Джеймс Клеменс - И пала тьма
Дарт тайник напоминал винный погреб. В воздухе витала легкая сырость, но ее оттенял приятный сладковатый запах, как от выдержанного в бочонках вина, — хотя, конечно, сюда никогда не закатывали бочек.
Все стены опоясывали ряды черных, из плотинного дерева полок. На них в свете факелов, как звезды в ночи, поблескивали маленькие хрустальные репистолы. Помещение делилось на восемь частей, по числу благих гуморов бога, которому девочки служили, но еще ни разу не видели.
— О чем ты думаешь? — неожиданно спросила Лаурелла.
Она придвинулась к Дарт, а призрак все повторял: «думаешь, думаешь…»
Взгляд девочки заметался по кладовой, пытаясь последовать за сбежавшим словом.
— Я все думаю, когда же нам позволят увидеть его милость, лорда Чризма, — прошептала Дарт.
Лаурелла вздохнула, но по ее губам пробежала тень улыбки:
— Надеюсь, что скоро. Но наверное, не раньше, чем наши предшественники истают вконец.
Дарт закивала. Не зря их называли служанками в ожидании. Двое слуг, хранителей слез и крови, на смену которым взяли девочек, сильно недомогали, но еще продолжали исполнять свои обязанности.
Поэтому Дарт и Лауреллу поместили пока под надзор матроны Шашил — главной смотрительницы. Хотя сама она и не являлась Дланью, но служила при кастильоне больше пятидесяти лет, и люди поговаривали, что только Чризм мог оспорить ее решения и воспротивиться ее приказам. Матрона лично наставляла девочек в тонкостях будущей службы и присутствовала при обучении подобающим ритуалам. Что-то они усвоили в школе, но многое узнали впервые только здесь.
— Хотела бы я, чтобы Маргарита поглядела на нас, — протянула Лаурелла.
Как ни удивительно, но Дарт с ней согласилась. Пускай Маргарита обращалась с ней не слишком дружелюбно, однако здесь и она была приятным напоминанием о покинутом доме.
В незнакомом замке, среди чужаков, Дарт и Лаурелла поневоле сблизились. Они даже получили одну кровать на двоих — судя по всему, редко случалось, что в кастильон прибывало сразу две служанки в ожидании. И все же Лаурелла тосковала по оставленным в школе друзьям.
— Я скучаю даже по матроне Граннис, — вздохнула девочка. — Она была так добра. Помнишь, я однажды заболела и она мне читала вслух?
На глаза Дарт накатились слезы, и она поспешила их смахнуть. Классная наставница казалась ей похожей на мать, которую девочка не помнила. А теперь она больше никогда ее не увидит. Да, здесь ее позору не пробыть незамеченным долго. В лучшем случае ее просто выгонят. Дарт охватило безрассудное желание выболтать свои страхи подруге, снять с сердца тяжесть. Если она и может кому-то довериться…
— Лаурелла, могу я тебе кое-что рассказать? — Слова вырвались из ее рта раньше, чем она успела их обдумать. Они сыпались друг за другом как горох. — Поклянись, что никому не скажешь.
Лаурелла придвинулась поближе.
— Что, Дарт?
Дарт протянула подруге руку, и Лаурелла, с сияющими в свете факелов глазами, крепко сжала ее.
— Я… в тот день, когда меня послали убираться в птичник…
Лаурелла сжала ее пальцы.
— Я тогда дразнила тебя. Прости. Иногда я забывалась и творила глупости на потеху другим девочкам. Мне не следовало смеяться над тобой, это было недостойно.
Лаурелла наморщила лоб — не от стыда, но от понимания собственной глупости. В ту секунду Дарт увидела в ней будущую женщину: с проницательным взглядом, острым умом и красотой.
— Так что ты хотела сказать? — мягко напомнила Лаурелла.
Дарт открыла было рот и приготовилась признаться во всем. Но тут раздался звон разбитого стекла, и перепуганные девочки обернулись.
У стены на задних лапах стоял Щен и обнюхивал содержимое верхней полки, а у его лап лежала разбитая репистола. Он ткнулся носом в еще один сосуд, и тот покачнулся.
— Нет! — закричала Дарт и вскочила на ноги. Призрак подхватил ее выкрик, и эхо заметалось по кладовой. Щен виновато глянул на хозяйку, прижал к голове маленькие медные уши и опустился на все четыре лапы. Дарт поспешила к нему и отогнала от полок, скрывая от Лауреллы взмахи руки за юбкой.
Лаурелла тоже подошла к полке. Девочка уставилась на осколки сосуда и разлитый гумор.
— Как?.. — Она нервно оглядела покои. — Почему он упал?
— Нам надо это убрать! — в панике воскликнула Дарт. — Если матрона Шашил узнает…
— Но мы ничего не сделали!
В голосе Лауреллы звучала детская вера в то, что мир справедлив и честен, но Дарт уже успела убедиться в обратном.
— Я не знаю, отчего репистола упала с полки. Может, землетрясение?..
— Я ничего не почувствовала.
— Возможно, оно было таким слабым, что мы не заметили, а репистолы встряхнуло.
Лаурелла закивала, она была готова на любое объяснение.
— Но вдруг нам не поверят? — Дарт подошла к ведру с мыльной водой и оставленным на полу щеткам. — Что, если никто не почувствовал содрогания почвы? Вину возложат на нас. И тогда…
Глаза Лауреллы округлились.
— Возможно, нас даже выгонят за подобный проступок.
— Нет! — Лаурелла в ужасе закрыла рот рукой. — Отец с меня шкуру сдерет…
В ее глазах стоял непритворный ужас. Семья Лауреллы с младенчества готовила ее к роли доверенной служанки и ни за что не смирится, если дочь изберет себе другое поприще. После прибытия в кастильон девочка получила лишь одно письмо от родителей, к которому прилагалась корзинка белых лилий. Дарт тоже прочитала записку. В ней чувствовалось разочарование. Лауреллу избрали хранить один из пяти меньших гуморов… В ту ночь она пролила немало слез, рыдая о провале, хотя пыталась выдать их за слезы радости.
Но Дарт ее уловка не провела, и сейчас, видя, как подругу обуревает подлинный ужас, она впервые засомневалась, что сиротство — самая худшая участь.
— Мы все уберем, — пообещала она. — Никто не узнает. Здесь же тысячи этих репистол.
Она наклонилась и начала подбирать осколки. По кладовой поплыл запах божьей воды — желтой желчи. По крайней мере, разлилась желчь, а не кровь, самый драгоценный из гуморов. Дарт кинула осколки в ведро с водой. Она выбросит их, когда будет выливать воду.
Лаурелла наполнила грудь воздухом и, набравшись энтузиазма, снова опустилась на колени и принялась оттирать пролитый гумор, то и дело макая щетку в мыльную воду.
Скоро пол снова заблестел, как будто ничего не случилось.
— Никому ни слова, — предупредила Дарт.
— Это будет наш секрет, — ответила Лаурелла.
Призрак охотно подхватил последнее слово.
Сердце Дарт наконец перестало колотиться, и она нашла глазами Щена. Тот поджал хвост и уткнулся в пол. Девочка бросила ему хмурый взгляд. Как ему вообще удалось сбросить сосуд? Может, он случайно соприкоснулся с их миром, как тогда, когда поцарапал Лауреллу? Но ему удавалось обрести плоть только тогда, когда он был возбужден, рассержен или защищал хозяйку.
