, и не колебался, понимая, что обязан исполнить задуманное прежде, чем завершится постройка замка.
Разум его работал ясно, только одного не учел умудренный опытом старец - силы привязанности Ольгерхана к Аррайан, а оттого даже не подумал скрыть от могучего полуорка свое намерение и подошел к беспомощной девушке, не пряча нож.
Ольгерхан понял, что старик вовсе не собирается избавлять Аррайан от страданий, как он себе представлял, поэтому, едва Ньюнги занес нож, он вцепился в его старую руку мертвой хваткой. Старик силился вырваться, но с таким же успехом он мог бы попытаться остановить лошадь на полном скаку.
- Дубина, отпусти меня! - прошипел он, и в тот же миг Аррайан открыла глаза и увидела обоих у своей постели.
Ольгерхан без труда вывернул руку старика, скривившегося от боли, заставив его поднять нож вверх.
- Я должен… Ну как ты не понимаешь! - воскликнул Ньюнги.
Ольгерхан перевел взгляд с него на Уингэма, застывшего в дверном проеме.
- Это для ее же пользы, - убеждал Ньюнги. - Как кровопускание при недомогании, понимаешь?
Ольгерхан по-прежнему вопросительно смотрел на торговца.
Ньюнги еще некоторое время бился в сильных руках молодого полуорка, но словно прирос к полу, услышав слова Уингэма:
- Он хочет убить ее, Ольгерхан.
Увидев у самого лица могучий кулак Ольгерхана, старик широко раскрыл глаза, потом почувствовал сильнейший удар и рухнул на пол. Это было последнее, что он запомнил.
Глава 11
В Палишуке
- Живей! - орала Калийа Энтрери. - Гони!
Убийца недовольно крякнул, но подстегивать лошадей кнутом не стал. Понятно, что ей отчаянно хочется добраться поскорее, но ему-то какое дело. Несмотря на то, что вдали, за грязной каменистой равниной, уже обозначились очертания городка, путь все же оставался неблизкий, и, если бы он стал еще больше гнать упряжку, лошади пали бы, не добравшись до ворот.
Рядом с Энтрери на облучке сидел Джарлакс, а за ним - Атрогейт. Праткус, Калийа и двое раненых, солдат Дэвис Энг и едва живая Парисса, находились в глубине повозки.
- Скорей, сказала, а то пожалеешь! - снова рявкнула полукровка.
Энтрери ужасно захотелось натянуть поводья, но он сдержался. Джарлакс положил руку ему на плечо, как бы прося промолчать.
Убийца был далек от мысли вступать в перепалку с этой девицей, зато желание выхватить кинжал и отрезать ей язык у него возникало уже не раз.
