Юлия Славачевская - Богатые тоже скачут, или Где спит совесть
Я чуть не завыла. НЕ ХОЧУ! НЕ БУДУ!
— Модифицировать себя больше не дам! — заупрямилась я, с обидой накручивая на палец темно-каштановый локон.
— Тебе очень шло быть блондинкой, — многозначительно ухмыльнулся брат.
И попал в цель. Я погналась за ним, чтобы дать увесистый подзатыльник.
Мы хоть и были рождены с разницей в несколько веков, но абсолютно похожи, словно две стороны одного целого. Ангельские близнецы. И такое бывает.
— Посмотри на меня! — Я встала, уперев руки в бока. — Это смешно! Аналитики просчитали, что он больше всего клюнет на блондинку с зелеными глазами, — и меня тут же отправили на модификацию. МЕНЯ! Да я с теми патлами была на болонку похожа! Большую лохматую болонку с зелеными фарами! Тюнинг, блин!
— Скорее на бульдога! — Саш перед этим переместился на очень большое расстояние. — И не ругайся, будь любезна! Набралась всякой словесной шелухи у людей!
Я считала — со старшими не спорят? Была не права! Хочу спорить! И буду!
— Я не пускаю слюни! У меня не приплюснутое лицо! И…
— Не надо, родная! — Саш снова оказался рядом и ласково приобнял. Шепнул на ухо: — Просто закончи свое дело и возвращайся ко мне. Ты слишком завязла там… нужно обрубить концы.
— Саш, я не завязла, — неохотно призналась я, пряча повлажневшие глаза. — Я влипла по уши!
— Вот видишь… Помоги тебе Бог! — только и сказал брат, с любовью поглаживая меня по волосам.
И началось…
Позднее меня вызвали на «ковер» и всыпали по первое число, забыв предварительно снабдить вазелином.
Для начала один из кураторов обвинил меня в несоответствии занимаемой должности.
Я пообещала соответствовать и не занимать.
Вынесли выговор и поставили на вид.
Следующий куратор поднял вопрос о некомпетентности и отсутствии активности.
Пообещала компетентно активничать и полностью отсутствовать.
Вынесли строгий выговор и поставили на вид.
Третий из кураторов заикнулся о неумении вести себя на корпоративных мероприятиях.
Я захлопала ресницами и поинтересовалась:
— Можно ли собственную свадьбу считать корпоративом?
Вынесли наистрожайший выговор. На вид ставить было уже некуда.
Первый вернулся к теме и поднял вопрос о неэффективном использовании рабочего времени.
Полюбопытствовала, если ли у меня оформленный юридически трудовой договор и сколько часовый там рабочий день.
Вынесли предпоследний выговор и занесли в личное дело.
Третий куратор сказал, что я безответственная и халатная.
Я возмущенно опровергла:
— Халаты я там не носила! Только трусы!
Вынесли предпредпоследний выговор и… закончились чернила в ручке, поэтому опять поставили на вид.
Второй куратор решил тоже что-то сказать и сказал об аморалке.
Я снова возмутилась и указала на церковные узы.
Все помолчали и со скорбными лицами поставили мне на вид.
Потом все трое заявили, что я утратила мотивацию. И я пошла ее искать, потому что мой вид этого издевательства больше не выдерживал…
На следующий день брат нашел меня лежащей на полу в окружении вороха бумаг, фломастеров и графиков.
— Чем занимаешься? — Он подвинул пару листиков и приземлился рядом.
— Составляю бизнес-план, — пропыхтела я, дорисовывая кривую на графике. Линия извивалась, словно пьяная гусеница, и отказывалась показывать нужные мне цифры. — Сказали — без него фондов не дадут!
— Сочувствую. — Саш окинул взглядом поле деятельности. — Помочь?
— Нет, — уверенно отказалась я, прорисовывая зеленую кривоватую стрелку вниз. — Мне нужно только утопить пару компаний, чтобы обрушить одну корпорацию, а ты вызовешь падение акций на крупнейших биржах и мировой кризис. С твоим размахом тебя можно подпускать только к рубке дров. И то в ограниченном регионе.
— Тогда удачи тебе, сестренка, — широко улыбнулся брат. — Я буду присматривать за тобой. Не делай больше глупостей, ладно?
— Легко сказать, — вздохнула я. — У меня кризис личности и аморальное поведение! И с мотивацией совсем худо.
— Я люблю тебя, Джи, — тихо сказал брат, поглаживая меня по щеке. И тут же переключил тему: — Вот смотри — что ты написала в отчете о проделанной работе?.. — Он выудил из воздуха листок с моими каракулями. — «У меня ничего не получилось, потому что ваша блондинистая модель постоянно хотела жрать и что-то еще…» — Его глаза смеялись, а на губах появилась широкая задорная ухмылка. — «Что-то еще» — это то, о чем я сейчас думаю?..
— А о чем ты думаешь? — рассеянно спросила я, грызя карандаш и напряженно раздумывая, можно ли в статью «расходы на бизнес» включить три автомобиля Mercedes — один для катания, два — заменить то, что останется после того самого катания.
— Я думаю, ты слишком много уделяешь внимания личному, — строго сказал Саш, пряча улыбку.
— Точно! — радостно подпрыгнула я. — Идея! Нужно добавить графу «Личное» и под нее выбить пару миллиардов! Должна же я соответствовать занимаемой должности!
ГЛАВА 20
Бизнес не терпит сантиментов, он терпит крушение!
Цок-цок! — стучали каблучки модельных черных туфель по дорогому наборному паркету из экзотических пород деревьев.
Прошел год с момента моего первого ухода. Все изменилось…
Сейчас по коридору шла уверенная в себе, собранная бизнес-леди. Черный элегантный офисный костюм от Jimmy Choo с приталенным пиджаком и юбкой ниже колена. Кремовая блузка со строгим воротником и легким намеком на небрежность в виде расстегнутой первой пуговички. Бижутерия от Tiffany, в меру дорогая, в меру строгая. Портфель из лакированной кожи от Hermes с документами и с выбитыми золотыми инициалами хозяйки. Темно-каштановые волосы с помощью геля уложены в изящный «гребешок» на затылке, золотисто-карие глаза подчеркнуты легким изумрудно-коричневым профессиональным макияжем.
Цок-цок! Светлые стены, матированное стекло вместо перегородок и ширм, мебель и панели светлого дерева. Кое-где красочные стеклянные витражи со средневековыми японскими сюжетами. Большие напольные вазы с ростками зеленого бамбука.
Парочка ваз поменьше с такими же зелеными палками с листиками на столе в приемной. Шикарно, дорого, пустынно.
Цок-цок!
Джул больше нет…
— Там ваши приглашенные бушуют, — заговорщически сообщила мне Анна, моя личная помощница и секретарь, мини-королева огромного пустующего приемного холла, его центр и средоточие.
Полненькая, пять футов и семь дюймов ростом, черноволосая и зеленоглазая, Анна вначале казалась мягкой и покладистой, была счастлива в браке, но это не мешало ей резать правду-матку своим острым язычком. И править в приемной железной рукой. Что, собственно, и позволило ей удержаться на этом посту. Помимо деловых качеств я ценила ее чувство юмора и независимость от начальственного суждения. Правдивые и нелицеприятные замечания моего секретаря иногда бывали очень ценными.
