Лоло (СИ) - Кербер Лина

Появление пчел вселило в сердца путников надежду, но, ни на минуту не забывая о Марке, они понимали — помощь может не прийти вовремя. Друзья продолжали надеяться, что с парнем все в порядке, и он просто бродит по лесу в поисках отряда. Но чем ближе подходили они к Василисковым горам, тем более мрачным представлялось им будущее, тем тяжелее становилось на душе.

Замыкал процессию серьезный и сосредоточенный Баско. Настороженно озираясь, он, как опытный охотник подмечал любое движение, улавливал каждый подозрительный звук, и ни на минуту не отпускал рукояти своего верного меча. Изредка оглядываясь назад, Гавран с гордостью смотрел на сына. Теперь он был уверен — пока Баско с ними, тыл отряда в безопасности, и ни одной твари не удастся проскользнуть незамеченной.

Но вот деревья расступились, и идущие смогли рассмотреть замок поближе. Это было высокое, грубо сложенное строение из красного камня, стоящее на самой вершине скалы. С северной стороны горный массив омывался бушующим морем. Оно было еще скрыто от глаз каменистым склоном, но легко обнаруживало себя характерным солоноватым запахом и свежестью.

Старый, обветшалый, но все еще хранящий следы былого величия, замок, казалось, врос корнями в белый скальный камень. Если бы не красно-розовый оттенок его стен, он казался бы продолжением горной вершины. Замок украшали многочисленные круглые башенки с узкими прорезями вместо окон и гладкими остроконечными крышами. Главная башня замка, в которой по слухам обитала королева Лоло, отстояла в стороне от других и уходила своим заостренным шпилем к самому небу.

Узкая лесенка, извиваясь и прячась среди каменистых уступов и редких деревьев, убегала вверх и упиралась в высокие замковые ворота.

— Ну вот мы и на месте, — с тяжелым вздохом сказал Гавран, обозревая мрачные скалы.

На удивление спокойно и без происшествий преодолели они участок пути до замка, и тем более странной казалась теперь тишина, царившая у подножия горы. Готовые встретить опасность, товарищи зорко смотрели по сторонам, чутко реагируя на каждый звук. Стихли досужие разговоры, даже Варна хранила суровое молчание, изредка бормоча что-то себе под нос. Пропустив вперед Гаврана, путники начали подъем.

Глава 16. Отступник

Вверх и снова вверх. Шаг за шагом старые выщербленные ступени белого камня приближали маленький отряд к неизбежному концу путешествия. Каким он будет, оставалось только догадываться.

Вдруг ворона Гая, дремавшая на плече у колдуньи, встрепенулась и издала пронзительный крик.

— Стойте! — резкий возглас Гаврана заставил всех остановиться.

Впереди на ступеньках, опустив голову на руки, сидел человек в черном плаще. Широкий капюшон полностью закрывал его лицо, казалось, что путник крепко спит, утомившись после долгого пути.

— Костя и Денис идут со мной, — сурово скомандовал старик, указывая на ближайших к нему парней. — Мать Варна, ты тоже поднимайся. Остальные стойте на месте, нет смысла там толпиться.

— Что там? Кто это? — дрожащим голосом спросила Лика, прижимаясь к Богдану.

— Я тоже пойду! — заявила Сашка, хватаясь за рукоять меча и стараясь заглянуть за спину Гаврана.

Но Баско преградил ей путь.

— Вижу, ты храбрая воительница, Сандра, — сказал он, с одобрением глядя на девушку, — и это похвально, только не забывай — в бою надо слушать командира.

Сашка нехотя отошла в сторону, Вместе с Ликой они все же попытались разглядеть, что происходить наверху, но огромный валун, покрытый пятнами бурого мха, почти полностью загораживал им обзор.

— Почему Гавран нас не пускает? — у Лики сжалось сердце от нехорошего предчувствия.

— Лестница узкая, там и без нас тесно, — пожала плечами Сашка, но в душе понимала — причина не в этом.

Трое мужчин и колдунья подошли вплотную к незнакомцу, но тот продолжал сидеть не двигаясь. Плащ его, колыхнувшись от ветра, приоткрыл худые колени, выпирающие из зеленых холщовых брюк. Излишне худые колени.

Костя почувствовал, как сердце его упало куда-то вниз и мелко задрожали ноги — смутная догадка воплощалась в реальность. Денис, стараясь сохранять спокойствие, сжал кулаки и закусил губу. Он, так же как и Варна, внутренне готовился к такому исходу, но от этого было ничуть не легче. Гавран положил руку человеку на плечо и спросил, впрочем, без всякой надежды услышать ответ:

— Марк?

Фигура в черном плаще оставалась недвижимой. Снова закаркала ворона, громко и страшно, совсем не по-птичьи. Старая колдунья, тяжело вздохнув, отбросила капюшон незнакомца назад и приподняла подрагивающими ладонями темноволосую голову.

Правда оказалась страшнее, чем можно было предположить. Ден почувствовал, как в глазах его закипают слезы, а Костя, не удержавшись, громко вскрикнул и отвернулся, — человек в чужом, траурно-черном плаще, несомненно был Марком. Когда-то был. То, что осталось от него теперь, было лишь оболочкой, бледной копией, высушенной и пустой. Посеревшая неживая кожа, заострившиеся черты красивого лица, темные провалы глаз. Бабочка сделала свое дело.

***

«Это все страшный сон. Этого не может быть…» — думал Богдан, глядя на друга детства, лежащего на траве рядом со свежевыкопанной могилой. Слезы, спутники горя, катились по его обветренным щекам, оставляя мокрые борозды на пыльной коже, но парень их не замечал. Нестерпимая боль раздирала сердце, рвала душу на части, подминала под себя. Казалось еще немного, и дрожащие ноги перестанут повиноваться, и он бессильно рухнет рядом с павшим товарищем.

Небольшая рощица у подножия лестницы стала последним пристанищем молодого северянина. Обычай хоронить на Акриде был во многом схож с русским обрядом, поэтому разногласий между товарищами не возникло. Великая мать Земля была готова принять своего сына. На дно могилы уложили слой веток, тело обмыли свежей водой, одежду, как могли, почистили. Наступил момент прощания.

А природа продолжала жить. Солнце светило, лаская все вокруг своими нежными лучами. Легкий ветерок, качая изумрудную листву, приносил с собой влажный запах моря, омывающего горы с обратной стороны. Все вокруг дышало предвечерним умиротворением и безмятежностью. Как будто ничего не случилось. Как будто, так и надо.

Костя стоял, положив руку Богдану на плечо, и опустив глаза — он не мог заставить себя смотреть на Марка. Человек, что лежал сейчас на траве со скрещенными на груди руками, не был их другом детства. Это был кто-то другой. Так говорила одна часть Костиного сознания. Другая же, достаточно взрослая, чтобы не бояться правды, твердила обратное, погружая парня в пучину мучительной скорби.

Девушки застыли у могилы друга, взявшись за руки. Глаза Анжелики, широко раскрытые, больные, почти сумасшедшие, смотрели прямо на Марка. Слез не было — страх леденящим холодом сдавливал горло, не давая глубоко вздохнуть, высушивая глаза, лишая способности мыслить. Сашка изо всех сил старалась не поддаваться истерике и, сжимая холодную руку подруги, шептала той на ухо нехитрые слова утешения. Она, как и Ден, плохо знала Марка до квеста, но, успев привязаться к нему за время странствий, представляла, что испытывают сейчас его лучшие друзья.

Ден сидел возле тела товарища, держа его за руку и глядя прямо перед собой невидящим взглядом. Он мысленно разговаривал с Марком, благодарил его и просил прощения. Рядом примостилась Варна, она гладила погибшего по голове и тихо напевала что-то на своем колдовском наречии.

Гавран с сыном расположились на траве поодаль. Старик, больше чем кто-либо, чувствовал свою вину, и сейчас не находил в себе сил подойти к друзьям-северянам и вымолвить хоть слово. «Айка, — мысленно умолял он жену, — позаботься об этом юноше, о Марке. Пусть он не будет одинок и всеми покинут. Пусть ему будет там хорошо». Баско, не беспокоил отца разговорами. Спокойный и внимательный взгляд его скользил по окружающим поляну деревьям и редким кустарникам, не упуская из виду ни малейшей детали — безопасность отряда была превыше всего.