Охотники за душами (СИ) - Брэдфорд Крис
– Ты убил меня.
Спина Феникса твердеет. Потом он медленно поворачивается ко мне, изумленно морщит лоб. Притворяется? Или в самом деле не понимает, о чем я?
– Что? Что ты имеешь в виду? – выговаривает он.
Я смотрю, не отводя глаз, и обвиняюще указываю на него пальцем:
– Ты был рабом в Древнем Риме, а я была совсем маленькая, лет восьми, не больше. Ты сказал, что ты мой Защитник, я тебе поверила… Доверила тебе свою жизнь… А ты столкнул меня со скалы!
Лицо Феникса искажает странная гримаса, он отчаянно сглатывает. Спотыкаясь, словно у него внутри что-то вдруг порвалось, добирается до стола, криво валится на стул и роняет голову на руки. Несколько долгих секунд стоит тишина, потом он тихо произносит, не поднимая головы:
– Я так надеялся, что к тебе никогда не вернется этот Отблеск.
– Значит, это правда! – Ярость пылает во мне, как огонь. – Ты убил меня.
Во мне тоже что-то ломается – не знаю, доверие к нему или связь наших душ… или так бывает, когда сердце разбивается на куски.
Феникс поднимает на меня взгляд, глаза покраснели, в них стоят слезы.
– Дженна, пожалуйста, поверь, – умоляет он. – Я никогда себе этого не прощу.
– Ага, и я тебе тоже не прощу, – яростно отвечаю я.
– Убить тебя – абсолютно против моей природы, нельзя представить ничего ужаснее и противоестественнее! – Он умоляюще протягивает ко мне руки через стол.
Я отшатываюсь. По гримасе боли на его лице видно, что это ранит его до глубины души.
– Дженна, пойми, я должен защищать твою душу, – настаивает он. – Самую суть тебя, вместилище Света.
– И зачем тогда меня убивать? – не отступаю я.
Феникс опускает голову и тяжело вздыхает, похоже, его мучает стыд.
– У меня не было выбора, – наконец говорит он. – Не было другого способа спасти тебя от Танаса, иначе он бы провел ритуал и навсегда уничтожил твою душу. Мне пришлось убить тебя самому, прежде чем ты попала к нему в руки.
– А что ж ты тогда не убьешь меня сейчас? – горько спрашиваю я, не в силах удержаться. – Давай, перезапусти систему. Спрячь меня в смерти, там никто не найдет.
– Потому что это оставляет след, – серьезно объясняет он. – Мучительная или несправедливая смерть не только оставляет отметины на теле, она ранит душу, ослабляет Свет… и связь между нами. Ты должна мне верить, когда я говорю, что другого выхода не было. И ты же видишь, как это сыграло на руку Танасу. А еще теперь моя душа тоже ранена, я постоянно мучаюсь от боли и раскаяния.
Феникс снова поднимает голову, и в его лице столько искренности и глубокого неподдельного страдания, что мой гнев вдруг угасает. Я вспоминаю, как мы стояли над ущельем в окружении сотни римских солдат и не было никакой надежды выбраться из сплошного полукольца щитов и копий. Вновь вижу, как победно усмехается центурион, поняв, что нам от него не уйти, – и какой смертной тоской наполнен взгляд Кустоса, когда он принимает ужасное решение…
Мой взгляд смягчается, а Феникс смотрит на меня, и синий звездный блеск его глаз дробится в каплях слез.
– Дженна, чтобы спасти твою душу, я сделаю что угодно. Я столько раз умирал ради этого и умру еще столько, сколько будет нужно, лишь бы ты жила.
Он снова тянется ко мне через стол. На этот раз я не отдергиваюсь, но и не беру его за руку.
Я больше не могу безусловно доверять ему во всем, что он говорит и делает. Чтобы восстановить связь между нами, понадобится что-то посильнее слов. Но все-таки я верю в его преданность и в то, что ради меня он готов пожертвовать жизнью. Если правду говорят, что глаза – зеркало души, то в синих глазах Феникса сейчас отражается отчаянное желание вновь завоевать мое доверие.
Несмотря на все сомнения, я чувствую, что вся моя обида рассыпается, разлетается в стороны… точь-в-точь как щебень дорожки под чьими-то шагами, доносящимися снаружи.
35
Феникс вскакивает на ноги и мгновенно оказывается у окна. Он выглядывает в щель между занавесками.
– Там машина, – шепчет он.
Мой пульс мгновенно ускоряется, адреналин зашкаливает.
– Охотники? – спрашиваю я.
– Не уверен. – Он бросается обратно к столу и подхватывает рюкзак. – В любом случае надо уходить.
Я бегу за ним к выходу.
– Почему мы не слышали, как они подъезжали?
– У них электромобиль – вот почему, – мрачно бормочет он. – Ну что, бежим?
Я киваю, собираясь с силами для еще одного отчаянного рывка. Феникс осторожно приоткрывает дверь, но на пороге уже стоит женщина в модном кремовом жакете и синих плиссированных брюках. При виде нас глаза у нее лезут на лоб.
– Так, вы кто вообще такие? – изумленно спрашивает она.
– Доброе утро, не волнуйтесь, мы уже уходим! – отвечает Феникс с самой обезоруживающей улыбкой, на какую способен. – Спасибо за гостеприимство!
Потрясенная женщина застывает на месте, и мы осторожно просачиваемся мимо нее.
– Н-но никто же ничего н-не бронировал на этой н-неде… – тут она резко останавливается и в упор смотрит на меня. Первоначальное нерешительное и встревоженное выражение на ее лице уступает место мгновенному яростному узнаванию. – Wǒ rènshí nǐ! – восклицает она на чистом китайском.
Меня поражает не только внезапная смена ее поведения, но и то, что я неожиданно для себя понимаю ее слова. В ужасе я застываю на месте и вижу, как ее глаза постепенно темнеют, словно небо перед грозой.
– Я тебя знаю, – круглолицый чиновник преграждает мне путь к северным воротам города Пинъяо. На нем фиолетовый халат и черная шляпа с длинными планками по бокам. Он усмехается в длинные усы, словно голодный кот, которому в лапы наконец попалась долгожданная мышь, – не знаю, удастся ли мне теперь выбраться за ворота.
Двое накачанных стражников теснят меня с обеих сторон, но я стараюсь сохранять невозмутимо-сосредоточенный вид, даже когда чиновник наклоняется ближе, чтобы рассмотреть мое украшенное густой бородой лицо.
– Имя и родной город? – От его дыхания несет гнилой рыбой и чесноком.
Я отвечаю низким хриплым голосом:
– Хуа Шаньбо из провинции Хэбэй.
Чиновник по-кошачьи прищуривает глаза и скалится, обнажая ряд желтых зубов:
– А не больше ли тебе пойдет женское имя?
– О, не думаю. – Я холодно улыбаюсь и для пущего эффекта поглаживаю бороду.
Стражники фыркают от смеха, но по-прежнему крепко сжимают в руках палицы с металлическими шипами.
Чиновник злобно смотрит на меня и грозит мне костлявым пальцем:
– Не сомневаюсь, у тебя много имен… Верно, Лихуа?
Без всякого предупреждения он крепко хватает меня за фальшивую бороду и одним движением срывает ее с моего подбородка.
Я охаю от боли, щека горит, словно я только что получила пощечину.
Лица китайского чиновника и хозяйки коттеджа на мгновение словно наплывают друг на друга, и с полсекунды я вижу у нее на лице противные висячие усы. Потом видение пропадает, и я бросаюсь следом за Фениксом.
Мы убегаем прочь по засыпанной щебнем дороге, а женщина уже вопит в телефон на смеси английского с китайским:
– Коттедж Cаммерфилд! Xiànzài! Тьфу, то есть быстро!
– Вот повезло, Наблюдательница попалась! – мрачно замечает Феникс, ускоряя бег.
Сначала хозяйка коттеджа не пытается нас преследовать, просто смотрит, как мы убегаем по дороге. Потом прогулочным шагом идет к машине, и то, что она совершенно не спешит, пугает больше, чем если бы она бежала со всех ног. По ее поведению очевидно: она нисколько не сомневается, что нам от нее не уйти, – и очень может быть, что она права. Не успеваем мы добежать даже до середины съезда, как раздается рев приближающихся к нам мотоциклов. Несколько мгновений – и на проселочной дороге уже появляются пятеро байкеров в черных шлемах, отрезая нам путь к отступлению. Первый из них откидывает визор шлема и не моргая смотрит на нас маслянисто-черными глазами.
Дэмиен! Меня как будто внезапно ударили под дых. Мой вечный преследователь снова пришел за нами, и виновата в этом я одна! Если бы я не позвонила Мэи, мы бы сейчас были в безопасности, исчезли бы со всех радаров, могли бы спокойно добраться до Габриэля. А теперь Охотники снова взяли наш след.
