Юлия Григорьева - Провидица
— И, тем не менее, у меня есть достоинство, честь и самоуважение. Мой дар — моя защита и возможность сохранить мои единственные богатства. Лишившись его, я лишусь и всего остального. Замолчите и не смейте больше мне предлагать своей заботы.
— Что у вас происходит? — женщины в запале спора не заметили, что повозка остановилась, и сайер заглянул к ним, привлеченный громкими голосами. — Почему ты на коленях, Рагна? Отчего на вашем лице негодование, Катиль?
Лаисса и наложница обернулись к нему.
— Возлюбленный мой, — всхлипнула Рагна.
Корвель нахмурился и бросил вопросительный взгляд на лаиссу Альвран. Девушка скользнула по нему гневным взглядом и отвернулась. Сайер снова посмотрел на наложницу, поджал губы и вернулся в седло. До его столичного дома оставалось совсем немного, и Корвель решил узнать причину спора между женщинами уже на месте, не спеша верить несчастным глазам Рагны, и не делая выводов из гнева Катиль.
Отряд возобновил путь, и вскоре уже въезжал в ворота дома ласса. Корвель подошел к повозке, помогая женщинам выбраться из нее. Наложница, сохраняя на лице все то же горестное выражение, прижалась к лассу, словно моля о защите. Сайер вновь нахмурился. Он подал руку Кати, но девушка отвергла ее и сама спустилась на землю, тут же направившись во дворец ласса, не глядя на него. Корвель с подозрением взглянул на наложницу, неожиданное подозрение, мелькнувшее у него, заставило мужчину отодвинуть женщину от себя и поспешить за Катиль.
Он догнал ее у дверей и, взяв за плечо, развернул к себе лицом.
— Я требую объяснений вашему гневу, — сухо велел сайер.
— Ласс Корвель, вы пришли за мной ради того, что скрывается во мне, — девушка бросила взгляд на дворцовую стражу, сейчас замершую на своих места, в приветственном жесте вскинувшую мечи. — Это единственное, что я могу дать вам. Ни о каком браке речи идти не может. Если вы посмеете…
— Так и знал, — торжествующе усмехнулся Корвель и отпустил лаиссу Альвран. — Вам не о чем беспокоиться. Нашего брака нет в моих видах на будущее. — После сбежал по ступеням вниз и поманил к себе наложницу. Молча взял ее за руку и потащил за собой во дворец, уже не глядя на Катиль.
Что происходило за закрытыми дверями покоев господина, никто не знал, но вышел оттуда ласс Корвель в одиночестве, не обращая внимания на несшиеся ему в спину рыдания. Сайер распорядился приготовить для него другие покои. Туда же принесли горячую воду и чистую одежду. Трапезничал мужчина так же в одиночестве, после заглянул к своей пленнице, удостовериться, что ей оказано надлежащее почтение, и Катиль ни в чем не нуждается.
— Держите, — Корвель вручил девушке кошель, полный монет. Она недоуменно взглянула на него. — Ни на турнир, ни во дворец я вас с собой не возьму по понятным причинам, но пройтись по городу вы можете. Вас будет сопровождать ваша служанка и четыре моих воина. Не скупитесь, купите все, что посчитаете нужным. Развлекайтесь.
Мужчина развернулся, чтобы уйти. Катиль еще раз взглянула на кошель, затем поднялась со своего места и окрикнула сайера.
— Ласс Корвель, это… неожиданно, — произнесла она. — Благодарю. Но что вы сделали с Рагной?
— Закрыл в покоях, — спокойно ответил ласс Корвель. — Один из нас должен понять свою ошибку. Или она найдет, в чем была неправа, или я буду вынужден признать, что все это время был слепцом и ошибался в той, кого посчитал достойной моих любви и почитания.
— А как же турнир? Рагна так ждала его, — удивилась лаисса Альвран.
