Евгения Техтелева - Наследие (СИ)
Глава 7
Один в поле воин
Почему-то всегда, когда делаешь что-то хорошее, на пути попадаются мелкие проблемы и трудности, а если все-все идет хорошо, то не обязательно заканчивается так же. Сколько раз Джайра говорила сама себе: не стоит расслабляться, пока дело не доведено до конца, — но каждый раз этот совет не срабатывал вовремя.
Стремглав бросившись обратно в трактир, она запнулась о то самое ведро, на котором выместил злобу Бенрад. Благодаря тому же ведру, он успел схватить ее за руку и остановить.
— Пусти, я должен помочь Акуну!..
— Не сейчас, — шепнул Бен, увлекая ее под тень навеса. — Если ты один из первых окажешься там, на тебя падет подозрение. Нужно подождать.
— Но Акун…
— Мы вместе ему поможем, обещаю.
«А он не так глуп, как кажется…»
Из гостиницы выбежали почти все рыцари, сонные и на ходу экипирующиеся. Дождавшись, пока вся толпа поравняется с конюшней, Бенрад кивнул Джайре и влился в общую компанию с вопросом «Что случилось?». На них двоих обратили внимания столько же, сколько на пролетевшего мимо все в том же виде совы Хамелеона. Что самое удивительное — никакого шума драки, простая торопливая беготня, небольшая суматоха в потьмах. В комнату купца набилось куча рыцарей, наемники, скорее всего, заслышав крик, просто проворчали во сне что-то ругательное и перевернулись на другой бок, как и следовало ожидать, но это даже к лучшему — наемников труднее в чем-либо убедить, потому что они все убеждения сводят к своей выгоде, а не к рыцарской чести. Хотя никто не удивился, увидев Джайру в этой же комнате. Наверно, уже свыклись с мыслью, что она повсюду следует за Бенрадом, хотя все было как-раз-таки наоборот.
Акун, все так же улыбаясь как юродивый, прижался к стене с поднятыми руками и немного растерянным видом, сторонясь приставленного к его лицу меча. Огарок свечи, по-прежнему горевший синим пламенем, плохо освещал всех собравшихся людей, но среди них можно было узнать всех рыцарей, перечисленных теми ворами и еще незнакомых, и Гарольда Фленьелла, чей голос разбудил полдеревни и чей меч угрожал колдуну. За ним, словно двойная тень, высились Королевские Мечи, не поленившиеся накинуть зеленые плащи. Всадник на зеленой ткани, казавшейся в полутьме черной, сверкал мелкими искрами. У обоих рыцарей так же сверкали глаза, и на лицах было примерно одно и то же выражение: это жестокий приказ, но мы получаем от него удовольствие. Если бы палачи не носили своих зловещих масок, Джайра была уверенна, что это выражение и было бы заменой этих масок — она всегда так считала. На лице Гарольда пылал только гнев, больше ничего, и он сдерживал его, как мог, не давая пролиться вместе с голосом. За него заговорили Королевские Мечи:
— Сэр Гарольд, вы же понимаете, что, как старший в охране и представитель королевской воли, должны исполнить свой долг? — голос Рутто Валиенса казался гулким, как будто они находились в большой пещере с высокими сводами, и сквозил ехидством. — Вы немедленно должны предать чародея очищающему пламени, никак иначе.
— Так поступил бы сам король, — произнес Жуан Хтар, подражая шипению змеи. — Чародейство карается смертью на костре, этот указ уже очень давно приводят в исполнение не только Стражи. Необходимо немедленно пробудить весь Васильковый Луг и провести казнь.
— Господа, я знаю, что от меня требуется, — едва не закричал на них Фленьелл, — но здесь все не так просто. Этого колдуна сюда никто не приглашал, а сам он прийти не мог. Кто позвал тебя?
Акун не проронил ни слова, мотая головой и притворяясь немым.
— Не разводи комедию — я слышал, как ты шептал свои нечистые проклятия над несчастным больным человеком! Говори!
Акун даже глаз не повел в сторону Джайры, стоявшей вместе с Бенрадом в первых рядах. Сам Бен даже виду не подавал, что ему что-то известно — видно, принял на веру слова Джайры, что он в этом не участвовал. Зато ее жутко грызла совесть за купца и Акуна, и она набиралась смелости сказать вслух об этом, чтобы избавить колдуна от такой смерти, но знала, что это не поможет. Но совесть-то не уймешь этими доводами. Почувствовав ее тягу к признанию, Бенрад положил руку ей на плечо и едва заметно качнул головой — не надо. Ради него она и молчала — уж эта сердобольная, как сказал колдун, душа точно не останется в стороне.
— Клянусь, я пришел сюда сам — хотел помочь умирающему…
— Не лги мне! Ты говоришь при свидетелях, так что выбирай слова! Господин Сальмоней не умирал!..
— Умирал, уж поверьте мне как лекарю, — улыбнулся Акун, разъясняя Гарольду все как маленькому мальчику. — Мне лучше знать — спросите любого местного жителя. Я всегда все знаю.
Кастелян покосился на мирно спящего купца, как будто и не слышавшего начавшегося шума. На вид ему было намного лучше — даже дыхание хриплым не было, как раньше.
— Кто ты такой?
— Я Акун Сантаниелл, родом из провинции Вересковые Луга, живу здесь уже семь лет и занимаюсь лекарским делом.
— В этом замешаны еще и селяне, — протянул Хтар. — Деревню тоже стоит наказать.
— Прежде всего, нужно узнать, кто его позвал, — настаивал на своем Фленьелл, — а пока, Эрни, Глоуль, свяжите его покрепче, да бросьте в погреб. Я обязательно выясню, кто в этом участвовал, и предам их огню вместе.
Акун подчинялся малейшему движению рыцарей, так что они, как ни старались, не могли причинить ему боль. Джайра всегда считала, что у нее нет совести, но сейчас во все глаза таращилась на колдуна, чтобы не пропустить его взгляда, уловить какой-то знак, сигнал к его защите, но ничего не было. Она бы и не беспокоилась ни капли об этом, если бы Акун не был другом Эврикиды — будь ведьма рядом в эту минуту, она бы без малейшего усилия по стенке ее размазала и заставила бы делать что-то очень неприятное — это в ее духе. Сама бы Эврикида никогда не ждала какого-то сигнала, а полезла бы в бой первой. Много раз Джайра слышала от других, как ее наставница лезла в пекло в одиночку почти на целый гарнизон замка и крошила их в мельчайшие частицы, чтобы выручить друга из беды. Ей было наплевать на свой розыск — сменил одежду и нет проблем — но если кому-то другому грозила смерть, ее отзыва не приходилось ждать. Даже если бы Джайра была в Васильковом Луге проездом и не знала всех этих несчастных рыцарей, она все равно не пошла бы на них в открытую атаку. Один слух — и тебе объявляла войну вся страна. Почему-то сразу у всех проходимцев и благородных воинов вдруг появлялась мысль, что они гораздо сильнее очень опасного преступника, и они останавливали каждого встречного. Это, конечно, не страшно, исключая проверку у каждых городских ворот, но вся суть в том, что ее средства освобождения колдуна были намного скуднее ведьминых. А ведь она только хотела помочь! Как говорится в народе: благими намерениями дорога в ад…
