Алина Лис - Школа гейш
Глава 4
ДЕМОНЫ
— Приветствую вас, воин! — раздался над ухом сладкий женский голос.
Джин уронил почти законченную фигурку нэцкэ и метнулся, уходя с линии огня. В два прыжка он достиг дверей храма и скрылся за ними.
Но женщина была одна.
Она стояла посреди двора — невысокая, изящная. Глаза раскосые, чуть вытянутые к вискам, алые губы как два лепестка мака. Темно-рыжие волосы уложены в сложную прическу и обрамляют лицо.
Красивая. Очень красивая и, несомненно, из знатной семьи, несмотря на черные глаза. Не может у простолюдинки быть такой изысканно бледной кожи, похожей на дорогой императорский фарфор. Да и розовое кимоно из шелка, расшитое танцующими лисами, говорит о знатном происхождении его владелицы.
Что делает здесь, в заброшенном храме в горах, красивая и знатная женщина?
И почему Джин не слышал, как она подошла?
— Не надо бояться меня. Я не причиню вам вреда. Я принесла обед.
В доказательство своих слов она показала корзинку, в которой лежали рисовые лепешки и глиняная бутыль, в какие обычно наливают саке.
Одна… Если Джин не совсем ослеп и оглох, она действительно одна здесь. Ее не сопровождает толпа самураев, вокруг храма не прячутся воины наместника, вознамерившиеся взять неуловимого лазутчика. Женщина (а вернее будет сказать, девушка — слишком юное и свежее у нее личико, пусть пояс кимоно и завязан так, как полагается его завязывать замужним дамам) не заблудилась в горах. Она пришла сюда специально.
Да кто она, ёкай ее побери, такая?
Он внезапно понял, кто, и чуть было не рассмеялся.
Девушка умоляюще протянула руки в сторону заброшенного храма. Чуть театральным, нарочитым жестом. Словно не сомневалась, что мужчина наблюдает за ней. Вся — изящество, грация и скрытый соблазн.
— Пожалуйста! — Голос звучал чарующе и нежно. — Мое имя — Мэйэр. Раздели со мной эту трапезу, о воин!
— Я и вправду не откажусь от лепешек, — весело согласился Джин, убирая нож и появляясь в дверном проеме. — Вот только ты уверена, что они не превратятся в листья или комки грязи?
Женщина оскорбленно поджала губы:
— О чем ты говоришь?
— Брось, Ху Мэйэр,[Ху (кит.) — лиса.] — добродушно фыркнул Джин, называя гостью именем рода. — Не надо считать меня дураком. Давай, признавайся: где взяла лепешки?
Женщина разочарованно вздохнула. На голове ее мелькнули и пропали острые лисьи ушки.
— В ближайшей деревне, — произнесла она уже другим, куда более низким и чувственным голосом.
— Тогда давай обедать.
Она с достоинством последовала за ним внутрь храма, поморщилась, ощущая в помещении одной ей слышный запах тануки, и выложила на циновку содержимое корзины.
Джин насмешливо наблюдал, как кицунэ опускается на пол — в каждом жесте изящество и грация, достойные императрицы. Хороша! Молоденькая совсем, еще не вошла в полную силу. Только учится соблазнять мужчин, но уже бесстыдно, невозможно хороша.
И не сказать, чтобы лисьи чары совсем не действовали. Но Джин знал, кто сидит перед ним. А огненная кровь земли, текущая по венам самханца, позволяла ему противостоять магии кицунэ.
Главное, не позволять ей дотрагиваться до себя.
— Изумительно, — признал Джин, уплетая принесенные гостинцы. — Спасибо, Ху Мэйэр. А теперь рассказывай.
Девушка изящно отщипнула от лепешки и взмахнула длинными ресницами.
— Что рассказывать, о воин?
— Зачем я тебе сдался?
Она взглянула на него снизу вверх, и в этом взгляде были покорность и страсть.
— Я видела тебя сегодня во дворе.
— И что?
— Знак Хо-Ланг-И на твоей спине… — Она закусила губку, полуприкрытые ресницами глаза алчно сверкнули. — Он настоящий?
Джин поморщился. Сегодня он впервые рискнул провести полную тренировку, не давая поблажек сросшейся лодыжке. Стирать кимоно после двухчасовой отработки ударов показалось ему утомительным, поэтому он просто снял его.
И надо было рыжей оказаться рядом как раз в этот момент!
— Поверишь, если я скажу — нет?
Кицунэ покачала головой. Подалась вперед, попробовала дотронуться до него, но Джин отпрянул.
— Знаешь, я могу подарить мужчине такое наслаждение, которое он даже не в силах представить.
— Знаю, — жестко ответил Джин, — но нет, Ху Мэйэр.
Она обиженно надула губы:
— Почему?
Самханец поморщился:
— Тебе не кажется, что в этом есть что-то от людоедства?
— Ну и что? — Она небрежно повела плечами. — Да, мне нужно любить мужчин, чтобы оставаться молодой и красивой. Я делаю их счастливыми, а взамен они дарят мне свою силу.
Джин смерил ее взглядом. Он мог бы сказать многое. Например, что каждая ночь с кицунэ стоила ее жертве нескольких лет жизни. Чем меньше магии нес в своей крови бедолага, рискнувший любить лису, тем дороже оплачивал ее ласки. Или что мужчины редко догадывались о дани, которую взимала рыжая красотка за свою благосклонность.
Но зачем? Бессмысленно винить волка в том, что он режет овец. Такова его природа.
— Я не собираюсь судить тебя.
Она подалась ближе. Меж приоткрытых губ мелькнул остренький язычок.
— Тогда дай мне то, чего я так хочу, о Тигр. Ты же знаешь — тебе это ничего не стоит! Ты мог бы взять в жены такую, как я, и любить каждую ночь, не опасаясь, что богатство отмеренных тебе лет уменьшится хоть на один день.
Джин стиснул зубы. Она не знала, о чем просила.
И хорошо. Еще не хватало, чтобы о таком знал каждый ёкай в деревенской глуши. Достаточно того, что она разбирается в магических родовых знаках.
Должно быть, лисица сильно оголодала. Здесь, в горах, нечасто встретишь высокорожденных магов.
— Нет, — отрезал мужчина.
Кицунэ горестно вздохнула.
— Как знаешь. Саке? — Она потянулась к бутыли.
— Я не люблю холодное саке.
— Я подогрею. — И снова этот взгляд. Взгляд, за который смертный мужчина отдаст жизнь и душу. Изящные белые ручки ухватились за бутыль. Лебединый изгиб шеи, чуть округлившиеся влажные губы…
Иллюзия, но какая совершенная. Вся — соблазн и страсть.
Чтобы отвлечься, Джин ущипнул себя за руку чуть повыше локтя. Не помогло. Лисьи чары оплетали, окутывали храм, пронизывали воздух, наполняя желанием и вожделением. Девушка… нет, лисица — он решил называть ее так, чтобы не забыть об ее истинной природе и не поддаться соблазну — хищно облизала язычком губы.
В храме остро запахло сандалом и мускусом — призывно, возбуждающе. Джин смотрел на нее, не отрывая взгляда. Кимоно само собой чуть распахнулось, словно приглашая. Руку, протяни только руку, самханский тигр, и она будет твоя. У тебя уже давно не было женщины, не считать же ту возню в горячем источнике за секс. А вот она — здесь. Такая сладкая, влажная, податливая, готовая на все…
