Сергей Ветров - Магия в крови
Я хладнокровно все это констатировал, глядя как бы со стороны. Врожденный иммунитет к психотропным заклинаниям передавался в нашем роду по наследству, и сейчас, когда мое тело отчаянно боялось и хотело бежать – все равно куда, лишь бы подальше отсюда! – я железной хваткой держал его на месте. Интересно, что было бы, если бы на нашем месте оказался какой-нибудь торговый караван?
– Бойня была бы! – ответила Ангелина. Наверное, последнюю мысль я высказал вслух.
Сама Ангелина держалась тоже неплохо, лишь слегка побледнела и вздрагивала время от времени из-за пробегающей по телу дрожи.
– Знаешь, что это? – спросил я, уже зная ответ.
– Дикая охота, – ответила она сразу.
– Правильно, так что давай сюда свою руку, нам понадобятся все наши силы.
Она невесело улыбнулась и сказала:
– Уже меня не боишься?
– Не боюсь и уважаю! И ты, во всяком случае, приятна глазу!
С этими словами я разомкнул браслет на ее руке, она снова улыбнулась, на этот раз уже веселее.
– Я приятна не только глазу, и, если выживем, ты это узнаешь, – томно пропела она, приняв облик суккуба. – Если бы еще твой браслет не мешал мне восстанавливать мои силы… Из-за него мой запасник почти пуст.
– Ты хочешь сказать, что на поляне ты сражалась со мной с пустым запасником? – слегка ошарашенно спросил я.
– Да, а что? – пожала она плечами. – Или ты думаешь, за что меня в цвете лет в ковер запаковали?
Ничего не ответив, я достал из одного из пространственных карманов черную шкатулку с орнаментом из черепов.
– Что это? – спросила Ангелина, подходя поближе.
– Подарок тетушки Милерисы, семена ее любимого фикуса. Надеюсь, они прорастут!
С этими словами я высыпал содержимое шкатулки в одну из оставшихся после появления големов воронку и развернулся на запад, готовясь встретить противника. Вот зашевелились листья на нижних ветвях, и из зарослей метнулись костяные гончие, их встретил свист обсидиановых клинков. Зазвенело разбиваемое стекло, затрещали разрубаемые кости, и во все стороны брызнули их осколки. Големы схватились с гончими, увлеченно истребляя друг друга. Бой шел на равных, странный бой – ни одного крика не раздавалось из гущи схватки, големы и гончие сражались молча и умирали тоже молча. Стремительный натиск гончих натолкнулся на холодную непоколебимость сомкнутого строя. Големы сражались, как единое существо, на место павшего тут же становился следующий, и, потеряв несколько десятков своих, гончие вынуждены были отступить.
Но вот вслед за гончими показались загонщики, десятки умертвий выплыли из леса, и судьба големов была решена. Короткая атака практически неуязвимой нежити – и лишь блеск осколков стекла в траве напоминал об их самоотверженной гибели.
Покончив с големами, умертвия с уцелевшими гончими двинулись к нам. Но добраться до нас им было не суждено: стремительных гончих встретила подготовленная мной кислотная завеса – влетевшие туда гончие выпадали оттуда отдельными полуразъеденными фрагментами. А на умертвий Ангелина обрушила настоящий шквал огненных шаров, они взрывались в воздухе, проливаясь огненным дождем и оставляя на земле огромные дымящиеся воронки. Отброшенные взрывами и облитые пламенем умертвия вновь поднимались в воздух и продолжали плыть в нашу сторону. Глядя, как жидкий огонь стекает с их балахонов, я подумал, что кислотная пелена им тоже не слишком помешает, и принялся плести новые чары.
И хотя огонь не причинял умертвиям вреда, огнешары Ангелины смогли их задержать, взрывы отбрасывали умертвий назад, выигрывая драгоценные секунды, которые требовались им, чтобы опять подняться в воздух. Правда, и орку понятно, что долго так продолжаться не может, а значит, пришло время моих чар. Я уже успел забыть свое обещание самому себе про осторожность в экспериментах…
Вших-х-х-х-х.
Будто порыв ветра пронесся над полем боя с последним словом, сорвавшимся с моих губ, миг – и невидимая волна накрыла наступающих умертвий: сталкиваясь с ней, они рассыпались прахом, а вместе с ними и все, что попадалось ей по пути. В прах превращались камни, трава, деревья, и в конце концов прахом осыпалась почти пара квадратных лиг леса передо мной.
– Шепот тьмы.
– Что? – встрепенулась, будто очнувшись от сна, Ангелина.
– Я назову его «Ше…».
Договорить я не успел – тьма скрыла от меня мир, и в глубине сознания промелькнула последняя мысль: «Неужели опять?»
Поздно вечером, едва успев к закрытию ворот, в небольшой провинциальный городок Принт въехала роскошная карета. Остановить ее стражники у ворот не посмели, ведь даже герцог Гримгорей, владыка местных земель, разъезжал в куда более скромном экипаже. Карета, нигде не задерживаясь, проследовала прямо к постоялому двору. А так как новости в подобных поселениях разносятся со скоростью летящего из баллисты камня, встречать ее выбежала вся прислуга постоялого двора, как, впрочем, и все его постояльцы, им ведь тоже было интересно!
Дверцы кареты распахнулись, и на плотно утоптанную землю внутреннего двора ступила нога в ботинке из кожи морского дракона. Все обитатели таверны на секунду замерли и рухнули на колени – каноническая серая ряса святого отца очень неплохо сочеталась со святым символом из звездного серебра на его груди. Отец Танкиус вряд ли знал, что в современной империи такой моды придерживаются лишь инквизиторы – недавно созданный орден боевых священнослужителей для борьбы официально – с нежитью, неофициально – с непокорными магами. Поэтому святого отца заслуженно признали за инквизитора, а учитывая способ прибытия, его приняли за великого инквизитора. Визита, которого уже давно дожидались все местные жители. Его пригласили из-за нашествия на провинцию нового вида нежити, истребляющей торговые караваны и даже целые деревни и чье появление всегда предвещал леденящий душу вой. Поэтому святого отца встретили радостно и с почтением и на руках внесли в главный зал постоялого двора. Отец Танкиус привык к такому обращению: северные варвары не поняли, что приставка «отец» – это его сан, и после принятия истинной веры его во всех домах встречали как родного отца. После пары неудачных попыток сопротивления святой отец смирился с подобным положением вещей.
Вслед за ним в главный зал таверны вошла гувернантка, ведя свою воспитанницу.
– Приготовить лучшую комнату святому отцу! Немедленно! – прокричал классический хозяин таверны слугам – классический в смысле низенький толстячок с приличной лысиной.
Те тут же заметались, как испуганные мыши.
– Я привык довольствоваться малым, – произнес отец Танкиус, отпив пива из поданной кружки, – и могу переночевать и в зале. Но моя крестница благородной крови и привыкла к комфорту, я буду благодарен, если вы о ней позаботитесь.
