Стивен Эриксон - Сады Луны
— На меня давят, — медленно продолжил Первый Кулак, — чтобы я распустил «Мостожогов». Я уже получил приказ слить Вторую с Пятой и Шестой. Будет одна Пятая в почти полном составе. Прилив несёт новые воды к нашему берегу, господа, и они пахнут горечью. — Он помолчал, а потом добавил: — Если вернёшься со своим взводом живым из Даруджистана, сержант, разрешаю вам уйти.
Скворец резко повернул голову, а Скрипач словно окаменел. Дуджек кивнул.
— Ты меня слышал. Что до остальных «мостожогов» — не беспокойся, я о них позабочусь, — Первый Кулак взглянул на восток, оскалив зубы в невесёлой усмешке. — Они меня обложили. Но разрази их гром, они меня не загонят в угол. У меня тут десять тысяч солдат, которым я многим обязан…
— Простите, сэр, — вмешался Скрипач, — тут десять тысяч солдат, которые говорят, что это они вам обязаны. Только скажите слово и…
— Тихо, — прикрикнул Дуджек.
— Так точно, сэр.
Скворец молчал, его мысли перемешались в бурном водовороте. «Дезертировать». Это слово звенело у него в голове, как погребальный плач. И он чувствовал: Скрипач сказал правду. Если Первый Кулак Дуджек решит, что пришло время сделать ход, меньше всего Скворец захочет оказаться в этот момент в бегах за тысячи лиг от центра событий. Они были близки с Дуджеком, и хотя оба это скрывали, прошлое нет-нет да и всплывало на поверхность. Было время, когда Дуджек обращался к нему как к командиру, и хотя сам Скворец не держал обиды, он знал, что Дуджек всё ещё не смирился с таким положением дел. Если придёт время, Скворец хотел быть рядом с Дуджеком.
— Первый Кулак, — сказал наконец сержант, понимая, что оба ждут его слов, — ещё осталось достаточно «мостожогов». Меньше рук на мече, но клинок по-прежнему острый. Не в наших привычках облегчать жизнь тем, кто пошёл против нас — кем бы они ни были. Просто тихо сбежать… — сержант вздохнул. — Это ведь их вполне устроит, верно? Пока есть рука на мече, хотя бы одна-единственная, «Мостожоги» не отступят. Мне кажется, это дело чести.
— Я тебя услышал, — сказал Дуджек. Потом хмыкнул: — Ага, вот и они.
Скворец проследил за взглядом Первого Кулака, который что-то высматривал на восточном горизонте.
Склонив голову набок, Быстрый Бен прошипел сквозь стиснутые зубы:
— Гончие вышли на его след.
Калам грубо выругался и вскочил на ноги.
Сидя на кровати, Рваная Снасть затуманенными глазами смотрела, как огромный мужчина мечется по комнате, а половицы даже не скрипят. Рослый и широкоплечий Калам словно парил над землёй, и это вызывало в ней чувство ирреальности, учитывая, что в центре комнаты чернокожий маг, поджав ноги, завис в нескольких дюймах над деревянным полом.
Рваная Снасть поняла, что совершенно вымоталась. Слишком много всего происходило, и всё — одновременно. Она внутренне встряхнулась и перевела взгляд на Быстрого Бена.
Маг был связан с Локоном, а марионетка шла по следу кого-то — чего-то — уходившего по Пути Тени. Локон добрался до самых врат Владения Тени, а потом вошёл в них. На какое-то время Быстрый Бен потерял связь с куклой, и эти бесконечные минуты тишины порядком истрепали всем нервы. Когда аура Локона снова вернулась к магу, заключённый в куклу чародей был уже не один.
— Он выходит, — объявил Быстрый Бен. — Меняет Пути. С Опонновым счастьем, глядишь, оторвётся от Псов.
Рваная Снасть поморщилась, когда он всуе помянул имя Шутов. Сейчас в глубине переплеталось столько невидимых течений, что это могло привлечь к ним ненужное внимание.
Усталость разлилась в комнате, как запах горьких благовоний, смешанный с потом и напряжением. Быстрый Бен опустил голову. Рваная Снасть понимала, что его душа сейчас идёт по Путям, цепляется за плечо Локона крепчайшей хваткой.
Расхаживая по комнате, Калам оказался рядом с чародейкой. Он остановился и посмотрел на неё.
— Что там с Тайшренном? — резко спросил капрал, сжимая и разжимая кулаки.
— Он знает, что что-то случилось. Тайшренн вышел на охоту, но добыча ускользнула от него, — Рваная Снасть улыбнулась убийце. — Я чувствую, что он двигается осторожно. Очень осторожно. Он ведь не знает, кто его добыча: заяц или волк.
Выражение лица Калама оставалось мрачным.
— Или Пёс, — пробормотал он и снова закружил по комнате.
Рваная Снасть уставилась на убийцу. Неужели именно это и делает Локон? Ведёт за собой Пса? Неужели они все заманивают Тайшренна в смертельную ловушку?
— Надеюсь, нет, — сказала она, сурово глядя на убийцу. — Это было бы глупо.
Калам ничего не сказал, тщательно отводя глаза. Рваная Снасть поднялась.
— Даже не глупо. Это безумие. Ты хоть понимаешь, какая сила может тут высвободиться? Многие считают, что Гончие намного древнее, чем сами Владения Тени. Но дело не только в них — сила привлекает силу. Если один из Взошедших разорвёт ткань там или здесь, вслед за ним, учуяв кровь, придут другие. Когда наступит рассвет, все смертные в этом городе могут погибнуть.
— Успокойся, госпожа, — сказал Калам. — Никто не хочет выпускать Пса в город. Во мне говорил страх. — Он по-прежнему избегал её взгляда.
Признание убийцы поразило Рваную Снасть. Калам не поднимал глаз от стыда. Страх — признание слабости.
— Ох, Худов клобук, — вздохнула она. — Да я и сама второй час только вот сижу и думаю о том, как бы постель не испачкать.
Это застало его врасплох. Убийца остановился, посмотрел на неё, а потом рассмеялся. Это был глубокий, спокойный смех, и он ей очень понравился.
Дверь в спальню открылась, и вошёл Молоток, его круглое лицо раскраснелось и блестело от пота. Целитель глянул на Быстрого Бена, а потом подошёл к Рваной Снасти и присел на корточки перед ней.
— По всем статьям, — тихо проговорил он, — капитан Паран должен сейчас лежать в офицерской могиле под пятью футами мокрой земли. — Он кивнул подошедшему Каламу. — Первая рана была смертельной, ровно под сердце. Профессиональный удар, — добавил Молоток, с намёком глядя на убийцу. — Вторая бы его тоже прикончила, просто медленнее, но всё равно наверняка.
Калам скривился.
— Значит, капитан должен был умереть. Но не умер. И это значит?
— Вмешательство, — ответила Рваная Снасть, у которой в животе всё сжалось от неприятного чувства. Из-под отяжелевших век она пристально посмотрела на Молотка. — Твоих сил Денула хватило?
Целитель иронично усмехнулся.
— Плёвое дело. Мне помогли, — объяснил он. — Раны уже закрывались, ткани срослись. Я слегка ускорил процесс, только и всего. Он получил тяжкую травму — телесную и духовную. Как ни крути, недели пройдут, прежде чем он оправится физически. И уже одно это будет нелегко.
