Марина Комарова - Змеедева и Тургун-варвар
— У тебя с мозгами все в порядке?
— А это я на тебя кидаюсь в попытке убить? — тут же поинтересовалась я.
Кшария фыркнула рассерженной кошкой.
— Дура. Ты не понимаешь. Тебя же принесут в жертву Алкубре. А так…
— А так бы ты меня спасла от жертвоприношения?
Она кивнула. При этом, кажется, считала, что абсолютно права. М-да. Редкое сочетание самоуверенности и феерической дурости. Хотя, может, она знает нечто такое, что и впрямь лучше помереть в гареме, чем в челюстях огромной змеюки. Тьфу, о чем я вообще думаю?
— Учиться будем? — перевела я разговор.
Кшария пожала изящными плечиками.
— Как скажешь. — И тут же посмотрела на меня с искренним любопытством. — Что, ты не боишься Алкубры?
Я пожала плечами:
— Не боится либо глупый, либо мертвый. Но дрожать заранее не собираюсь.
Она одобрительно кивнула и, взяв меня за руку, повела в центр зала.
— Баха-сур — танец, который исполняли девушки, чтобы стать женой великого Пламенного нага, — произнесла Кшария, и я тут же насторожилась. Так, это уже интересно. — Наг выбирал деву, и после того, как в ее чреве появлялся наследник, она становилась богиней.
«Неплохо устроился, однако, — подумала я. — То есть до ребеночка спи, понимаешь, с женщиной сколько хочешь и без всякого официального оформления отношений. Сволочь».
— А чем таким этот танец особенный?
Кшария опустилась на пол, на небольшой квадратный коврик, по углам которого стояли толстые белые свечи. Скрестила ноги, жестом указала мне, что надо сесть на коврик напротив. Я выполнила, устроилась поудобнее.
— Перед баха-сур танцовщица должна выпить змеиный яд. Если ее танец искренен, а сердце открыто Пламенному нагу, то яд не причинит вреда, а наоборот — усилит ее женское естество.
Я сглотнула. Час от часу не легче. А если этому гаду ползучему не понравится танец, то можно и помереть на месте? Моя решимость помогать змеелюдям как-то резко уменьшилась.
— Асаф вряд ли пойдет на такое, — тем временем продолжала Кшария. — Но всякое может быть. Ведь он хочет подразнить Айшу, пленного нага, которого обязательно выставляет в зале на потеху гостям.
«Вот урод», — мрачно отметила я.
— А что… много девушек уже танцевало баха-сур?
Кшария задумчиво посмотрела на свои руки, унизанные перстнями.
— Пять или шесть. Но лучше тебе не знать их судьбы.
— Они все закончили жизнь на алтаре Алкубры? — осенила догадка.
Кшария молча кивнула.
Эй, папа Чиу, я тебя убью, сволочь, слышишь?
Я глубоко вдохнула, пытаясь успокоиться и сосредоточиться на том, что говорит Кшария. Кажется, что-то умное, только разобрать не могу. Заметив мое выражение лица, она хмыкнула.
— Ладно, не буду пересказывать легенды. Сейчас все равно не до них. Лучше…
— Обучение? — поморщилась я. — Слушай, конечно, говорить такое нельзя, но я скажу.
Она с любопытством посмотрела на меня. Пришлось мужественно вытерпеть этот взгляд.
— В общем, как танцовщица я… не очень.
Честно говоря, ожидала презрительного взгляда и даже издевательского смеха, однако Кшария повела себя странно. Пожала плечами, мол, ну и что? Потом махнула рукой.
— Это не так важно. Если тебе суждено, то будет все в порядке. Если нет… — тяжелый вздох.
Так, ладно. Другая культура, мне явно не понять. Однако все же сделала последнюю попытку выяснить:
— Но ты же будешь меня учить?
Кшария кивнула, но потом улыбнулась:
— Я тебе покажу, как войти в состояние атры. У нас, в Скиндии, это знают почти все. А там уж… Если удастся дотянуться до Пламенного нага, то он все сам тебе покажет.
— Атра? — повторила я. — Что это такое?
По пояснению Кшарии получалось нечто вроде медитации. Только помощнее. Сознание очистить, энергию принять, в позу лотоса — и вперед, выполнять прихоти богов! Кшария положила мне ладони на плечи, велела закрыть глаза. Тут же в тело полилось странное тепло. Девушка заговорила на каком-то не известном мне языке: ритмично, но в то же время тягуче.
Не знаю, сколько прошло времени, но в какой-то момент я почувствовала, что все тело словно наливается свинцом и неумолимо хочется спать. Голос Кшарии становился то громче, то тише, убаюкивал странной мелодией.
Однако…
Я тряхнула головой и тут же ойкнула. Кругом тьма и холодные искорки звезд. Что самое невероятное — я стою прямо в воздухе. Не веря своим глазам, сделала шаг. Ступня уверенно коснулась чего-то гладкого и твердого, словно стекло.
«Это глюк. Но какой-то явно лицензированный, с грамотным разработчиком», — пронеслась мысль.
— Ну и долго я буду ждать? — раздался скучающий голос Чиу. — Ох, уж эти детки. Ты их растишь, ночами не досыпаешь, молоко на плите гре…
Я подняла голову и встретилась с желтыми глазами.
— Ах ты, скотина чешуйчатая! — заорала и кинулась на него.
От такого поворота событий он даже икнул и недоуменно посмотрел на меня с явным выражением, что все пропало.
Я влетела в свившиеся огромные кольца и что было силы залупила по ним кулаками.
— Гад! Мерзавец! Да как ты мог! Ненавижу!
Чиу некоторое время молча слушал, но потом все же деликатно поинтересовался:
— Лада, слушай, тебя в Шарияре случайно не уронили головой на что-то твердое? Ну, это я так, чисто для себя спрашиваю. Чтобы в курсе быть.
— Скотина! — сообщила я и стукнула его снова. Правда, здоровенный змей даже не пошевельнулся, продолжая с искренним недоумением поглядывать на меня.
— М-да. Душераздирающее зрелище, — наконец-то сделал вывод он и вдруг обвил меня хвостом, приподнимая вверх.
Я завопила и попыталась садануть его пяткой, однако ничего не вышло. Повисев так некоторое время, немного приостыла. Вместо окутавшей мозг ярости вернулся разум. Однако желание пустить Чиу на сумочку и туфельки никуда не делось.
— Ну я понял. Это ты так рада была меня видеть, — заключил он, с удовольствием любуясь моей вытянувшейся физиономией. — Теперь давай по порядку. С чего такие эмоции?
— Хотела пригласить на жертвоприношение, — произнесла я сквозь стиснутые зубы.
Чиу явно задумался:
— Как интересно. На свадьбы звали, на дни рождения, на дни села всякие тоже… Но вот на жертвоприношения…
— Хорош придуриваться, — прошипела я. — Этот ваш раскрасавчик Асаф собрался отдать меня Алкубре!
— Так и знал, что где-то да нагадит, — философски изрек Чиу и легонечко встряхнул меня. — Но это не повод истерировать, детка. Могло быть и хуже.
— Спасибо, утешил, отец родной, — буркнула я, насупившись. — И что предлагаешь дальше делать?
