Валерий Михайлов - Путешествие за край Земли
И эти десять кругов принесут удачу тебе! Если ты все сделаешь правильно.
После получения этого письма ты сразу станешь счастливым. Это не шутка. К тебе придет удача.
Перешли по почте или интернету это письмо тем людям, которым ты желаешь счастья или над которыми хочешь пошутить.
Не посылай деньги, потому что ты не идиот.
Не храни письмо более 96 часов или более чем в 96 местах, не думай о нем более 96 раз: в течение этого времени его нужно переслать.
Вот несколько примеров того, что произошло:
Константин получил текст письма. Он попросил секретаршу сделать 20 копий. Через неделю он выиграл главный приз в «Спортлото».
Некто Брунов, служащий, получил этот текст и забыл о нем. Ровно через 97 часов он был уволен с работы. Тогда он переписал письмо 40 раз и отправил 40 копий по почте. После этого он нашел другую работу.
Господин Васильев, банкир, получив письмо, тут же познакомился с очаровательной Мариной, но, забыв отправить письмо, лишился потенции. Отправив письма, он смог наверстать упущенное.
Не забудь, не посылай деньги и не подписывай письма.
Просто пошли 20 копий и подожди, чтобы увидеть, что случиться через несколько дней.
Наставление было написано монахом ордена Чань.
Я посылаю его тебе, потому что ты должен помочь ему обойти вокруг Земли.
Пошли 20 копий своим знакомым, друзьям и подругам или недругам. В принципе, ты можешь послать его все равно кому. Главное ПОШЛИ!!! Спустя несколько дней ты получишь добрые известия или у тебя случится сюрприз.
Это правда, даже если ты не суеверен.
Удача придет к тебе примерно в течение 4 дней после получения этого письма, которое предназначалось тебе.
Я прошу тебя послать копии, и ты увидишь что случиться в течение 4 дней.
НЕ ЗАБУДЬ ОБ ЭТОМ ПИСЬМЕ!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
— Зачем тебе это? — спросил я.
— Там все написано.
— Нет, серьезно.
— Ты только представь себе получателя.
— Ну.
Я вспомнил тетю Нину, которая всегда материлась, получив подобное послание. Она была суеверной и одновременно ленивой. Мне нравилось наблюдать, как она, скрипя сердцем, переписывала письмо положенное число раз и тайно, чтобы никто ее не заподозрил, подбрасывала соседям в почтовые ящики.
— Вот именно, человек совершает большую внутреннюю работу, получая такую ерунду. При этом мудрый человек получает опыт, а дурак испорченные нервы.
— Тебе-то какой от этого кайф?
— А какой тебе кайф от твоих записок. Не думаешь же ты легко их продать?
— Тут, как и с детьми, важен сам процесс.
— Вот именно. Иначе бы ты писал попсу.
— Это тоже надо уметь. Я один раз попробовал и не смог.
— Страшно далеки мы от народа?
— И слава богу.
— Семья и школа учат не этому.
— С семьей мне повезло. Со школой, наверно, тоже, раз ничему такому не научили.
— Чаю?
— Чаю.
— Как у тебя с Августом? — Китаец хитро улыбнулся.
— А он… разве это не ты?
— Его ведь ты сам придумал?
— А тебя?
— А, может, это я тебя придумал, чтобы не писать самому?
— Это важно?
— Наверно, нет.
— Знаешь, иногда мене кажется, что я знаю, кто ты, — не удержался я.
— Да? И кто же?
— Ты тот, кто приглашает на чай.
— Да, только мало кто способен принять приглашение.
Глава четвертая
— Проснулась, — услышала Женя знакомый мужской голос.
Голова была как с перепоя: тяжелая, тупая, огромная… Голова болела. Веки были словно свинцовые. Она медленно открыла глаза. Напротив нее сидела Ниночка. Лицо бледное, под опухшими глазами темные круги. Ей тоже было плохо. На столе лежал труп Леденца с вилкой в боку и дурацкой ухмылкой на лице. Похоже, весело здесь было только ему. Кроме Леденца и девочек в комнате было пятеро мужчин в строгих костюмах. Один из них стоял рядом с Ниной. Он укоризненно смотрел на Женю.
— Товарищ Лоновой… — жалобно произнесла она.
— Что, товарищ Лоновой?
— Это все Китаец. Пользуясь невидимостью, он что-то подсыпал в еду.
— Конечно Китаец. А кто же еще? Тебя противно слушать.
— Он очень хитрый. К тому же его способности…
— Если бы не способности, вы бы уже со мной здесь не разговаривали.
Неприятный холодок пробежал по спине Жени. Кем-кем, а шутником Лоновой никогда не был. И если он об этом заговорил…
— Хотите еще один шанс? — спросил Лоновой, — последний, — добавил он после паузы.
— Большущее вам спасибо.
— Через два часа у меня в кабинете. И чтобы не мыкали, как студенты-заочники.
— Так точно!
— То-то же.
Ровно через два часа девушки стояли по стойке смирно в просторном без излишеств кабинете: большой письменный стол, кресло, стулья для посетителей, два, сейф и шкаф с папками. На стене напротив двери висели два портрета: президента и Дзержинского.
— Что скажете в свое оправдание? — спросил Лоновой.
Сесть он им не предложил.
— Во время работы с группой Доктор неоднократно упоминал профессора Гробовщика, — выпалила Ниночка, — есть основания считать, что именно Гробовщику принадлежит идея модернизации реальности.
— Так в чем же дело?
— Мы не можем…
— Конечно не можете, — перебил ее Лоновой, — иначе им занималась бы милиция. Хотите послужить в милиции?
— Товарищ Лоновой…
— Ладно, я пошутил. Действуйте.
Подглава… Какая может быть подглава, если я до сих пор ничего не сказал об этих прекрасных дамах! Прошу меня простить, мой многоуважаемый читатель и зритель. Сейчас же исправлю эту ошибку.
Ниночка. 25 лет. Образование высшее. Брюнетка. Невысокая. Красивая. Прекрасная фигура и идеальные ноги. Лицо миловидное, обычно приветливое, но по желанию может выглядеть глупым. На вид милая, домашняя девочка. На деле опытный оперативный работник. Знает три языка. Прекрасно владеет приемами рукопашного боя. Есть опыт работы в горячих точках.
Евгения. 22 года. Рыжая. Образование высшее. Необычайно умна и сообразительна. Общительная, красивая, артистичная. Вживается в любой образ и легко находит друзей. Аристократична. Курит только качественную траву.
Товарищ Лоновой (хоть и не прекрасная дама, но очень важный человек) — покрытый тайной человек без особых примет. Думаю, называть ведомство, служению которому посвятили свои лучшие годы эти люди, не надо.
Подглава 2Одна из европейских столиц. Дом. Гостиная. На диване сидит Гробовщиков. Он смотрит что-то по телевизору и пьет виски стоимостью около 500 евро за бутылку. На лице Гробовщикова выражение усталости и скуки. На столике рядом с бутылкой лежит раскрытая книга. Толстой, Гегель или что-то еще в том же духе. На страницах пыль: ее давно уже не читали, если вообще когда-нибудь пытались читать.
