Алексей Переяславцев - Попытка контакта (СИ)
— Тифор Ахметович, а чем вы можете посодействовать?
— Да хоть повреждение исправить. Я ведь умею форму железу придать — да вы сами видели. Опять же водные потоки…
Госпожа Мариэла с легкой снисходительностью отметила, что пускаться в бой, не имея под рукой возможности получить квалифицированную медицинскую помощь, по меньшей мере, неразумно.
В разгаре выступлений вдруг прозвучал вызов по связи. Дракон Таррот напомнил, что он, умея летать, может оказать огромную помощь товарищами разведкой с большой высоты, на которой никто из землян его и не разглядит. А вступать в бой он, Таррот, разумеется, не предполагает.
Лейтенант Малах с полным на то основанием напомнил, что именно он отвечает за всех членов экспедиции Маэры и как командор обязан быть там же, где они.
Командир «Морского дракона» отдать справедливость, обдумал все тщательно. В конеце концов он рассудил, что разведывательная помощь дракона без сомнения, полезна. Также на борт корабля были допущены капитан Риммер, магистр Тифор и госпожа Мариэла. Что до командора Малаха, то ему было отказано. Не последней причиной тому послужил явный недостаток места на «Морском драконе».
— Ладно! Таррот Гарринович, вы меня слышите? Нам понадобится встретиться, чтобы обсудить в деталях ваше участие. Вы, Мариэла Захаровна, если прикажу, спрячетесь в трюме и носу на палубу не кажете!
— А как же, если раненые…
— А если кого ранят, то к вам принесут.
— Тогда, Владимир Николаевич, благоволите выделить угол в трюме, чтобы работать с ранеными. Чтоб там стол был и койки, не меньше двух. И еще один уголок для меня с койкой: мне тоже надо высыпаться.
— Это возможно.
— Михаил Григорьевич командует артиллерией, его место на палубе. Мичман Шёберг отвечает за трюмную команду. Так что нам троим место в рубке будет. Да и то сказать: если, избави Христос, кого ранят, то наша Мария Захаровна будет в том самом помещении, что выделено для нее. Нашем корабельном лазарете.
Глава 13
Разумеется, никто бы не послал Таррота на разведку без инструкций. Их он получил, но сам для себя посчитал необходимым также проверить собственные навигационные способности. С этой целью он вылетел в погожий день (дабы с большой высоты видеть берег) и с радостью убедился, что чувство направления осталось неизменным.
Инструкции же отличались, по понятиям драконов, вольностью. Правда, Семаков показал крылатому разведчику карту Черного моря и ткнул на Босфор; задание же было выражено примерно так:
— Таррот Гарринович, вашей главной задачей полагаю остаться незамеченным противником. Во всяком случае, если погода будет облачной, то подлетать належит, прячась. Названия вы прочитать, конечно, можете, но не ценой вашего обнаружения! Постарайтесь запомнить вид кораблей, позднее вы нам нарисуете. Хотя нет, я вам дам на время справочную книгу с силуэтами; это все же больше, чем ничего. Но если вы сочтете, что риск неприемлемо велик — ограничьтесь пересчетом кораблей противника. Если я правильно понял Тифора Ахметовича, то это вы можете сделать, даже будучи в облаках.
Дракон кивнул.
— И конечно, никаких боевых действий!
Дракон постарался не показать обиду, причиненную сомнением в его памяти.
— Владимир Николаевич, я этого и не собирался делать.
Крылатый разведчик вылетел, когда восточное небо над горами только-только начало светлеть, и вернулся поздно вечером в тот же день. Было уже поздно, но на следующее утро дракон выдал то, что с натяжкой можно было бы назвать докладом.
В пещере вокруг каменного стола разместились сам Таррот, представитель землян (лейтенант Семаков), а также капитан Риммер, лейтенант Малах и магистр Тифор. Наибольшую трудность представлял перевод драконьих представлений на человеческий, точнее, на земной. Обсуждение выглядело примерно так.
— А если считать от поворота на восток, это какая по счету бухта? Нарисовать можете?
— Зачем? Вот карта…
— Так это Золотой рог. Те корабли с трубами, на которые, как вы говорили, входили люди с мешками — у какого пирса они стояли?
— …уголь грузили, тут без вопросов.
— Интересно, а продовольствие? Ах, нельзя одновременно…
Между тем погрузка продовольствия как раз и была бы несомненным признаком скорейшего выхода в море. Семаков про себя отметил, что это еще предстоит выяснить.
К сожалению, в полный штиль дракон не смог разглядеть флаги. Он, правда, утверждал, что все они были с красным цветом, но, как на грех, этот цвет имелся на флагах и Турции, и Франции, и Англии. Иначе говоря, только разведывательный корабль мог доставить полный набор сведений.
Нахимов был сильно занят, поэтому приказ поступил от контр-адмирала Истомина — краткий и категоричный.
— Приказываю произвести разведку вблизи Босфора. Риск для корабля запрещаю! Посему в бой без необходимости не вступать.
— Ваше превосходительство, разрешите опробовать вооружение на дальней дистанции. Осмелюсь доложить: риска при этом никакого.
Истомин чуть задумался, потом ответил:
— Повторяю: без малейшего риска. Никаких повреждений быть не должно!
В самый последний момент доставили кристаллы для защиты. Тифор вызвался установить их на нужные места уже на ходу.
Первого июня «Морской дракон» вышел в море. А рано утром шестого апреля три пароходофрегата (английские «Один» и «Донтлесс», французский «Юридис») первым вышли из Босфора навстречу русскому разведчику. Правда, они сами об этом не подозревали. Вслед за ними шла эскадра: семь пароходофрегатов, девятнадцать линейных кораблей и два транспорта. У них был приказ атаковать Одессу.
Командир «Дракона» отнюдь не собирался напрягать экипаж и двигатели. Железный корабль шел ходко, но без особой спешки, делая шестнадцать узлов (по лагу), даже без постановки «Гладкой воды».
— Три корабля прямо по курсу!
От крика сигнальщика в рубку поспешили и подвахтенный офицер (им был лейтенант Мешков), и все прочие высшие чины. Своих тут не могло быть по определению. Но пока что над горизонтом были видны только мачты. Судя по отсутствию дыма, неприятель шел под парусами.
Не прошло и четверти часа, как над горизонтом уже завиднелись корпуса трех противников. А на расстоянии не более двух миль за ними шла целый эскадра. Командир взялся за подзорную трубу.
— Два англичанина, один француз, — объявил он. — Трубы виднеются, но дыма нет. Значит, котлы холодные. Полагаю, узлов одиннадцать на полном ходу дадут, а то и все двенадцать.
Мичман Шёбёрг чуть заметно качнул головой:
