Виктор Емский - Индотитания
ПРОФЕССОР. Их, богатых, не поймешь. Но нам — на руку.
КОНТУШЁВСКИЙ. Когда же я, наконец, умру?
ПРОФЕССОР. Скоро. Не ной.
КОНТУШЁВСКИЙ. И что ты для меня на этот раз приготовил?
ПРОФЕССОР. Тебе понравится.
КОНТУШЁВСКИЙ. Хотелось бы верить…
Мыслетишина.
* * * Последнее утро.ПРОФЕССОР. Все. Рабочие уже у меня.
ЖОРА. И к нам тоже подобрались.
КОНТУШЁВСКИЙ. Иисус-Мария! Им понравилась мазь! Нужна еще одна порция! Ну, сейчас меня точно дорежут! Ура!
ЛЕНЬКА. Видимо, дело не в целебных свойствах кактуса. Мне кажется, что именно мякоть садиста оказывает на тело такое благотворное действие при лечении ревматизма. Надо попытаться запомнить этот факт. Тогда в следующей жизни можно будет сколотить целое состояние. Достаточно отлавливать садистов и перерабатывать их в мазь.
ЖОРА. Вот этим я и займусь! Переработка садистов в мазь убийством не считается! Куда ни крути — абсолютно честный и достойный бизнес!
КАЛИГУЛА. Эй, куда вы все? А как же я?
ЖОРА. Ну, а тебе можно посочувствовать. Чем древнее мебель, тем больший интерес она представляет для богатых коллекционеров. Через несколько сотен лет твой стул (если он сделан из твердых пород дерева) станет раритетом. С тебя пылинки будут сдувать, а о задницах останется только мечтать.
КАЛИГУЛА. И с кем я буду общаться?
ПРОФЕССОР. Не переживай. На место нынешних обитателей леса придут другие. Скучно тебе не будет.
КАЛИГУЛА. Тогда ладно. Осталось насладиться вашими воплями. Я не знаток современной музыки. Тут, в доме, вечно орет какая-то странная машинка. То — про серые глазки, то — про голубые ласки. Бывает еще про честного жигана и подлюку-прокурора. Ничего непонятно, и стиль также неясен. Раздается только: «Бумц, бумц, бумц». Поэтому просветите, как называется, когда поют трое?
ПРОФЕССОР. Трио.
КАЛИГУЛА. А еще — Контушёвский.
ПРОФЕССОР. Тогда — квартет.
КАЛИГУЛА. Я готов к прослушиванию квартета.
ЖОРА. Все. Подошли ко мне. Прощайте. Больше я вас не увижу.
ЛЕНЬКА. Секундочку! Профессор, а нельзя сделать так, чтобы мы не меняли имена? Ей-богу, неудобно…
ПРОФЕССОР. Я подумаю над этим. Всем пока.
КОНТУШЁВСКИЙ. Пока. Вот бы мне бандиты там попались…
ЖОРА. Не дождешься!
КАЛИГУЛА. Хорош болтать. Пора мучиться. А то я уже заждался…
Мыслекрики, мыслестоны, мыслехаос.
* * *Некоторое время спустя. Один из дачных поселков где-то в России.
Вагончик был старым и ржавым. Родители Леньки и Жорика купили его вместе с соседним участком. Он практически ничего не стоил, и потому достался, как бы, в довесок. Ныне в нем хранились лопаты, грабли и прочий садовый инвентарь.
Дождь барабанил по крыше, не переставая. Братья-близнецы сидели на потертой длинной тумбочке. Напротив них, забравшись с ногами на пыльный обшарпанный стол, важно восседал соседский Шурик. Ему было целых десять лет, и потому у семилетних близнецов он пользовался непререкаемым авторитетом. Все трое дружно грызли яблоки.
— Дети! — долетел из сада встревоженный женский голос. — Где вы? Дождь пошел! Идите в дом!
— Мама, мы в вагончике! — крикнул Ленька.
— Крыша не протекает?
— Нет!
— Пока дождь не закончится, в сад не выходите!
— Хорошо! — хором сообщили братья.
— А тебя твоя мама не хватится? — спросил Жорик у Шурика.
— Нет, — ответил тот. — Они с папой уехали в гости. А бабушка знает, что я у вас. Она старенькая и за мной не придет. Да и зачем? Летние дожди короткие. Сейчас все закончится, и мы на великах погоняем по лужам. Потом сделаем трамплин, и я вам покажу, как надо на велосипеде правильно с него прыгать.
— Здорово! — обрадовались близнецы.
Шурик доел яблоко, метко выбросил огрызок в открытую дверь и, спрыгнув со стола, заявил:
— Без дела сидеть скучно. Давайте во что-нибудь поиграем.
— В прятки, — предложил Жорик.
— Где ты тут прятаться будешь? — округлил глаза Шурик. — За лопату?
— Ха-ха-ха! — рассмеялся Ленька.
— Ну да, — согласился Жорик. — А во что тогда?
— Сейчас, — сказал Шурик.
Он забегал глазами по стенкам вагончика. Увидав то, что ему было нужно, Шурик, крадучись, подошел к одной из стен, сделал неуловимо-резкое движение рукой, и в его кулаке оказалась зажатой маленькая ящерка.
— Вот, — довольно заявил он. — Будем играть в воинов.
— А как это? — удивился Жорик.
— Ну-ка, быстренько поймайте по ящерице, и я вам все расскажу, — приказал Шурик.
Братья разбрелись по углам.
— Чего вы копаетесь? — прикрикнул Шурик. — Их тут навалом. Они сюда от дождя спрятались.
Через пять минут в кулачке у каждого из братьев было по ящерице. Шурик усадил их на тумбочку, а сам встал напротив и сказал:
— Каждый мужик должен быть воином. А воины ничего не боятся. Они убивают своих врагов и имеют каменные сердца.
— Как это, каменные сердца? — удивился Ленька. — Из кирпичей, что ли?
— Сам ты кирпич, — с досадой произнес Шурик. — Каменные, значит, твердые. То есть — воины никогда не плачут, и никого не жалеют.
— А-а-а, — протянули близнецы хором.
— Так вот, — продолжил Шурик, — видели фильм «Убийственные монстры»?
— Нет, — ответил Ленька. — Нам папа запретил его смотреть. Говорит, что мы еще маленькие, и потому неправильно его поймем. Там много крови?
— Да. Там кровь хлещет потоками, и мой папа разрешает смотреть такие фильмы. Он говорит, что чем я скорее научусь быть воином, тем быстрее стану мужиком…
Шурик презрительно посмотрел на малышню и продолжил вопросительно:
— Хотите стать настоящими мужиками?
— Хотим! — дружно ответили братья.
— Тогда смотрите сюда!
Шурик вытянул из кулака голову ящерицы и произнес:
— Настоящие воины не боятся крови. Они легко убивают своих врагов. Это делается так…
Он схватил правой рукой голову ящерки, и резким движением оторвал ее от тела. Кулак его левой руки тут же окрасился кровью. Шурик разжал его, и конвульсивно дергавшееся тело ящерицы упало на пол. Ленька с Жориком, широко раскрыв глаза, наблюдали за агонией.
— А вам слабо? — с издевкой в голосе спросил Шурик.
Жорик поднял голову вверх и, глядя в глаза Шурика, ответил:
— Наш папа говорил, что если кто-нибудь будет брать нас «на слабо», то нужно отвечать так: «Это не слабо, потому что глупо. Мы же в глупостях не участвуем».
— Что же здесь глупого? — удивился Шурик.
