Анна Гурова - Книга огня
— Нет — иначе он бы принял истинный облик после смерти. Да и убить себя так просто не позволил бы… Я просто хочу посмотреть… Ну вот, так и думал!
На теле Ульриха обнаружилось множество рисунков. Аличе бросился в глаза один, на седой груди: пара рук, держащая напротив сердца человеческий череп.
— Что это означает?
— Хотел бы я знать, — проворчал Грег. — Просил же Вальтера — научи меня алхимии! Одно ясно — этот Ульрих драконом не был, но какое-то отношение к ним имел. Только то, что он прожил тут не меньше ста лет…
Он еще миг подумал и уверенно произнес:
— Это он выбил глаз Гарронграйму. И зачарованное «копье прапрадеда», что висит у него на стене, — это его копье. Видно, с тех пор у него с местными драконами и заладилась, так сказать, дружба… Еще бы — чародей, который сумел ранить дракона! А может, он и убивал их, кто знает… — Грег хмыкнул. — Знаешь, я теперь верю в драконьеров. Один из них перед нами.
— Что ж, — едко проронила Аличе, — теперь он больше не сможет ранить ни одного дракона. Ведь ты его убил!
— Ты не забыла, что он перед этим собирался убить меня, да и тебя тоже? Покажи-ка руки…
Грег вгляделся в печати Аличе.
— Что-то пошло не так, как рассчитывал граф. Почему эти рисунки обожгли его?
Аличе не ответила. Она следила, как черная лужа крови Ульриха расползается по полу. Да сколько же в нем этой крови? Медленно, но все течет и течет. И постепенно приближается к очагу…
— Надо уходить! — воскликнула она. — Сейчас тут все полыхнет!
— Пойдем. — Грег вытер клинок о рубашку Ульриха и убрал меч за спину. — Путь еще долгий. И не будем забывать, что зеленые драконы, сколько бы их ни осталось, ждут свою жертву. Когда Ульрих не приведет ее, они прилетят сюда.
— Но как мы узнаем, куда идти?
— Легко. Выйдя из дальних ворот, надо свернуть налево, там по краю утеса идет звериная тропа. Мимо рыжего леса, через плато — прямо на Черный Верх…
Грег удивленно взглянул на Аличе и потер лоб.
— Откуда я знаю?
Девушка смотрела как зачарованная — в сумраке на лбу Грега разгоралась золотая звезда.
Глава 13
Обручение с морем
Амаро, самую северную из столиц Пяти Герцогств, называли еще городом Святой Невесты. По легенде, она была отсюда родом и неофициально считалась его покровительницей. Но Даниэлю не верилось, что Святая Невеста — идеал самопожертвования, чистой и верной любви — могла родиться именно в этом месте. Просто удивительно, до чего оно ей не соответствовало.
Городских стен в Амаро не было вовсе — их роль играла вода. Город теснился на нескольких десятках густо застроенных островов в дельте медленной темной реки Маура, которая подарила Амаро еще одно имя — «город тысячи мостов». Повсюду вода, похожая на траурный черный шелк, изредка — сияющие солнечные блики, гораздо чаще — туманы и наводнения; вечный запах гнили и плесени, множество сезонных лихорадок… Все это, впрочем, не мешало процветанию Амаро. Город цвел на зыбкой почве, словно великолепный болотный лотос. Огромные богатства и воинственность герцогов Амаро вошли в легенды, а местные жители издавна славились как скрытные и жадные интриганы.
Должностное лицо, принимавшее в своем дворце алхимиков из Каррены, было вполне в духе города. Казалось, оно даже не родилось тут, а вылупилось из лягушачьей икринки в одной из затянутых зеленой ряской проток. Даниэль то и дело моргал, чтобы прогнать морок, — казалось, вот-вот собеседник квакнет. Хотя ничего, кроме узких, выпяченных губ, не портило этого красивого и гордого лица. Разве что мутно-голубые глаза — как вода в лагуне. Выйдет солнце, и фальшивым теплом вспыхнут золотые искорки, но набежит облако, и золото с синевой исчезнет, как сон… Повеет гнилью, и зазмеятся бурые скользкие водоросли…
Звали должностное лицо Моретта. Слуги обращались к нему «ваше сиятельство», но его ранг в городской иерархии остался для гостей тайной.
— Ни о каком официальном представлении и речи быть не может, — холодно говорил Моретта, вольготно рассевшись в резном кресле. Золота на его парчовом кафтане было столько, сколько не на всяких парадных доспехах.
Послам он сесть не предложил, и они стояли перед ним как просители. Даниэля это возмущало.
— Я придворный алхимик герцога Каррены!
— И где ваши верительные грамоты?
— Мы прибыли тайно…
— Тем хуже для вас, мэтр… Как вас там…
— Мое имя известно каждому образованному человеку в Пяти Герцогствах!
— На что это вы намекаете? Что я невежда?
— Но позвольте…
— Позвольте не позволить, — с издевательской вежливостью перебил Моретта. — Чтобы не тратить время на расшаркивания, скажу сразу — герцог вас, разумеется, не примет. Ладно, если вы просто самозванцы, а если нет? Это же откровенная демонстрация неуважения и, я бы сказал, выражение отношения к нам герцога Каррены… Ну, и чем прикажете считать ваши действия — вызовом или провокацией? А мы тут не любим провокации… то есть любим, но не по отношению к нам…
— Наша тайная миссия…
— Ваша миссия — отдельный вопрос! — Моретта хмыкнул. — «Защита от драконов», гм… Уж не шпионы ли вы, кстати?
— Я готов делиться знаниями и рассчитывал на взаимопонимание! — заявил Даниэль. — В этот нелегкий час люди должны сплотиться перед общим врагом…
— И выложить первым попавшимся чужакам все наши тайны? Это даже не смешно! А может, в этом и состояла ваша цель — посмеяться над властями Амаро?!
Даниэль беспомощно развел руками и бросил взгляд на Вальтера, взывая о поддержке. Но тот, казалось, даже не слушал, беспечно рассматривая выложенный золоченой мозаикой потолок. «А я что говорил? — как бы намекал его вид. — Идея идти прямо во дворец с самого начала была идиотской! В житейском плане вы невероятно наивны, мэтр, и к тому же преувеличиваете свою известность за пределами вашего узкого научного мирка…»
Окна кабинета были закрыты такими толстыми решетками, что его можно было принять за тюремную камеру, а точнее — за тщательно охраняемую сокровищницу. Обрамляли их бархатные занавеси великолепного багрового оттенка — самые дорогие ткани, которые продавались в других городах на вес золота, тут шли на обивку помещений.
Единственным темным пятном в этом багрово-золотом сиянии был образ Святой Невесты на дальней стене. В Амаро ее почему-то всегда изображали одинаково: в строгом черном, с бледным, неулыбающимся лицом. Картина явно задумывалась как диптих — рама была сдвоенная. Даниэль привычно поискал глазами Змееборца, не нашел и вдруг с удивлением сообразил, что не видел в Амаро ни одного его изображения. Ни в кабинете, ни во дворце, ни на улицах города.
