Вероника Иванова - Берег Хаоса
– Не надейся, я здесь долго не задержусь. И учти: как съеду, ты мне ещё сдачу отсчитаешь!
Напугав меня столь забавным образом, незнакомка растянулась на кровати, так и не сняв сапог.
– Как пожелаете, hevary... Только соблаговолите чуть позже зайти ко мне, чтобы получить ключ и расписку.
– Ключ?
– Вы же хотите как-то попадать в дом? Или предпочитаете ночевать на улице?
Она зло фыркнула, не удостоив меня иным ответом, и я, посчитав последний услышанный звук окончанием беседы, удалился на кухню. Кайрен хохотнул, пряча смех в кулак, и последовал за мной, а как только между нами и новой жиличкой простёрся коридор, спросил:
– Почему Вы её не выгнали?
Почему? И сам толком не понимаю. Может быть, разглядел за презрением неуверенность и страх. Обознался? Возможно. Но мне больше по нраву её дерзость, чем медоточивость Галекса, постоянно измышляющего каверзы.
– Она – всего лишь ребёнок.
– Несносный ребёнок, – дополнил Кайрен.
– Запутавшийся ребёнок, – поправил я.
– Откуда вам знать?
– Неоткуда, это верно. Но подумайте сами: девица, слишком юная, чтобы путешествовать в одиночестве, тем не менее, именно этим и занимается. Одежда свидетельствует о достатке, привычка приказывать – о нём же и не менее ясно. А чрезмерное нахальство и желание казаться всеведущей и всемогущей... Любой вёл бы себя так же в незнакомом городе. Чтобы не отличаться от местных жителей, разумеется, но ей, как меннаске, невдомёк, что нэйвосцы предпочитают в общении вежливость и спокойствие, а потому она сразу же обращает на себя внимание.
– Думаете, она из столицы?
– Кто из нас дознаватель, в конце концов?
Кайрен подумал и совершенно серьёзно сказал:
– Получается, что Вы.
– Упаси меня боги!
– Но Вы всё равно смогли рассказать об этой девице больше, чем я мог бы придумать.
– Да что такого я рассказал? Назвал её столичной жительницей? Просто я видел меннасцев, да и сам несколько раз ездил в столицу: есть, с чем сравнивать. И вообще, в своих выводах я полагаюсь на собственный опыт, и только.
– Опыт? – Дознаватель хитро ухмыльнулся. – Положим, насчёт нахальства и прочего, поверю: сам в юности любил дерзить по поводу и без повода. Но вот что касается привычки приказывать... Её может распознать только тот, кто либо сам ею страдает, либо учился беспрекословно и бездумно исполнять приказы. Ну и?
Делаю вид невинный и наивный:
– Что?
– Вы что чаще делали: приказывали или подчинялись?
Он меня поймал. Кажется, понимаю, почему тоймена перевели в Плечо дознания из патрульных: может, он и не бойкого ума, но за чужими словами следит в оба, и след берет лучше собаки. Впрочем, не только берёт, а и держит, что гораздо важнее.
– А Вы сами-то как думаете?
Кайрен снова улыбнулся, но теперь уже не хитро, а довольно.
– Знаете, heve Тэйлен, Вы здорово умеете притворяться. Только хочу дать совет: не играйте там, где есть зрители.
– Спасибо, запомню. И когда же я совершил ошибку?
– Когда говорили с девицей при мне.
– В чём же я ошибся?
– Вели себя так, будто ничуть не удивились её поведению, будто такие выскочки Вам хорошо знакомы. Вы слушали её... снисходительно. Да, точно!
– И почему это может быть сочтено подозрительным?
Он помедлил с ответом, но всё же пояснил:
– Потому что мой наставник точно так же выслушивал моё бахвальство – мягко и терпеливо, а потом, на плацу, всё так же спокойно доказывал, что я ничегошеньки не умею, и мне полагается засунуть язык куда подальше, тихо сесть в сторонке и внимать мудрости старших.
– И Вы... внимали?
Широкие плечи качнулись в подобии пожатия.
– Как получалось. Так вы ответите?
– А вы задали вопрос?
– Ну как же! Я спросил, что Вы делали чаще: приказывали или...
– Подчинялись? А если отвечу: и то, и другое? Поверите?
Кайрен отвёл взгляд, несколько вдохов сосредоточенно изучал что-то в углу кухни, потом снова взглянул на меня:
– А знаете, поверю. Вот только это ничего не объяснит.
– Ну и что? Вам нужны объяснения?
– Кое в чём, и ещё какие. К примеру, мне так понравилось кушанье, которым Вы меня намедни угостили, что мне хочется узнать, как его готовить. А чтобы учиться не на словах, я захватил всё необходимое!
И он кивнул в сторону принесённой корзинки.
***Совместное приготовление пищи сказалось на наших отношениях самым приятным образом: мы перестали друг другу «выкать». И следующим утром, заседая на кухне и завтракая, разговаривали, как добрые приятели, что гораздо лучше способствовало пониманию.
– У меня есть кое-какие мысли насчёт этого дела о кражах.
– Правда? – Кайрен приободрился. – Всё же сумасшествие?
– Утверждать не буду, но... В любом случае, девица ведь не осознавала, что делает, верно? Следовательно, присутствует чужое влияние.
– Но твоё кольцо ничего не показало!
– Моё кольцо... Наверное, нет смысла рассказывать тебе всю цепочку, а если вкратце, оно способно установить несоответствие между внешним и внутренним. Если сказать проще, человек, сошедший с ума, как бы разделяется надвое: тело остаётся в окружающем мире, живёт и дышит, а ниточки, связывающие с ним сознание, становятся такими тонкими, что могут в любой момент оборваться. Так вот, заклинание, которое я заложил в кольцо, как раз и показывает, как крепко связаны тело и сознание человека. Чем теснее связь, тем тусклее цвет кольца, и наоборот. Потому что, когда между сознанием и телом возникает некоторое расстояние, его сразу норовят занять.
– Кто?
– Скорее, что. Поток Силы.
Кайрен моргнул:
– Это как?
– Очень просто: Сфера Силы накрывает весь мир, Поток проходит через каждую точку. Но внутри каждого из нас есть свой собственный Поток, и когда его струи разделяются, на освободившееся место проникают струи извне, потому что пустоты быть не должно. И не бывает.
– Так-таки и не бывает? Пустое место всегда заполняется?
– Угу, – я решил не отвечать многословно, уделяя немного внимания жареной колбасе.
– Значит, кольцо показало...
– Что сознание и тело девицы связаны так, как им и положено.
Дознаватель вдумчиво изучил насаженный на зубья вилки кусок печёнки.
– Хорошо, если она в здравом уме, то почему...
– А вот на этот вопрос может быть только один ответ. Потому что ей велели поступать так, как она поступила.
– Велели?
– Именно.
– Но это... – Кайрен знал уложения не хуже меня. – Магическое подчинение воли человека. Слишком серьёзное обвинение.
– Догадываюсь.
– Но в Кенесали только одна-единственная магичка!
