Kagami - Лики зазеркалья
Цветочная фея. Одно из самых нежных и невинных созданий волшебного мира. Они даже эмиссара не прислали на этот совет.
О! А вот это удача! Хандариф — какой-то младший родич Фарияра, но, несмотря на свою юность, уже успел снискать славу одного из сильнейших магов всего мира. Фарияр улыбается. Да, есть чем гордиться.
— Думаю, этого достаточно, господа. С такой четверкой Энгиону не справиться, — я тоже невольно улыбаюсь.
— Остается решить, кто будет охранять зеркало сегодня, — подает голос Тион, — Ваши воины не появятся здесь раньше завтрашнего утра.
— Я буду, — Гург еще сильнее вытягивает шею, — Мне здесь нравится.
— Только не влезь носом в остаточную магию, твое высочество, — фыркает кошка.
— Хорошо, — покорно соглашается принц и немного подает назад.
— Гектор подал неплохую идею защиты, господа, — задумчиво произносит Ирэльтиль, — Вам не кажется, что нам надо обсудить стратегию?
И владыки нашего мира, оставив дракона охранять зеркало, направляются обратно в большой зал.
Марта.
Сегодня был эльф. Почему эльф? Не знаю. Но вот получился эльф. И стал совсем похож после того, как я пририсовала ему острые ушки. Но я и до этого знала, что он эльф.
Эльф выглядел немножко мультяшным. Не совсем, конечно. Просто заполненные яркими бликами неземного света глазищи напоминали персонажей анимэ. Но переделывать не хотелось. Да и вообще, мне нравилось то, что вышло. Эльф, так эльф. Вон три дня назад, после наезда начальства, я вообще горного тролля нарисовала. До сих пор на это страшилище смотреть не хочется. И о наезде думать тоже.
А эльф — это даже приятно. Не каждый день в твое воображение приходят попозировать такие персонажи. Этот был очень юный эльф. Во всяком случае, выглядел он юно, а там кто их разберет. Если верить многочисленным авторам фэнтези, то они по тысячи лет живут. А может, это вообще эльфийка? Нет, не похоже. Эльфийки, они немного жеманные, а это действительно совсем молоденький эльфенок. У него даже чувство расового превосходства еще не гипертрофировалось.
Я не знаю, почему я их различаю. И почему так уверена, что они приходят именно позировать. В основном, молодежь. Вот дракон тоже был совсем малышом. Мне даже показалось, что он сбежал от родителей ради забавы показаться мне и получить свой портрет. Зато на следующий день мой карандаш лихорадочно носился по бумаге изображая Очень Свирепого Дракона. Или Драконессу. Это уж как посмотреть. Но ничего, обошлось. Она, вроде, даже довольна осталась. Я стараюсь, и они, как правило, остаются довольны.
А вот люди не приходят никогда. Может, их там нет. Где там? Не знаю. Я действительно ничего не знаю. Да и какая мне разница? Я ведь это все придумала. Надеюсь. Но людей я рисовать не могу. Странно, правда? Вот если у этого эльфенка убрать острые ушки, то получится задорный такой мальчишка. Но он перестанет быть живым. Я пробовала. Из горного тролля тоже Квазимодо не выйдет, даже если я ему человеческий цвет лица придам. Ну, драконы вообще не в тему. Я пробовала рисовать и портреты обыкновенных людей. Тот же эффект. Бездарная мазня самоучки. Ни сходства, ни характеров. Может, если там есть люди, они об этом знают. Потому и не приходят позировать. Только однажды у меня получился очень странный женский портрет. При всей своей активной некрасивости, эта дама отличалась таким ехидным взглядом и открытой улыбкой, что привела меня просто в восхищение. Впрочем, у людей редко бывают такие лица. Скорее всего, это была гномка. Просто ни до, ни после я не встречалась с дамами этого славного народа, потому, наверное, и не сразу поняла.
