Джон Норман - Странники Гора
Сафрар взял с бархатной подушечки, лежащей рядом с ним в паланкине, маленький монокль, обрамленный стеклянными лепестками, прикрепленный к серебряному стебельку с серебряными листьями. Через это приспособление он внимательно посмотрел на девушку.
– Африз! – вскричал он, словно ужасаясь, но сохраняя улыбку на лице.
– Сафрар,– плакала она,– освободи меня.
– Какое несчастье,– причитал Сафрар.
На солнце весело сверкали его золотые зубы.
– Африз получила сюрприз,– скаламбурил Камчак.
– Я богатейшая женщина в Тарии! – выкрикнула Африз Камчаку.– Назови твою цену.
Камчак посмотрел на меня. – Думаешь, пяти золотых будет достаточно, не слишком много? – спросил он.
Я был изумлен.
Африз едва не задохнулась от обиды в цепях у столба. – Слин! – зарыдала она, но затем обернулась и потребовала у Сафрара: – Купи меня! Если необходимо, используй все мои ресурсы, все! Освободи меня!
– Но, Африз! – Сафрар изобразил изумление,– Я забочусь о твоих деньгах и обменивать всю твою собственность на одну рабыню будет самым немудрым и абсурдным решением с моей стороны, даже непростительным.
Африз смотрела на него, отказываясь понимать, что он говорит.
– Это правда, точнее, была правда, что ты была богатейшей женщиной во всей Тарии, – продолжил Сафрар. – Но твои богатства находятся не в твоих руках, а в моих, во всяком случае пока ты не достигла своего совершеннолетия, что случилось бы всего через несколько дней.
– Я не хочу оставаться рабыней даже на день! – плакала, кричала девушка.
–Я понимаю так, – сказал Сафрар, приподымая золотые капельки бровей над глазами,– что ты хотела бы по достижении своего совершеннолетия передать все свои богатства тачакам, чтобы освободиться?
– Конечно,– плакала она.
– Какое счастье,– констатировал Сафрар,– что такая передача запрещена законом.
– Я не понимаю? – пробормотала Африз.
Камчак сжал мое плечо и потер свой нос.
– Без сомнения, ты знаешь,– сказал Сафрар,– что раб не может иметь собственности, так же как каийла, тарларион или слин?
– Я богатейшая женщина Тарии! – вскричала она.
Сафрар чуть-чуть склонился вперед. Его круглая физиономия лоснилась; он надул губы, улыбнулся, затем склонил голову и очень быстро сказал:
– Ты рабыня,– а затем самодовольно заржал.
Африз откинула голову и завизжала.
– У тебя даже нет имени,– прошипел маленький торговец.
Это была правда. Камчак, без сомнения, продолжал бы называть её Африз, но это было бы уже имя, данное им, а не её собственное. Раб или рабыня, не будучи полноправным разумным существом в глазах горианского закона, не может выбирать имена по собственному усмотрению. Таким образом, с точки зрения горианского закона, как это ни неприятно говорить, рабы – это животные, полностью и безоговорочно принадлежащие своим господам и вынужденные делать то, что господа захотят.
– Думаю, я назову её Африз,– сказал Камчак.
– Освободи меня, Сафрар,– заискивающе тихо попросила девушка,– освободи меня.
Сафрар рассмеялся.
– Слин,– завизжала она.– Вонючий слин!
– Будь осторожна,– предостерег Сафрар,– теперь ты говоришь с богатейшим человеком в Тарии. Африз плакала и рвалась в наручниках – Ты понимаешь, разумеется, – продолжал Сафрар,– что когда ты стала рабыней, все твои богатства, гардероб и драгоценности, вложения и счета целиком и полностью становятся моими.
Африз безудержно рыдала у столба.
– Я прошу тебя, благородный Сафрар,– всхлипывая, повторяла она,– прошу тебя, прошу тебя освободить меня, пожалуйста, пожалуйста!.
Сафрар улыбнулся ей и затем повернулся к Камчаку.
– Что, тачак, просишь ты за нее? Какую цену ты назначал?
– Я снизил,– сказал Камчак,– до одного медяка. Сафрар улыбнулся.
– Цена слишком высока,– сказал он. Африз завизжала Сафрар снова поднял крохотное стекло, через которое он же рассматривал девушку, и изучив её более внимательно. Затем он пожал плечами и жестом приказал рабам разворачивать паланк.
– Сафрап! – ещё раз вскричала девушка.
– Я не разговариваю с рабами,– отрезал торговец в паланкине и медленно поплыл в сторону стен надменной Тарии.
Онемевшая Африз смотрела торговцу вслед; её глаза покраснели, на щеках остались грязные дорожки от слез.
– Не имеет значения,– утешающе сказал Камчак девушке.– Даже если бы Сафрар и был стоящим человеком, он бы не освободил тебя сейчас.
Она повернула свое прекрасное лицо к нему.
– Нет,– сказал Камчак, наматывая на руку её волосы и слегка встряхивая голову, – я не продал бы тебя за все золото Тарии.
– Но почему? – прошептала она.
– Я вспоминаю,– сказал Камчак,– ночь два года назад, когда ты принимала мой дар и обозвала меня слином.
Девушка, побледнев, кивнула.
– В ту самую ночь,– сказал Камчак,– я решил сделать тебя своей рабыней.
Она уронила голову.
– Именно по этой причине,– сказал Камчак,– я не продам тебя за все золото Тарии.
Она снова подняла на него красные глаза.
– В эту самую ночь, маленькая Африз, я решил, что хочу тебя и буду иметь тебя как рабыню.
Смех Камчака из тачаков был громок. Без сомнения, он долго ждал, чтобы так рассмеяться, долго ждал, чтобы увидеть своего милого врага поверженным перед собой, связанного и униженного. Камчак взял ключ с крюка над головой Африз и открыл наручники, затем он повел сломленную, несопротивляющуюся тарианскую девушку к своей каийле.
Здесь, у лап животного он заставил её преклонить колени.
– Твое имя Африз,– сказал он, давая ей имя.
– Мое имя Африз,– сказала она, принимая это имя.
– Подчиняйся,– приказал Камчак.
Дрожащая Африз опустила голову и протянула сведенные вместе руки. Камчак быстро и плотно связал их.
–Я буду привязана к седлу? – робко спросила она.
– Нет,– ответил Камчак,– спешки нет.
– Я не понимаю,– сказала девушка.
А Камчак уже накинул ей петлю на шею и привязал свободный конец к луке седла.
– Ты побежишь рядышком,– проинформировал он её.
Она недоверчиво посмотрела на него.
Элизабет была не связана и уже встала рядом с каийлой Камчака, держась за правое стремя. Затем Камчак со своими двумя женщинами и я оставили Равнину Тысячи Столбов и направились к воинам тачаков.
Позади были ещё слышны звуки схваток и крики людей.
Двумя часами позже мы достигли лагеря тачаков и медленно поехали между фургонов, котлов, играющих детей; рабыни бежали рядом с нами. Свободные женщины, отрываясь от тарелок и котлов, скептическим взором смотрели на новую тарианскую женщину, привезенную в лагерь.
– Она была у первого столба,– похвастался Камчак хихикающим девушкам, обступившим его. – А у какого были вы? – Он внезапно поднял каийлу на дыбы в их сторону, и они рассыпались, визжа и смеясь, как стая птиц, и так же, как стая птиц, снова сошлись вместе.