— Она сама себя лишила зрелищ неразумным поведением, — отчеканил сайер, склонил голову, прощаясь, и покинул покои Катиль.
— Чудны дела ваши, Святые, — прошептала девушка, глядя на закрывшиеся двери.
Глава 11
Площадь Угольщиков встретила сайера гомоном тысячи голосов, криками зазывал, громким хохотом, надрывным собачьим лаем и смешением множества запахов, доносившихся со всех сторон. Тут пахло свежими пирогами и вафлями, конским навозом, травяными настоями, хмельными напитками и элями, текшими бескрайней рекой. В общей толпе смешались знать и простолюдины, спешившие насладиться зрелищами. И хоть празднование дня рождения короля длилось целых пять дней, никогда не было того, кто бы сказал, что устал от этой радостной толчеи. Люди спешили каждый день на площадь Угольщиков, с жадностью впитывая в себя происходящее.
Ласс Корвель огляделся и невесело усмехнулся. Он тоже ждал этого дня, чтобы показать своей возлюбленной все чудеса праздничной площади, увидеть в ее глазах восторг и насладиться чистой радостью Рагны. Но вышло так, как вышло, и мужчина откинул ненужные сожаления. Поведение наложницы выходило за рамки его понимания. И если поначалу он еще мог объяснить все ревностью, то сейчас окончательно запутался. То, что сотворила Рагна сегодня, уговаривая Катиль самой отвести сайера в дом Святых, было и вовсе выше его понимания. Катиль…
Неожиданно течение мыслей ласса Корвеля поменялось. Он представил маленькую лаиссу среди веселой толчеи и улыбнулся, представляя, как бы оживилась вечно закрытая в себе девушка. Ей ведь так мало нужно было для радости. Солнечные лучи, поездка верхом, прогулка по городу. Такая скромная и неприхотливая, главными ценностями считавшая честь, достоинство и свое доброе имя — все это восхищало Галена Корвеля, и с этим мужчина ничего не мог поделать, как бы он не старался держать лаиссу Альвран на расстоянии.
Сайер вытянул из-за шиворота шнурок, на котором висел оберег, а четыре дня назад появилась маленькая изящная подвеска — золотой воробей. Крылья и хвост его были усыпаны алмазной крошкой, а глаза заменяли два нежно-голубых сапфира. Он не смог удержаться и купил его в ювелирной лавке Брилла, пока Рагна была занята выбором серег. Она долго рассматривала себя в мутноватое зеркало, не замечая, что творится за ее плечом, а взгляд Корвеля упал на эту подвеску. Достаточно скромную, чтобы ее заметила наложница, но ласс, увидев, уже не сводил взгляда. Мужчина хотел в тот же вечер преподнести этот маленький подарок лаиссе, как знак своего сочувствия и пожелание скорейшего выздоровления, но так и не решился, опасаясь, что дар от постороннего мужчины оскорбит девушку. Проносив подвеску в кармане два дня, Гален Корвель нацепил ее на шнурок, опасаясь, что золотая птичка потеряется. Он просто хотел дождаться повода, чтобы порадовать лаиссу Альвран, хотя бы такой мелочью.
Полюбовавшись на игру камней в свете дневного солнца, ласс Корвель убрал обратно шнурок и уже больше не останавливался, спеша попасть на ристалище, чтобы приветствовать короля. Сейчас игры высокородной знати были в самом разгаре, это Корвель отлично знал, потому искать короля во дворце было пустым занятием. Он вернется туда с приходом темноты, и тогда начнется пир с шутами, циркачами, отобранными для королевских чертогов, с музыкой и танцами. А когда гости разойдутся по своим жилищам, придворные по покоям, чтобы предаться страсти в объятьях жен, наложниц или любовниц, если высокородные придворные дамы ответят взаимностью, у Его Величества начнется развлечение особого рода, на которое он приглашал лишь избранных. Ласс Корвель неизменно попадал в их число, потому знал, что творится глухой ночью за закрытыми дверями венценосца.