И все-таки странно немного, почему несуществующих персонажей я вижу такими живыми и близкими, а самых родных и любимых людей не могу отобразить на бумаге. Но если честно, когда я рисую этих чудиков, я немножко становлюсь ими, знаю о них все, что нужно знать, чтобы не ошибиться и рассказать рисунком правду. Может дело как раз в том, что когда я рисую людей, я очень боюсь в них ошибиться.
Все, малыш. Твой портрет готов. Сейчас отсканирую и закину в сеть. Да, именно так я и поступаю. И почему-то мне кажется, что они этого ждут. А как иначе они могут увидеть, что получилось?
Иногда мне очень хочется с ними поговорить. Наверное, они смогли бы рассказать мне о жизни гораздо больше, чем мне до сих пор удалось узнать. Так мне кажется. Ведь если подумать, сколько лет этому эльфенку? Возможно, должно пройти пару столетий, прежде, чем он станет взрослым. Интересно было бы услышать мнение о многих вещах полуторовекового подростка.
Вервольф был вежлив. Он пришел в человечьей ипостаси и не представился. Но я, почему-то, сразу поняла, кто он. Странный получился рисунок. Черты волка, словно невзначай, проступают из-под человеческих. Но мне нравится. Надеюсь, ему понравится тоже. Мне всегда хочется, чтобы они остались довольны. Я считаю, что я им, в некотором смысле, обязана. Они сами меня выбрали, я так думаю. И я благодарна им за то, что они скрашивают мои одинокие вечера.
Ну что поделать, я так и не научилась просиживать скамеечки у подъезда вместе с соседскими бабушками. Хотя, сама уже дважды бабушка. Правда, говорят, молодая. Это, конечно, приятно и льстит самолюбию, но я-то знаю, сколько мне лет. И пускай новый босс не подозревает, что держит на рабочем месте столь солидную даму, стоит ему заглянуть в мое личное дело, и выяснится, что мой шестой десяток уже перевалил в свою вторую половину. И тогда не избежать мне торжественных проводов на пенсию.
Сама не понимаю, почему так держусь за эту работу, которая даже не доставляет мне удовольствия. Конечно, она дает мне полную финансовую независимость. Того, что я зарабатываю с лихвой хватило бы на безбедное существование семьи из трех человек, и уж тем более одинокой женщине хватает выше крыши. До того, как я туда устроилась, Аня мне помогала. Потом необходимость в этом отпала. Но когда они с Дитрихом поженились, моему зятю пришлось долго объяснять, что минимальная, по его мнению, сумма — в наших реалиях очень солидные деньги. Пока сам у нас не погостил, не поверил. И я точно знаю, что если я по какой-то причине перестану работать, он меня не оставит. Сам все время напоминает, что если я почувствую себя плохо, то должна бросить работу, они с Аней обо всем позаботятся. Но я не представляю себе, что смогу пойти на поводу у его щедрого предложения и засяду в четырех стенках. Наверное, просто привыкла каждый день выходить из дома и чувствовать себя занятой. Это мобилизует.
Хотя, в последнее время я все чаще ловлю себя на мысли, что куда важнее мое творчество, как художника. Для кого? Уж точно но не для дочери и зятя. Для меня самой? Если задуматься, то не так уж редко случаются вечера, когда я и не вспоминаю о своем альбоме, а просто просиживаю с книжкой или смотрю кино. И уж едва ли для миллионов таких же, как я, анонимных бродяг по интернету, от нечего делать рассматривающих картинки. Нет, это чувство значимости того, что я делаю, вовсе не относится к нашему миру. Мои рисунки нужны им, моим гостям и моделям. А я могу лишь благодарить их зато, что они выбрали меня. Не так ли, вервольф? Не ответит. А скорее всего, даже не услышит вопроса. С чего бы? Я ведь не говорю, я просто думаю об этом, пока довожу до конца рисунок.
