Александра Лисина - Серые Пределы
— Ха! Пара пустяков! — измученно прошептали ему в ухо, и Белик, предусмотрительно приземлившись на мягкое, обессилено обмяк.
— Ты… не… нор… мальный кретин… идиот… придурок, каких мало…
— Сам такой… дылда ушастая!
— Какого Торка… — пытаясь восстановить дыхание, прохрипел эльф. — Да слезь же с меня, болван! Одна чуть пополам не перекусила, второй дух едва не вышиб… сговорились вы, что ли?!!
— Тебе бы стоило вышибить кое-что другое! — пацан со стоном сполз с оглушенного Темного и буквально рухнул рядом, уткнувшись носом в заботливо урчащую хмеру и позволив ей пройтись горячим языком по лицу. — Мозги, например! Да времени жалко!
— На Торка тебе понадобились эти железки?!
— Да? А ты бы свои бросил?!
Таррэн возмущенно сел, позабыв даже про боль в расплющенных ногах и дважды раздавленный живот, но выразить искреннее отношение к глупцу, не понимающему ценность настоящих родовых клинков, не успел — во все глаза уставился на парные мечи, загадочно посверкивающие на солнце безупречной эльфийской ковкой. Один чуть более длинный, заточенный особенным образом и слегка изогнутый к кончику. Второй — покороче, потоньше и поизящнее: явно под левую руку. Но оба безупречно гладкие, покрытые сложнейшими защитными рунами от рукоятей до изумительно тонкого острия, прекрасные, совершенные… настоящая пара! Да, такие не бросишь, не предашь, жизнь отдашь, но никогда не оставишь свою душу на растерзание воронам.
— О, Бездна… — сглотнул эльф, неотрывно глядя на этот шедевр мастеров Темного Леса. Проклятие!!! Он знал эти клинки!! Видел и не раз!! В том числе, у своей шеи!! Когда-то очень и очень давно, когда был еще слаб и когда ему было ох, как далеко до звания лучшего меча тысячелетия! Небо! Это же ТЕ САМЫЕ мечи!!! Но как?!!
— Откуда у тебя ЭТО?! — почти прошептал он, с замиранием сердца увидев в основании сак`раши до боли знакомый герб — свившегося клубком Черного Дракона, охраняющего раскидистый ясень — Родовое дерево Владыки Л'аэртэ.
Белик заметно помрачнел и тоже сел, опираясь на теплый бок недовольно заворчавшей хмеры. Бесстрашно подтянув свое "проклятие", он бережно сдул с клинков невидимые пылинки и легко приподнял, позволив на миг лезвиям высветить сложный рисунок эльфийских рун. Но при этом не чувствуя ни дискомфорта, ни жжения, ни даже покалывания в пальцах, потому что это было его, родное.
— Белик?!!! Где ты ИХ взял?!!
Родовые клинки Л'аэртэ мягко сверкнули в ответ и тихо мурлыкнули, признавая истинного хозяина, а мальчишка вдруг посуровел и тяжело посмотрел на потрясенного до глубины души эльфа.
— Сам догадаешься или тебе все разжевывать надо? Ты ведь был в Стороже?
— Да, конечно, — почти прошептал Темный, все еще не в силах отвести глаз от мечей.
— Знаешь, кого там убили? Я говорю не о людях, ушастый, не о Стражах… — Белик хищно прищурился, правильно расценив выражение на побледневшем лице эльфа. — Значит, зна-а-ешь. Не можешь не знать: после вашего Огня Жизни магией воняет еще о-очень долго. А тот ушастый был далеко не обычным… я прав?
Таррэн сильно вздрогнул и дико уставился на насупившегося пацана. Неужели правда?! Белик?!! Малыш Белик?!!! Преемник Владыки и старший наследник Темного трона был убит именно им?!!! Боги, боги, боги… он догадывался, почти уверился в этом после того, как раскрыл память Литура, но как?! Каким образом?! Наконец, почему?!! То, что погиб Темный — еще ладно. Такое изредка, но все же случается, даже с самыми лучшими воинами и магами, ведь всего не предусмотришь и от судьбы не уйдешь. Даже бессмертные не могут ведать будущего. И, как оказалось, Талларен Илле Л'аэртэ, старший сын Владыки Л'аэртэ и надежда всего народа Темных эльфов, здорово ошибся, когда похитил той ночью беззащитных детей! Ошибся в том, что убил ту белокурую девочку. И еще больше ошибся в том, что не сделал этого с ее старшим братом. Но почему после его смерти РОДОВЫЕ клинки признали Белика хозяином?!! Почему ЕГО родовые клинки теперь подчинялись ему?! Ему, человеку?!! Маленькому Стражу, каким-то чудом уцелевшему после посмертного проклятия Темного мага?!! Ведь такого не бывает! Это просто невозможно! Неправильно!! Талларен никогда не отдал бы их добровольно! А сами мечи никогда не признают никого, кроме своих, Темных, да и то — только тех, кто равен бывшему владельцу по крови… тогда как Белик спокойно их касается, а мечи ему тихо поют. Небо! Действительно поют, как родному!!
Пацан коротко сверкнул глазами и с вызовом посмотрел.
— Я же говорил, что магия на меня не действует, — напомнил он и внезапно жестко усмехнулся. — Да, ты прав: на мне кровь вашего наследника. Кровь Темного. Мага. Кровь сына вашего проклятого Владыки и его смерть. Но на нем этой крови было намного больше. В том числе, и моей. Он замучил до смерти мою сестру, он едва не убил моего друга, он одним словом уничтожил Сторожу и всех, кто в ней был. Он спалил дотла мою родную деревню. Он заслужил. И поэтому я убил его: подло, в спину, вот этими самыми клинками. Да, это я его УБИЛ — твоего кровного родича! Я, слышишь?!! Двадцать лет назад! В той самой Стороже, которую он тоже осквернил!! Это был я… мстить будешь?
Таррэн слабо покачнулся и судорожно сглотнул, в жуткой догадке воззрившись на нестареющее лицо почти тридцатилетнего человека, на котором так пронзительно выделялись зеленые глаза. И в них плескалось столько боли, столько застарелой ненависти, столько иссушающей злобы, так много осколков прежней жизни, разбитой совершенной рукой бессмертного… что он не удержался: со всего маха окунулся в чужую душу и на мгновение исчез из реальности.
— …ЛИТА-А-А!!!! — ворвался в его уши изломанный детский голос. — Ты убил ее!!! Убил!!! Тварь!! Чудовище… ты ЕЕ убил!!!
— И правда, — неприятно удивился знакомый до отвращения мелодичный голос, и перед его глазами на мгновение возникло изумительно красивое лицо — идеально правильное, по-настоящему совершенное, поразительно гармоничное, с чистыми изумрудными радужками, способными свести с ума любую женщину, и мягкой улыбкой, от которой останавливалось сердце. Просто бог… почти такой же, как его дальний предок — Изиар. Говорят, он был невероятно красив. Говорят, многие красавицы нашли свою погибель в его раскосых зеленых глазах. Говорят также, что все его прямые потомки унаследовали эту утонченную, изысканную, чарующую, но порченую красоту. Все они отличались нечеловеческой привлекательностью. И почти все в той или иной степени были безумны. По крайней мере, многих из знающих их тяжелый нрав, были в этом абсолютно уверены.
Старший наследник древнего Рода Л'аэртэ склонился над распятой на деревянном столе девочкой, чье жестоко изрезанное тело давно перестало походить на человеческое, и с досадой прикусил губу.
